Порт-Артур (Том 2) - Александр Степанов

- Подай-ка фитиль, Блохин, - вполголоса приказал он.

Солдат протянул ему жестяную коробку, в которой чуть тлел джутовый фитиль. Подув на него, чтобы он лучше разогрелся, прапорщик приложил его к запалу. Последний тотчас вспыхнул и начал гореть с легким шипением. Звонарев оглянулся. В японских окопах было вес тихо и темно. Луч прожектора удалился далеко вправо.

Опасаясь, чтобы мина не взорвалась через слишком долгий промежуток времени, что дало бы японцам возможность разбежаться, прапорщик решил выждать еще полминуты, прежде чем ее пустить. Прислушиваясь к чуть слышному шипению горевшего запального шнура, он про себя отсчитывал секунды: ноль раз, ноль два, ноль три... С последним счетом - ноль тридцать - он приказал солдатам отпустить конец веревки, удерживающий мину, и изо всех сил толкнул ее. К его удивлению, мина даже не шевельнулась.

Звонарев хотел выдернуть запальный фитиль, но последний снаружи уже обгорел, и только в запальном отверстии чуть заметно мерцал огонек. Вынуть его уже было невозможно.

"Сейчас взорвется", - мелькнула тревожная мысль.

Часть стрелков стремительно бросилась в тыл. Холодный пот выступил на спине у прапорщика, волосы зашевелились на голове.

- Я сейчас вам подсоблю, вашбродь, - неожиданно раздался голос Блохина, и он очутился рядом с Звонаревым.

- Раз, два, сильно! - скомандовал солдат, и они вдвоем навалились на страшный шар. Он скрипнул и повернулся. Наполнявшие его осколки и камни, пересыпаясь, сильно зашумели.

- Давай, давай, - шептал Блохин, продолжая катить мину со все увеличивающейся скоростью.

Шестнадцатипудовый шар с грохотом полетел вниз. В японских окопах поднялась тревога, японцы открыли беспорядочный огонь по направлению шума, засвистели пули. Достаточно было одной из них удачно попасть в мину, и она взлетела бы на воздух.

- Бежим назад! - скомандовал прапорщик и ринулся к окопу.

Блохин все же сперва пробежал вслед за миной до самого конца желоба и только тогда вернулся обратно. Припав за бруствером почти к самой земле, они с трудом переводили дух от волнения и с нетерпением ожидали взрыва. Грохот все еще катящейся мины постепенно ослабевал, один за другим раздались два небольших взрыва.

- Не наша, - быстро прошептал Звонарев.

- Японец, верно, хочет ее остановить и бросает ей навстречу бомбочки, отозвался Блохин.

- Хоть бы фитиль не затух, - забеспокоился прапорщик.

Через мгновение внизу вспыхнуло яркое пламя и грохнул оглушительный взрыв. С бруствера слетело несколько мешков с землей. Над головой засвистели осколки.

Затем в японских окопах наступила полная тишина, только луч прожектора торопливо заметался в разные стороны. С какого-то форта или крепостной батареи сзади высоко взвилась ракета, за ней другая, и, разорвавшись, рассыпались тысячами огненных звездочек, освещая далеко все вокруг.

- Вот дураки! Они нас выдадут, - выругался прапорщик, совсем припадая ко дну окопа.

При ярком свете сразу же разгорелась с обеих сторон ожесточенная ружейная и пулеметная стрельба и быстро распространилась по всему фронту. Звонарев и Блохин оказались под перекрестным огнем, целые рои пуль с визгом носились над их головами.

- Ложись! - приказал прапорщик приподнявшемуся Блохину.

- А вдруг японец пойдет в атаку и заберет нас? - с сомнением проговорил солдат, опускаясь на землю.

- Наши не допустят сюда японцев, - успокоил его прапорщик.

Прошло добрых четверть часа, пока стрельба настолько утихла, что Блохин рискнул выглянуть из-за бруствера. При свете прожектора он разглядел огромную яму среди японских окопов. Вокруг нее валялись трупы и огромные каменные глыбы, вывороченные из земли при взрыве.

- В самый раз угодили, Сергей Владимирович! Можно теперь и домой идтить.

Прапорщик, в свою очередь, рискнул выглянуть из окопа. В то же мгновение пуля сбила у него с головы папаху.

- Зацепило? - тревожно спросил Блохин и, не дожидаясь ответа, провел своей шершавой рукой по лицу и волосам Звонарева.

- Кажется, цел, - еще неуверенно отозвался прапорщик, ощупывая голову.

- Ну и ударила же ваша мина! - подошел Енджеевский. - В блиндажах до сих пор еще пыль не улеглась.

Лампы сразу потухли, все посыпалось со стен, у меня у дверь соскочила с петель.

