Миры Филипа Фармера. Т. 6. В тела свои разбросанные вернитесь. Сказочный пароход - Филип Фармер

На конторке среди стеклянных бутылей с чернилами из сажи стоял его грааль — серый металлический цилиндр с небольшой рукояткой. Около него лежало несколько ручек с костяными и стальными перьями. Стопку грубой бамбуковой бумаги венчала дюжина листков из тонкого пергамента, который люди научились делать из желудочных мембран рогатой рыбы.

Через застекленные окна (.или иллюминаторы, как он их называл) открывался вид на ближайшие окрестности. Насколько Сэм знал, эти стекла были единственными во всей речной долине — а точнее, единственными на десять тысяч миль по обе стороны от его дома.

Равнину и холмы заливал свет созвездий. До восхода солнца оставалось несколько часов, но ночи здесь выглядели еще более светлыми, чем на Земле при полнолунии. Огромные разноцветные звезды усеивали небосвод, и самые крупные из них казались кусками разбитой луны. Между ними, впереди и позади вились яркие шлейфы газовых туманностей, сияние которых никогда не переставало будоражить сердца романтиков на берегах Реки.

Клеменс встал и прошелся по комнате, морщась от кисловатого перегара и еще более кислого привкуса сна. Подойдя к столу, он нащупал зажигалку, поднес раскаленную спираль к фитилю масляной лампы и подлил в каменный рожок рыбьего жира.

Открыв иллюминатор, Сэм осмотрел береговую полосу, Год назад он видел там только плоскую равнину, поросшую короткой ярко-зеленой травой. Теперь на этом месте вздымались насыпи выкопанной земли, чернели глубокие котлованы, и роились низкие деревянные бараки, над которыми торчали трубы. Там располагались заводы и фабрики по производству стали, стекла, цемента, азотной и серной кислоты. Там находились кузницы, лаборатории и оружейные мастерские. А еще через полмили виднелся высокий частокол из сосновых бревен, за которым начиналась верфь, где они строили свой первый корабль с металлическим корпусом.

Слева пылали факелы, освещавшие рудник. Даже ночью люди продолжали добычу металла, откапывая куски упавшего метеорита и переплавляя их в железно-никелевый сплав.

Дом Сэма стоял у подножия холма. Раньше за ним возвышался лес с тысячефутовыми «железными» деревьями, с красной и корабельной сосной, с белым и черным дубом. Заросли бамбука чередовались с тисовыми рощами, где ветер насвистывал в хвое веселые песни. Прошел лишь год, холмы остались на месте, но вся растительность исчезла в топках плавилен. Лишь огромные «железные» деревья противостояли стальным топорам и пилам лесорубов. Высокую траву вырвали и, обработав химическими веществами, пустили на канаты и бумагу. С короткой же травой решили не связываться — ее крепкие корни сводили на нет усилия людей и приводили в негодность самые прочные инструменты. Конечно, затраты сил в этом мире ничего не стоили, однако затупившаяся сталь и истертый камень считались здесь дорогой потерей.

Некогда прекрасный кусочек долины, поросший деревьями, цветущей лозой и яркой травой, походил теперь на поле битвы. Странно, но чтобы построить чудесный пароход, потребовалось создать и это безобразие.

Сэм поежился от влажного и зябкого ветра, который налетел с верховьев Реки. А может быть, его заставила вздрогнуть мысль о произведенном вокруг опустошении? Клеменс восхищался прелестью природы, и что бы он там ни думал об этом мире, ему нравилась похожая на парк речная долина. Теперь, ради своей мечты, он превратил ее в уродливый ландшафт. И границы разорения будут раздвигаться, потому что фабрикам и заводам требовалось топливо, а бумага и уголь делались из древесины. Все, чем обладало их государство, было уже использовано, и их торговые партнеры из северного Публиджо и южной Страны Чернского почти истощили свои запасы. Но если ему понадобится еще, он пойдет войной на ближайших соседей или заключит торговые соглашения с более далекими странами на юге, севере и на другом берегу Реки. Конечно, он мог бы силой завладеть их лесами, однако такой вариант ему хотелось бы оставить на самый крайний случай. Сэм питал к войне принципиальное отвращение и с трудом терпел ее на практике.

Тем не менее, если он хочет построить пароход, ему придется обеспечить свои фабрики топливом. Если он хочет получить алюминий для изготовления электрических моторов и генераторов, ему потребуются бокситы, платина и криолит.

Поставщиком этих трех минералов являлся Душевный Город — страна, расположенная в двадцати шести милях ниже по Реке. Всеми делами там заправлял Элвуд Хакинг, который люто ненавидел белых. В обмен на бокситы, киноварь и платину он требовал руду и стальное оружие, хотя Пароландо — государство Клеменса — само нуждалось в металле. Кроме того, добавляя новое бремя, Хакинг отказался выделять своих людей на разработку рудников и транспортировку добытого сырья.

Сэм тяжело вздохнул. Почему, черт возьми, Незнакомец направил метеорит так далеко от бокситовых отложений? Впрочем, Сэм и Кровавый Топор, приплыв сюда первыми после катастрофы, могли бы провозгласить район Душевного Города своей территорией, и тогда воскресшему Хакингу пришлось бы либо подчиниться Клеменсу, либо убраться куда-нибудь подальше.

Очевидно, даже мощной технологии этиков с трудом удалось сдвинуть с орбиты эту огромную железно-никелевую комету. И им еще повезло, что она упала всего лишь в двадцати шести милях от залежей бокситов и других минералов. Пожалуй, Незнакомец мог считать, что попал прямо в яблочко. Перед тем как отправиться на какое-то задание, он сказал Клеменсу, что минералы находятся в семи милях вверх по течению. Незнакомец ошибся, и эта ошибка обрадовала и расстроила Сэма. Он сожалел, что минералы оказались не в его власти, но радовался тому, что этики тоже могли ошибаться.

К сожалению, данный факт не позволял человечеству выбраться из речной долины, зажатой между отвесными скалами высотой в двадцать тысяч футов — этакая бесконечно длинная тюрьма шириной в 9,9 мили. И люди будут томиться здесь многие тысячелетия, если только он, Сэмюэль Ленгхорн Клеменс, не построит свой пароход.

Сэм подошел к сосновому шкафчику, со вздохом открыл дверцу и вытащил темную стеклянную бутылку. В ней плескалось около двадцати унций бурбона, подаренного людьми, которые не употребляли спиртного. Сделав большой глоток, он замотал головой, похлопал себя по груди и, крякнув, поставил бутылку на место.

«У-ух! Нет ничего лучше, чтобы начать новый день, — подумал Сэм. — Особенно после такого кошмара. Интересно, почему Великий Цензор Снов пропускает в прокат такую жуткую чушь? Неужели он воспылал ко мне такой любовью, что уже не вносит в мои грезы никаких исправлений? Или, наоборот, невзлюбил меня за какой-то промах?»