О завтрашнем дне не беспокойтесь - Николай Симонов

— Я им уже бочку спирта этилового выкатил, и они за это готовы не то, что микросхемы поменять, а души заложить! — смеялся и корчил рожи довольный бес. Сергей Сергеевич напомнил Арнольду Борисовичу о финансовой дисциплине, — на что тот отреагировал показом фигуры из трех пальцев, и заявлением о том, что пока существует спирт, нет такой крепости, которую бы не взяли настоящие большевики. И только он это сказал, как зеркало стало тускнеть, и на нем появилась бегущая строка:

«Балтазар, Гаспар и Мельхиор предупреждают: „Общение с бесами вредит вашему здоровью“». «Кто же такой Балтазар?!»— пытался вспомнить Сергей Сергеевич, и, не придя ни к какой версии, позвонил Рудольфу Германовичу Шмидту. Звонок этот нужно было сделать по любому, — для того, чтобы поздравить фронтового друга его покойного отца с Днем Победы, — чего Сергей Сергеевич 9 мая сделать физически не мог, как в прямом, так и в переносном смысле. Дядя Рудик был дома, и как всегда рад, однако его извинения воспринял с некоторым недоумением, поскольку, по его словам, он хоть и контужен, но память у него еще не отшибло, и он точно запомнил, что они недавно целый час общались по телефону.

— Ой! Наверное, я вчера вечером перебрал! Пора завязывать! — нашел выход из положения Сергей Сергеевич.

— Подожди, — засомневался Рудольф Германович, — может, это я что-то путаю, а ты на себя наговариваешь… В конце концов, они сошлись на том, что повторное поздравление — не менее приятно, чем первоначальное, потому что 9 мая — праздник святой, и не сравнится ни с каким другим праздничным днем. И тогда Сергей Сергеевич спросил его насчет Балтазара. Рудольф Германович на минуту задумался и ответил, что у него есть три варианта ответа: 1) Так звали слугу Ромео в пьесе Шекспира «Ромео и Джульетта»; 2) Так звали одного знаменитого итальянского кардинала; 3) Так звали пса в романе Голсуорси «Последнее лето Форсайта».

— А в кампании с товарищами по имени Гаспар и Мельхиор вам такое имя никогда не встречалось? — спросил Сергей Сергеевич, не теряя надежды на то, что ему удастся докопаться до истины.

— Как же я мог забыть!? Балтазар, Гаспар и Мельхиор — имена трех персидских магов, которые заприметили звезду Вифлеема, и следовали за ней до тех пор, пока не встретили, сам знаешь, Кого — заволновался Рудольф Германович. Профессор Мерцалов чуть со стула не свалился и почувствовал, что язык у него прилип к гортани. Тем временем Рудольф Германович продолжал рассказывать о том, что он знал о библейском Балтазаре, и даже прочитал на память стихотворение запрещенного в СССР поэта Иосифа Бродского «Рождество» (1964 г.):

«Волхвы пришли. Младенец крепко спал.Звезда светила ярко с небосвода.Холодный ветер снег в сугроб сгребал.Шуршал песок. Костер трещал у входа.Дым шел свечой. Огонь вился крючком.И тени становились то короче,то вдруг длинней. Никто не знал кругом,что жизни счет начнется с этой ночи.Волхвы пришли. Младенец крепко спал.Крутые своды ясли окружали.Кружился снег. Клубился белый парЛежал младенец, и дары лежали».

— Ты чего там? Залип? — встревожился Рудольф Германович, не слыша реакции на его, как он полагал, совершенно потрясающую для 65-летнего возраста, память. Сергей Сергеевич беззвучно плакал.

ГЛАВА 5

РОГ ЦАРЯ СОЛОМОНА

Кто не любит последнюю рабочую неделю перед Новым годом? Всем офисным работникам памятны эти горячие деньки: подвыпившие сотрудники, откровенно манкирующие своими обязанностями, застрявшее в пробках на дорогах (и не только) начальство, подарки от доброжелательных клиентов и контрагентов, поступающие регулярно и, напрочь, отбивающие желание заниматься напряженной умственной деятельностью, особенно после окончания обеденного перерыва. Утром 27 декабря, в понедельник, придя на работу, наши друзья: Шлыков, Галыгин и Андреев, — обнаружили у себя в электронной почте послание от бывших коллег из НИИ ВЦ МГУ имени М.В.Ломоносова, которое наглядно свидетельствовало о том, что предпраздничная неделя началась: «Люди! Преодолевая офисную нетрезвость, мы призываем вас собраться в едином порыве и отправить положительную энергию в Космос в виде новогодних поздравлений и пожеланий!»

— Интересно, что они пьют, да еще в такую рань? — поморщился Геннадий Галыгин. У него было скверное настроение, вызванное тем, что накануне он поругался со своей женой. Его драгоценная половина приревновала его к соседке, т. е. к Елене Сергеевне Павловой за то, что он, случайно встретив ее на елочном базаре, помог выбрать и донести до дома рождественскую елку. Лифт, как назло, не работал, и им пришлось идти пешком на 9-й этаж. Где-то на 5-м этаже они остановились, чтобы передохнуть. Елена Сергеевна, раскрасневшись от мороза, была чудо как хороша, и не скрывала того, как она рада их встрече. Его руки, словно сами собой, обхватили ее за талию, а губы прижались к ее губам. Елена Сергеевна не сопротивлялась. Их поцелуй длился ровно столько, сколько требуется для подтверждения обоюдного желания, но обстановка для этого была не очень походящей, поэтому им пришлось продолжить свой путь наверх. Однако же на лице у Геннадия остался едва заметный след помады, а воротник дубленки пропитался запахом французских духов.

— Что можно пить утром на работе, не вызывая подозрении у начальства? Только кофе с коньяком! — посмеялся Шлыков и признался, что добирался сегодня на работу общественным транспортом, так как в воскресенье с шурином они настолько усугубили, что садиться за руль его супруга категорически ему запретила и даже ключи от машины куда-то спрятала.

— Ясно, что ты сегодня утром пил, — сказал, принюхавшись, Андреев и предложил коллеге жевательную резинку «Орбит Белоснежный». Сам он тоже выглядел немного помятым, но не по причине похмелья, а от мучавшей его бессонницы, причиною которого было шумное веселье соседей наверху, угомонившихся только поутру. Обменявшись мнениями по поводу вреда алкоголя в сочетании с кофеином, наши друзья приступили к изучению продолжения рассказа «Еще один странный случай на Патриарших прудах». Рассказ все больше походил на повесть, которая должна была завершиться пока еще неизвестным им финалом. И чем дальше они углублялись в чтение, тем больше они убеждались в том, что с чёртом шутки плохи, даже если он выдуман, поскольку перед автором, желает он того или нет, сразу возникает куча проблем не только художественного, но и этического характера. В принципе они остались довольны тем, как «электронный писатель» раскрыл тему психологических опытов профессора Мерцалова и доцента Фишмана. Им, безусловно, было жаль аспиранта Сидорова, который, хоть и оказался в Раю, закончил дни своей жизни также преждевременно, как блестящий поэт и интеллектуал Владимир Ленский в романе А.С. Пушкина «Евгений Онегин». За судьбу Сергея Сергеевича Мерцалова и Аркадия Моисеевича Фишмана в контексте эпизода с доцентом Семеновым они были спокойны, и только участь Дмитрия Васильевича Павлова вызывала много вопросов и порождала некоторые сомнения.