Нежный бар. История взросления, преодоления и любви - Джон Джозеф Мёрингер

Звонила женщина из отдела персонала. Ее звали Мэри. За несколько недель, прошедших с того момента, как я отправил в «Таймс» свои статьи, я успел забыть, что указал номер «Лорда и Тейлора» в своем резюме. Это показалось мне более надежным, чем давать номер дедова дома, где кто-нибудь мог подумать, что звонит очередной желающий сделать ставку. Мэри сказала, что редактор посмотрел мои статьи и они ему понравились. Половина меня хотела закричать. Вторая гадала, кому из парней в «Публиканах» пришло в голову изобразить тоненький фальцет, чтобы меня разыграть. Вонючка, это ты? Но эта самая Мэри употребляла такие слова, которых Вонючка знать не знал, поэтому я решил, что звонок настоящий. «Таймс» запускает обучающую программу для недавних выпускников колледжа, сказала она. Начнете как копировщик, но с перспективой дорасти до настоящего репортера. Вам это интересно? Я попытался сообразить, как лучше всего дать ей понять, что да, интересно. Надо сказать что-то простое, но не слишком. Показать свою готовность, но не чрезмерную. Я крепче сжал трубку в руке и поглядел на Дору. Не помогло. Поглядел на покупательницу, которую бросил посреди зала. Тоже не помогло. Она постукивала по полу ногой, поглядывала на часы. Я решил ответить максимально просто.

– Да-да, – сказал я Мэри.

– Хорошо. Как скоро вы сможете прислать мне еще примеры ваших работ?

– Еще? Я отправил вам все, что написал для университетской газеты…

– Хм, тогда это проблема. Редактор хочет увидеть больше статей, чтобы принять окончательное решение.

– Думаю, я мог бы съездить в Нью-Хейвен и просмотреть микрофильмы в библиотеке. Может, я что-то пропустил.

– Давайте так и поступим. Все, что найдете, высылайте мне.

Я повесил трубку в полузабытьи от прилива адреналина. Протанцевал обратно к покупательнице и продал ей упаковку свечей с ароматом жасмина, восемь или двенадцать чайных полотенец и зажигалку от Уотерфорда, снова обойдя Дору по уровню продаж. Призом в тот день было приглашение на двоих на ужин в итальянский ресторан. Когда я подарил его Доре, она дотронулась рукой до моей щеки и сказала:

– Ты такой хороший! Даже не знаю, почему все остальные продавщицы тебя терпеть не могут.

На Гранд-Сентрал, дожидаясь, пока тронется поезд, я, прислонившись головой к окну, увидел, как она проходит сквозь мое отражение. На ней была льняная юбка цвета загара и блестящая белая блузка без рукавов. В руках она несла кусок пиццы на бумажной тарелочке. Пытаясь отыскать свободное место в вагоне, она заглянула в мое окно, потом двинулась дальше по платформе. Мгновение спустя вернулась назад. На этот раз я ей помахал. Она вздрогнула, потом улыбнулась. Вошла в поезд и села рядом со мной.

– Привет, Бедовый, – сказала она. – Куда направляешься?

– В Йель. Поискать еще статьи, чтобы отправить в «Нью-Йорк таймс».

– Быть не может!

– Я послал им кое-что, и они сказали, что хотят прочесть больше.

Она стиснула мое колено.

– А ты? – спросил я.

– Домой, повидаться с родителями.

Пока поезд мчался на север, я рассуждал о судьбе. Судьба раз за разом сводит нас вместе, говорил я. От конституционного права до Гранд-Сентрал – наши пути сходятся снова и снова. Определенно судьба пытается что-то нам сказать. Как еще объяснить эту внезапную встречу? Особенно когда я еду в Йель по делу, которому она дала ход. Вселенная, говорил я, хочет, чтобы мы были вместе.

Она выслушала мои аргументы, поедая свою пиццу. Закончив, отряхнула крошки с ладоней и сказала:

– Возможно, я ошибалась.

– Серьезно?

– Да. Возможно, тебе все-таки следовало пойти в юридическую школу.

Я нахмурился. Она погладила меня по руке. Объяснила, что согласна со всем, что я говорил, но не хочет рисковать и снова причинять мне боль.

– Именно это я пыталась тебе внушить, когда мы ужинали месяц назад, – сказала она. – Я запуталась. Растерялась. Мне нужно…

– Я знаю. Время.

– Ты всегда все знаешь про других, – сказала она. – У тебя все или черное, или белое. Ты легко впускаешь людей в свою жизнь.

– Лучше бы я легко от них избавлялся.

Она похлопала по губам бумажной салфеткой.

– Моя остановка. Удачи с «Таймс». Дай мне знать, что из этого выйдет.

Она поцеловала меня и выпрыгнула из поезда.

По приезде в Нью-Хейвен мне хотелось одного: найти телефон и позвонить матери. Пришлось заставлять себя сидеть в библиотеке Стерлинга и просматривать микрофильмы со старыми выпусками газеты, которые нисколько не улучшили мое настроение. Действительно, там нашлись статьи, о которых я позабыл, но у моей забывчивости имелась веская причина. То были незначительные короткие записки ни о чем, пара сотен слов о каком-то человеке или событии – Мэри из «Таймс» побрезговала бы завернуть в них свой недоеденный сэндвич.

Теперь мне действительно требовалось выпить. Я позвонил бывшему соседу по комнате, который остался в Нью-Хейвене и поступил в юридическую школу. В баре мы встретили еще одного приятеля и двух девушек. После пары коктейлей все набились к приятелю в машину и поехали в ресторан. По пути приятель подрезал автомобиль с юнцами примерно наших лет. Они были в