Попрощавшись с Енджеевским, прапорщик направился на батарею литеры Б, где его с нетерпением ожидал Борейко.

- Наделал же ты, Сережа, переполоху и у японцев и у нас! - встретил его поручик. - Со всех сторон звонят по телефону, спрашивают, что случилось.

- Уже все знает - удивился Звонарев.

- Ну он никого ни о чем не предупредил. Да и я, признаться, после взрыва со всех ног бросился на батарею: думал, что начинается грандиозная драка.

- Поднеси Блохину стакан водки. Если бы не он, меня разнесло бы в куски.

- И прапорщик рассказал о своих переживаниях.

- Верно, здорово за тебя молится твоя великомученица Варвара, - шутил поручик и вдруг оглушительно крикнул:

- Филя, подь сюда, сучий сын!

Блохин выскочил, как из-под земли.

- Пей! - налил Борейко стакан водки.

- За что жалуете, вашбродь? - удивился солдат.

- За спасение прапорщика от верной смерти. Расскажешь потом все его барышне, она тебе еще поднесет.

- Нет уж, пожалуйста, Варю сюда не вмешивайте.

Опять будет реветь в три ручья, - запротестовал Звонарев.

- Она способна на это? - удивился Борейко.

- Представь себе, и даже очень!

- Значит, быть тебе за ней замужем, - хлопнул поручик по спине Звонарева.

Блохин захохотал, почтительно закрыв рот рукой.

- Пошли домой, на Залитерную, - обернулся к солдату Звонарев, и они зашагали по разбитой и скользкой от дождя дороге.

После штурма наступило затишье. Японцы, потеряв пятнадцать тысяч человек и добившись лишь незначительных успехов, усиленно занялись траншейными работами, проводя все новые и новые параллели в непосредственной близости от русских. Одновременно из Японии шли большие пополнения, которые надо было обучать тактике осадной войны. Артурцы, в свою очередь, использовали затишье на фронте для исправления нанесенных фортам и укреплениям повреждений и создания тыловых линий обороны. Как и прежде, всеми работами руководил Кондратенко, а Стессель и Смирнов отсиживались в своих штабах, ведя между собой бумажную войну из-за всякого пустяка.

Звонарев продолжал пребывать на Залитерной, отдыхая после пережитых треволнений. Борейко умудрился организовать на батарее литеры Б, в непосредственной близости японцев, лабораторию по изготовлению ручных гранат и одновременно мастерил пушку для стрельбы минами. По мере сил Звонарев помогал ему.

Стоял серый, уже по-зимнему холодный день. Временами срывался снег. В офицерском блиндаже наталитерной было сыро, дымно и неуютно Звонарев мерз, был голоден и поэтому зол. Варины обеды все больше оскудевали, а с ними тощал и прапорщик. Девушка тоже сильно похудела. На осажденную крепость вплотную надвигался голод, но осаде не было видно конца.

Вошедший в блиндаж Ярцев принес несколько приказов и распоряжений, полученных из Управления артиллерии.

Звонареву бросилась в глаза длиннейшая "Ягска" Фока "О пределе обороны каждой крепости", взяв ее, прапорщик с удивлением стал читать:

"Осажденную крепость можно сравнить с организмом, пораженным гангреной.

Как организм рано или поздно должен погибнуть, так равно и крепость должна пасть. Это должны знать и всегда помнить доктор и комендант. Конечно, никто не мешает им верить в чудо, но их на войне не бывает. Гангрена поражает организм с конечностей, - доктор должен своевременно их удалить; так и крепость теряет прежде всего свои передовые форты, - и комендант должен своевременно их очистить, дабы вовремя уйти из-под удара. Доктор постепенно отделяет пораженные органы; комендант же постепенно оставляет периферию и уводит войска в цитадель. Ни один доктор не станет вновь приобщать к организму удаленный орган, - так и комендант не должен пытаться вернуть утраченные форты и укрепления, ибо это ни - когда не может увенчаться успехом и поведет только к напрасным жертвам. Доктору, для того чтобы удалить больной орган, нужны ассистенты, - так и коменданту нужны надежные помощники, чтобы выполнять его приказания об очистке фортов и укреплений".

Дальше Звонарев не стал читать. Ему стало ясно, что Фок, с благословения Стесселя, предлагает постепенно сдать Артур японцам. Взволнованный, он позвонил Борейко на батарею литеры Б.

- Ты читал записку Фока? - спросил он. - Что ты о ней думаешь?

- Думаю, что Фок подготовляет изменническую сдачу крепости.

- Чем все это кончится?

- Совместным парадным обедом Стесселя и Ноги в Артуре, если только Кондратенко решительно не вмешается и не арестует этих предателей. Я готов со своей ротой оказать ему в этом полное содействие.

- Сомневаюсь, чтобы он осмелился на такие решительные шаги, это не в его характере.