Дети немилости - Олег Серёгин

Неле потупилась. Сердце ее колотилось в горле, ладони взмокли, а пальцам было холодно.

- Я не боюсь высоты, - сказала она. – Должно быть, удивительное приключение – повидать Рескидду с неба...

Мори щелкнул пальцами и приказал:

- На летное поле.

То здесь, то там раздавался воющий рык – атомники начинали разбег и подымались ввысь. Желтоватое, выгоревшее под солнцем поле простиралось, сколько хватало глаз, и лишь на горизонте виднелись городские дома. В Ройсте Неле видела авиаполе и сейчас уже не удивлялась. Разве что это поле предназначалось не для больших машин, боевых или перевозящих грузы, а для малых. Маленькие атомники были точно игрушки. Мори сказал, что рескидди любят летать. Многие просто одержимы полетами и чуть ли не живут в воздухе. Так повелось со стародавних времен, когда в горах к югу от города, там, где находится Исток, еще водились драконы. Потом Исток с помощью магии заключили в непроницаемую ограду, драконы вывелись, и люди стали летать на машинах.

- На далеком востоке Уарры, на островах, драконы водятся и сейчас, - сказал он.

- Вместе с демонами Легендариума? – невольно переспросила Юцинеле, и он кивнул.

Таянка ничего не сказала, только подумала про Данирут: наверняка маленькая рескидди пожелала бы оседлать дракона. Неле и не верила прежде, что девочки бывают такими буйными. Дома она знавала плаксивых овец, вроде сестер, и ясноглазых дев, подобных Мирале – твердых сердцем, но смиренных. В Аллендоре все больше были изящные дамы; принцесса Лириния не походила ни на аллендорку, ни на рескидди. От рескидди ей достались только рост, волосы и любовь к полетам. Но по ней никого и нельзя было равнять. Жил ли на свете другой человек, оставивший свое человеческое сердце во льдах Лациат?

- Благородный господин желает подняться над городом или пролететь над всем Ожерельем?

Неле вздрогнула и захлопала глазами. Перед ними точно из-под земли вырос веселый рескидди, беловолосый, невысокий для этого рослого народа и легкий в кости. «Уж не полукровка ли?» - подумала горянка, а рескидди продолжил, сверкая белыми зубами:

- Хотя решает, конечно, дама. Мы все можем устроить!

- Мы – это кто? – сказал Мори, насмешливо приподняв бровь.

- Содружество вольных авиаторов! – торжественно объявил рескидди; он очень себе нравился и сам над этим смеялся, и оттого весело было на него смотреть.

- И давно ли в последний раз у вас ломались машины? – ехидно спросил Мори.

Голубые глаза рескидди метнули молнии.

- Мы, почтеннейший, не старьевщики! Именем своим клянусь, что ржавчину в небо не выпускаем. Дайсен Сейлан, к вашим услугам.

- Госпожа Цинелия, - сказал Мори, - что вас больше влечет? Предпочтете за пару часов взглянуть на Цестеф, Истефи и Хотохор, или просто подняться над Рескиддой?

Неле стояла, точно проглотив язык. Она и не знала, чего хочет. Если бы Мори не пожелал, она бы не подумала отправиться летать...

- Что же, - сказал уаррец, поняв ее замешательство, - я думаю, с большой высоты и за столь малое время не разглядишь великих городов Ожерелья. Полюбоваться видами можно только с воздушного шара.

- Который шар выберет госпожа Цинелия? – немедленно поинтересовался господин Сейлан и сделал широкий жест рукой.

Неле подняла глаза и беспомощно открыла рот.

По вечерам она часто любовалась шарами, проплывающими в небе над Рескиддой. Но те шары, умалившиеся от расстояния, выглядели украшениями; рескидди наряжали свое небо так же, как свои дома. Вблизи шары казались огромными и мятежными, как звери. Они покачивались и дышали, непокорные, и даже яркость расцветки не могла скрыть их дикой природы.

- Не бойтесь, госпожа Цинелия, - ласково сказал Мори. – Мы с вами легко укротим эту здоровенную штуку, правда?

Он отказался от помощи господина Сейлана; рескидди хмурился, хмыкал, собирал рот в куриную гузку, но вслух не возразил. Неле поторопилась забраться в корзину сама. Вышло это у нее не очень ловко, но иначе Мори стал бы ей помогать, а Неле отчего-то боялась его прикосновения.

Шар страшновато дышал и ухал над головой.

Мори с веселой улыбкой задрал голову, замысловато взмахнул пальцами в воздухе – не сразу даже понятно стало, что он выписывал заклинание. Столб пламени полыхнул над протянутой ладонью уаррца, вмиг умалился, а потом вновь поднялся, ровный и смиренный, укрощенный. «Да ведь господин Дари маг, - вспомнила Юцинеле. – И сильный...»

Она поглядела вниз. Поле словно ускользало. Можно было различить белую голову господина Сейлана, но выражение его лица – уже нет. На взгляд горянки было не особенно высоко, но сознание, что ты стоишь не на твердой земле, а на дне маленькой соломенной колыбели, парящей в свободном воздухе, тревожило.

Шар вздохнул.

- Он точно живой, - сказала Неле с опаской.

- Шары – не то, что атомники, - отозвался Мори. – Атомник поднимает чистая магия, а с шаром она – только средство нагреть воздух. В природе теплый воздух поднимается выше, вот и все. Гляньте же вниз, госпожа Цинелия! Небо так и останется прежним.

Юцинеле послушно перевела взгляд.

Авиаполе осталось в стороне и удалялось с каждой минутой; шар плыл над городом. Можно было различить международный вокзал и тянущиеся от него пути. С минуту Неле пыталась разглядеть дом, в котором впервые увидела Мори, но сверху все казалось не таким, как с земли, и она не могла сказать с уверенностью, тот ли это дом или другой. Озеро Джесай простерлось по левую руку; лишь с высоты открывалось, насколько оно на самом деле огромно. Противоположный берег озера оставался за горизонтом. «Пресное море», - вспомнила горянка, и цепкая память подсказала ей подслушанные когда-то слова: город уже заключил Джесай в свою черту и потянулся вдоль берегов реки Джесайят... Словно поросли сочного мха, зеленели парки. Шпили церквей поднимались к небу; с такой высоты уже не видны были звезды, одно лишь сверкание серебра. Неле увидела Великую площадь, звезду, выложенную на ней, и ясно вдруг поняла, что звезда предназначалась вовсе не для божеств, глядящих с неба, а для таких, как они с Мори, летунов. В древние времена, должно быть, верховые драконы кружили над нею во время праздников.

- Когда в Рескидде празднуют День Подвига, - сказал Мори, - звезды на Великой площади не видно – площадь затоплена людьми. Мастера, которые мостили ее, не думали, что в городе станет так много арсеитов.

Неле обернулась.

- Неужели это и есть тот храм, который заложили в честь Данирут? Ведь это было... много тысяч лет назад.

- И тот, и не тот, - сказал Мори. – Его перестраивали несколько раз. Но на этом месте действительно с начала нашей эры стоял только храм. Вы ведь знаете, Цинелия, что летоисчисление ведется от Подвига? В Аллендоре не жалуют арсеитство, но года считают так же.