Ночи и рассветы - Мицос Александропулос

VIII

Перед зданием районной комендатуры ЭЛАС толпа юношей и девушек требовала оружия, они уже сформировали роту. Это были молодые рабочие и учащиеся. Кое-кто пришел с револьверами и гранатами, утром на холме Скузе они разоружили группу жандармов.

Командир роты примерно одних лет с Космасом. Его зовут Зинон. Тоненький, как тростинка, спокойные голубые глаза. Чем-то похож на художника. Оказывается, он студент института изящных искусств и старший лейтенант-резервист ЭЛАС. Космас признается, что он тоже старший лейтенант ЭЛАС, и через несколько минут они уже друзья. У Зинона два револьвера — «вальтер» в кобуре и маленький браунинг в кармане. Браунинг он преподносит Космасу.

— Желаю удачи. Я не стрелял из него, но, должно быть, хороший. Пять патронов в обойме и шестой в стволе. Смотри, свали не меньше шести англичан…

Космас приехал в комендатуру на грузовике. Ему должны были дать бойцов для перевозки типографии. Два взвода из роты Зинона еще не вернулись с задания, и Зинон попросил Космаса подождать. День был морозный. Солнце не грело, а обжигало холодом. С улицы, завывая, катился злой северный ветер. Ребята кутались в пальто и черные шинели, дули на руки, прыгали с ноги на ногу. Играли в «жучка» и «козла»…

В небе показались самолеты. Они вонзались ввысь и потом сыпались вниз. Эласиты падали на землю и ждали пулеметного треска. Но англичане пока не стреляли. Они обследовали город и пугали жителей.

…Время шло, Космас уже забеспокоился, как вдруг за углом послышалась песня: «Пули британские нас не пугают, шпаги Бурантаса нам не страшны». Песенка была старая. Ее пели на площади Конституции и в прошлом, и в позапрошлом году. Слово «немецкие» теперь сменили «британские», все остальное осталось на своем месте.

Эласиты несли отвоеванное оружие. Полицейские районного участка, осажденные еще с ночи, решили без шума и крови сдать оружие и помещение участка, переоделись в штатское и мирно разошлись по домам. Они оставили пятнадцать винтовок, револьверы, один пулемет и ящик гранат.

Среди возвратившихся победителей Космас узнал двух подруг Янны. Одну из них, Дафни, он помнил получше. С ней он танцевал на вечере в клубе, Дафни читала со сцены стихи. Теперь она была в шинели, в пилотке, с винтовкой за плечом. Дафни пожаловалась Космасу на боль в плече. Ночью они гнались за бандитами, она дважды стреляла, винтовка больно ударила в плечо, и теперь там огромный синяк.

— Ничего, до свадьбы заживет, — утешил ее Космас. — У всех так бывает сначала…

Зинон отобрал бойцов, которые должны были поехать с Космасом.

— Даю тебе трех опытных, с пулеметом и автоматами, остальные новички. Ты не против?

— Согласен!

Ребята были счастливы, что в первый же день получили задание, и расстроились, когда узнали, что им придется не стрелять, а грузить типографское имущество.

— И то хорошо! — сказали они под конец. — Если нужно перевезти «Свободу» в наш район, то кому это делать, если, не нам… К тому же на нас могут напасть цольясы, и тогда мы дадим им жару…

В кузов втащили пулемет, укрепили, зарядили. Космас сел с водителем и приготовил браунинг — подарок своего нового друга.

Когда они подъехали к железнодорожной ветке, шофер включил последнюю скорость, и машина понеслась, как молния. Космас не сразу заметил, как вражеская пуля разбила стекло кабины на вершок подальше от его носа. Он понял это, когда услышал застрочивший в кузове пулемет.

— Что это там было? — спросил он шофера.

— Видел дом у самой ветки? Там засели предатели. Засекли нас и… Ну ничего, не сегодня, так завтра с ними разделаются…

День пятого декабря подходил к концу. Смеркалось, Машина выехала на Пирейскую улицу. Улица была пуста. Редкие смельчаки торопливо забегали в дома и переулки. С Омонии спускались два больших английских танка. Расстояние между ними и машиной стремительно сокращалось. Дула пушек были направлены прямо на грузовик.

— Давай еще поближе к тротуару, — сказал шоферу Космас, чувствуя, как содрогается асфальт под гигантскими глыбами металла и как легко, словно ореховая скорлупа на водной зыби, прыгает их легонькая машина. «А что, если придется воевать с этими чудищами? — думал Космас. — Чем пробьешь эти крепости? Ни браунинг, ни пулемет их не возьмут!..»

Танки поравнялись с машиной и медленно проползли мимо. Они сотрясали всю улицу — стальные слоны с вытянутыми хоботами пушек. Дюки были плотно закрыты. Те, кто сидел внутри, все видели и оставались невидимыми, убивали без риска быть убитыми.

