О завтрашнем дне не беспокойтесь - Николай Симонов

— Что наша жизнь? Игра. Скажем, разобьюсь я в автокатастрофе.

Всмятку. Десять хирургов изо рта будут в течение пяти часов подушку безопасности вынимать. А я — в коме, борьба за жизнь, и все такое, — вздохнул Галыгин и предложил, в целях повышения образованности, уточнить через Интернет, кто такой Балтазар и его коллеги: Гаспар и Мельхиор. Очень уж его смутило стихотворение Иосифа Бродского «Рождество». Не ожидал он от непризнанного в СССР поэта-мо-дерниста столь христолюбивых чувств. Первым ответ на этот вопрос нашел Шлыков и зачитал отрывок из главы второй Евангелия от Луки. Андреев нашел их описание: Мельхиор — старец с седыми волосами и длинною бородою, Гаспар — румяный и безбородый юноша, Валтасар — смуглый человек зрелых лет. Далее, он сообщил, что согласно древней легенде, волхвы прибыли в Иерусалим со свитой в тысячу человек, оставив позади себя на левом берегу Евфрата войско в 7000 человек.

По возвращении в свою страну они предались созерцательной жизни и молитвам, и когда апостолы рассеялись для проповеди Евангелия по всему миру, то апостол Фома встретил их в Парфии, где они приняли от него крещение и сами сделались проповедниками новой веры. От себя добавим, что в IV веке мощи Балтазара, Гаспара и Мельхиора были найдены византийской царицей Еленой и положены в Константинополе, но оттуда перенесены были в Милан, а в XI веке — в Кельн. Там их черепа, как святыня, и поныне хранятся в золотом саркофаге в величественном Кафедральном соборе. Дары же волхвов, принесенные Сыну Человеческому, находятся в монастыре св. Павла на Святой горе Афон. Это — 28 небольших золотых пластин разной формы — трапеция, четырехугольник, многоугольник; на каждой — тончайший филигранный орнамент, который ни разу не повторяется. Ладан и смирна (70 шариков величиной с маслину) хранятся в специальных футлярах (мощевиках), и до сих пор источают тончайшее благоухание.

— Все, хватит, поиграли с нечистой силой, и будет! — решительно заявил Шлыков и предложил объект под названием «черт обыкновенный» удалить, чтобы он не довел Дмитрия Васильевича Павлова до какого-нибудь смертельного греха.

— Поздно уже, наверное — засомневался Галыгин, сославшись на эпизод встречи профессора Мерцалова с виконтессой Мари де Марсель, и предложил заодно также избавиться и от Genius Loci, чтобы совсем не попасть впросак. Можно без конца ломать голову над словосочетанием «попасть впросак», если не знать, что «просак», это — такой станок, на котором в старину вили веревки и канаты. Наверное, попасть в такой станок на его ходу было делом не самым приятным, поэтому при работе с просаком, очевидно, рекомендовалось «держать ухо востро».

— А это мы сейчас выясним. Давайте позвоним отцу Андрею и посоветуемся? Как он скажет, так сделаем — предложил Шлыков. Отцом Андреем звали его бывшего одноклассника Андрея Эммаусского, который после окончания средней общеобразовательной школы поступил в Московскую Духовную семинарию, а впоследствии с отличием окончил Ленинградскую Духовную академию. С друзьями-коллегами Шлыкова священник тоже был хорошо знаком. В летний период по выходным дням и при хорошей погоде, отслужив утреннюю литургию, отец Андрей на чуде российского автопрома под названием автомобиль «Ока» иногда приезжал к своему бывшему однокласснику в гости на дачу, расположенную на берегу Клязьминского водохранилища. Подобно первоапостолам Петру и Андрею, отец диакон был неравнодушен к рыбной ловле, но, правда, не сетями, а удочками и спиннингом. Он также неплохо управлялся со спортивной яхтой, которую Шлыков и Галыгин в 1992 году по случаю и задешево купили вскладчину. Отец Андрей оказался дома и на предложение «пообщаться по богоугодному делу» отозвался охотно, но прежде попросил прислать ему для ознакомления по электронной почте текст литературно-художественного произведения, вызвавшего у них разногласия. Ровно через три часа он позвонил, и для удобства общения Шлыков настроил конференцсвязь. Это — такой режим телефонии, когда одновременно несколько человек могут разговаривать и слышать друг друга. Первым делом отец Андрей поинтересовался, кто автор произведения, и какое у него образование? Узнав же о том, что писатель — компьютерная программа, отказывался в это поверить, но после дополнительных разъяснений от души смеялся, потому что, по его словам, вплоть до 4-й главы, не сомневался в том, что описываемые события могли происходить на самом деле. Он, правда, не поверил в существование иеромонаха Николая, отправившего послание в будущее, хотя именно этот персонаж, по его мнению, нейтрализовал пагубное влияние «воинства Вельзевула».

— Ваша программа сама исправила вашу ошибку, когда вы мистицизмом прельстились и беса для развлечения публики придумали. А его и придумывать не надо, потому что он есть, — пристыдил их отец Андрей. Затем отец Андрей порекомендовал им дать программе «ЭП-Мастер» задание переписать рассказ, внеся в исходные данные следующие коррективы:

— Тему борьбы добра и зла в образе ангельских и демонических сущностей не развивать, чтобы не впасть, подобно писателю Лукьяненко, в манихейскую ересь[18];

— Обратить Сергея Сергеевича Мерцалова в истинную православную веру и содержание четырех свитков пергамента, оказавшихся в распоряжении, не раскрывать;

— Убедить дорогого читателя в том, что метемпсихоз и реинкарнация — опасное еретическое заблуждение;

— Беса категории «Б» по кличке «Цензор» отправить куда-нибудь подальше, например, в Атлантиду;

— Подобрать Дмитрию Васильевичу Павлову благонравную невесту и побудить его к покаянию.

— Ничего себе задачки?! — В один голос заявили наши друзья, услышав реко-мендации отца Андрея.

— Так не вам же их решать. У вас, как я понимаю, есть программно-аппа-ратное устройство, которое за вас думает, и, я должен признаться, делает это даже очень неплохо. И это лишний раз свидетельствует о единстве сознания и бытия, духа и природы, — даже если сознание представляют не обычные человеческие мозги, которые у многих по причине ненадобности давно высохли, а их электронный аналог, — снова пристыдил их отец Андрей, впрочем, наверное, не желая их обидеть. Геннадий Галыгин решил, как говорят немцы, das Feld rumen («не уступать и не отступать»), ехидно поинтересовался у отца Андрея насчет причины запрета раскрытия информации, содержащейся в четырех свитках пергамента, которые чудесным образом оказались в распоряжении профессора Мерцалова.

— Это попахивает инквизицией, — заметил он.

— Ничем это не попахивает, кроме апокрифов, то есть не одобренных церковью евангелий, большинство из которых, и это точно установлено, появились через сотни лет после известных вам событий в Иерусалиме во времена Понтия Пилата — сердито парировал его выпад отец Андрей[19].