— Ничего, есть и против них верное средство, — словно угадав мысли Космаса, весело сказал шофер.

— Какое?

— Русские под Сталинградом придумали… Разрываются, как хлопушки, надо только умело бросить бутылку с взрывчаткой, бросить куда нужно…

Когда машина подъехала к типографии, с Омонии послышались короткие и редкие пулеметные очереди. Эласиты захватили дома вокруг гостиниц, и уже с этого вечера там началось то, что генерал Скоби в своих коммюнике называл «фронтом Омонии». На площади Вафи, на Марсовом поле, в Фисионе и в Петралоне шли непрерывные бои.

Война началась, и с первого же дня ее география была ясна. Окраины освобождались несколькими выстрелами или совсем без выстрелов, зато центр переживал последние часы затишья перед бурей. Война должна была разгореться там.

Завтрашний номер «Свободы» последний раз печатался на Пирейской улице. Газета выходила с большим красным лозунгом наверху: «Все граждане Афин — в бой!»

Гражданская война закончилась в Афинах за несколько часов. С шестого декабря война велась с англичанами. Ранним утром этого дня на улице Патисион английские войска, укрывшись за танками и бронемашинами, срочно переброшенными с итальянского фронта, открыли огонь против греков. С Ликавитоса и со склонов Акрополя били английские орудия, самолеты «РАФ» реяли над городом, разя вооруженных и безоружных. В гостинице «Гранд-Британия», в штабе генерала Скоби, с этого дня начали издавать ежедневные коммюнике о ходе военных действий.

Вечером шестого декабря Янна — она была уже на седьмом месяце беременности — взялась за набор. Они печатали прокламацию вновь созданного Центрального комитета ЭЛАС:

«Греки — к оружию!..»

IX

«Свобода» снова спустилась в подвал, снова вернулась к маленькому формату, стала шустрой и вездесущей. Спирос еще раз вырезал на резине руку с пальцем, указывающим влево от заголовка, где был нарисован старый лозунг: «Свобода народу, смерть фашизму!»

Все они дневали и ночевали в подвале — четверо пожилых наборщиков, мастер, прессовщики, редакторы и Янна. Но теперь они не были изолированы от мира, как в суровые дни конспирации. Типография «Свобода» напоминала провинциальное издательство, исполняющее всевозможные заказы, а соседний домик, где в редкие свободные часы отдыхали рабочие и редакторы, превратился в оживленный постоялый двор.

Пресс работал, раскаляясь, как пулемет во время боя. Газету они печатали ночью и управлялись за несколько часов. Горячка начиналась потом, когда градом сыпались заказы: прокламации, плакаты, брошюрки с советами о ведении уличных боев, о сооружении баррикад, о первой помощи раненым — один заказ срочнее другого. Клиенты были нетерпеливы и крикливы. Военные, художники, врачи, инженеры и поэты непрерывно осаждали мастера, который давно уже потерял счет бессонным ночам и последние капли терпения. Однажды на рассвете он взмолился:

— Отпустите! Возьму винтовку и пойду воевать на Омонию!

— Лучше не надо! — отговаривал его старик наборщик. — А то, чего доброго, наши примут тебя за негра.

Сойти за негра мог не только мастер, но и все остальные наборщики и прессовщики. Они сутками не отходили от машин и даже не успевали смыть с лица и с рук жирные пятна типографской краски.

Иx район уже несколько дней как обезврежен. Рота юных эласитов захватила дом возле железной дороги, выкорчевала оттуда бандитов и, оставив в комендатуре небольшую охрану, направилась воевать в центр. Однажды в полдень на улице Патисион Космаса окликнула Дафни. Она вместе с подругой тащила раненого. Космас спросил, где теперь их рота.

— Возле юнкерского училища! — торопливо крикнули девушки. — Они давно уже держат осаду, скоро пойдут на приступ.

Космас повернул на Марсово поле. Девушки крикнули вдогонку, чтоб он остерегался самолетов. «Иди под деревьями!» — советовала Дафни.

Листья с низких деревьев опали, и голые ветви едва ли могли послужить прикрытием, однако Космасу не раз пришлось просить у них защиты, пока он не добрался до старых и густых деревьев вокруг бара «Альсос». Самолеты не давали ни минуты покоя, они спускались, поливая огнем осаждавших училище эласитов, и поднимались, готовясь к новому налету. Перебегая от дерева к дереву, то и дело припадая к земле, Космас обогнул бар, где он раза два или три во время оккупации ел дешевое мороженое с изюмом. За баром снова начиналась аллея молоденьких насаждений с опавшими листьями, но здесь деревца теснились друг к другу, почти не оставляя голых прогалин, и прикрывали спрятавшихся под ними бойцов, Бойцы показали Космасу, где расположена рота Зинона.