1941 год глазами немцев. Березовые кресты вместо Железных - Роберт Кершоу

Из леса выбегали русские, они заметили Пехеля. Он, сквозь пелену оцепенения, стал понимать, что сейчас произойдет.

«Боже мой! Всего-то пару дней назад я видел их жертвы, ребят из нашей роты. Видел эти выколотые глаза, отрезанные половые органы, до неузнаваемости изуродованные лица. Нет уж, лучше смерть сразу, чем такое!»

Русские солдаты не проводили разницы между танкистами и эсэсовцами — и те, и другие носили черную форму. Иногда и у танкистов были на петлицах черепа, такие же, как у эсэсовцев из дивизии «Мертвая голова». «А тебе всего 19, ты ведь и не жил толком. Не хочу умирать», — вдруг мелькнуло в голове у Пехеля, когда он стал подумывать о том, не пустить ли себе пулю в лоб. Но тут словно в сказке, откуда ни возьмись, появились танки — немецкое подкрепление! Машины с ходу пронеслись через позиции русских. Пехелю несказанно повезло, его подобрали, перевязали и отправили в тыл на излечение.

Два танка Т-34 Катукова прикрывали отходящих с боем пехотинцев. Немцы, вскарабкавшись на броню советских танков, призывали экипажи сдаваться. Пулеметчик шедшего неподалеку другого танка Т-34, по словам Катукова, «дав очередь, смел противника с брони танка его товарища».

Несмотря на техническое превосходство танков Т-34, потери их были весьма высоки. В октябре умиравший от ран водитель танка Иван Колосов писал в последнем письме жене: «Я — последний из оставшихся в живых водителей танка из нашего взвода». Тяжелораненый Колосов горевал о том, что больше не увидится с женой. Медсестра Нина Вишневская вспоминает об ужасных ожогах членов экипажей подбитых танков, о том, как сложно было вытащить их из объятых пламенем машин. «Очень трудно вытащить наружу кого-нибудь из экипажа, в особенности стрелка башенного пулемета». Вишневская описывает, каких душевных мук стоило перетаскивать изувеченных танкистов.

«Очень скоро, стоило мне пару раз увидеть обожженные до неузнаваемости лица, обугленные руки, я поняла, что такое война. Выбиравшиеся наружу члены экипажа получали тяжелейшие ожоги. И переломы рук или ног. Все они имели очень тяжелые ранения. Вот, бывало, лежат и умоляют нас: «Сестричка, если я умру, напиши моей матери или жене».

Оказываемый русскими солдатами отпор немцы воспринимали как проявление фанатизма, временами принимавшего пугающие формы. Один пехотный офицер 7-й танковой дивизии, когда его подразделение ворвалось на яростно обороняемые русскими позиции в деревне у реки Лама, описывал сопротивление красноармейцев. «В такое просто не поверишь, пока своими глазами не увидишь», — рассказывал он. В эту третью неделю ноября 1941 года в боях с 3-й танковой группой «солдаты Красной Армии, даже заживо сгорая, продолжали стрелять из полыхавших домов». Сопротивление советских войск дорого обходилось немцам, они теряли лучшие унтер-офицерские кадры, наиболее опытных младших командиров, способных вести за собой подразделения. 21 ноября весьма уязвимый легкий танк Т-38 чешского производства фельдфебеля Карла Фукса был подбит под Клином в неравной схватке с русскими танками. Карл Фукс погиб. На сделанной товарищами Фукса фотографии виден его подбитый танк с погнутым в нескольких местах орудием. В извещении о гибели, высланном жене Карла Фукса и подписанном командиром роты, где служил Фукс, лейтенантом Рейнхардтом, были такие слова: «Пусть Вам послужит утешением то, что Ваш муж отдал свою жизнь за фатерланд». Вряд ли это могло сильно утешить вдову. «Мы все глубоко скорбим о том, что Карлу так и не довелось увидеть свою маленькую дочь», — писал далее лейтенант. Тут лейтенант сплоховал, — у Карла после его отбытия на Восточный фронт родился сын, а не дочь. Что же, такое простительно, поскольку Рейнхардту приходилось отправлять подобные послания не одному десятку немецких вдов. Что же до сына фельдфебеля Фукса, то за девять дней до гибели папы мальчику исполнилось 5 месяцев.

Примерно в конце ноября солдаты вермахта стали замечать собак — овчарок со странными пакетами на спинах и по бокам, проявлявших подозрительное внимание к танкам и бронетранспортерам. Солдаты начали стрелять по животным. Каждая такая собака была на особом длинном поводке, служившем проводом, соединенным с выключателем. Как только животное оказывалось под танком, русские тут же приводили в действие электродетонатор. Командир полка, разумеется, предупредил подчиненных о подобных случаях, но, судя по всему, отнесся к этому двояко, не исключив, что это, дескать, обычные солдатские байки из разряда «сортирного юмора». Впрочем, он тут же добавил: «Никогда не знаешь, на что еще способны эти русские». Но вскоре выяснилось, что речь идет о настоящем нашествии заминированных псов — один радист насчитал 42 животных. «Мне не приходилось слышать, чтобы эта русская хитрость сработала», — уверял все тот же радист.

Три дня спустя этот полк вермахта вышел к дороге Калинин — Клин — Москва. В поддержку ему был придан танковый полк «Фон Ротенберг». В тот день немцев атаковали русские кавалеристы, будто вынырнувшие из прошлого столетия. Подполковник фон дер Ляйе, сам большой поклонник верховой езды, чуть не с завистью взирал на отличных ухоженных коней. Фон дер Ляйе был третьим по счету командиром полка с начала кампании и не желал никаких сюрпризов. «Так мне стрелять?» — осведомился у подполковника пулеметчик. Подполковник кивнул, и тут же на всадников обрушился ураганный огонь танковых пулеметов. Некоторое время русские продолжали атаковать, но вскоре стали поспешно отходить, вопреки сложившемуся обычаю даже не сжигая оставляемые немцам деревни.

С наступлением дня 27 ноября ударная группа «Фон Мантейфель» вышла на линию Астрезово — Яковлево в 4 километрах северо-западнее моста через канал Москва — Волга. Группе была поставлена задача захватить этот мост в исправном состоянии, не допустив его подрыва. Канал Москва — Волга представлял собой последнюю водную преграду на пути к столице. Немцы намеренно не воспользовались обозначенными на карте дорогами, чтобы невзначай не наткнуться на колонны войскового подвоза русских. Бойцы группы «Фон Мантейфель» подобрались к мосту из близлежащих перелесков и деревень. Инженерные подразделения бензопилами пробивали просеки в лесу для прохода танков, бронетранспортеров и полугусеничных тягачей. По обе стороны колонну охраняли пехотинцы. С наступлением темноты группа, миновав лесную чащобу, вышла к деревне Астрезово.

Немецким войскам запрещалось даже показываться в перелесках близ Яхромы, чтобы не привлекать внимания русских к предстоящей операции ударной группы «Фон Мантейфель». Командир группы выдвинулся вперед к господствующим над местностью высотам, откуда хорошо различались металлоконструкции расположенного севернее города моста. Многие из офицеров и солдат группы, прекрасно понимая важность этого объекта для будущего наступления, настаивали на немедленном овладении им в ходе дерзкой и быстрой операции, тем более что мост находился в исправном состоянии. Сам фон Мантейфель не желал никаких несогласованных действий. Прибытие оборудования и остальных частей пока что не завершилось, кроме того, танкам для проведения операции и прохода на другой берег требовалась дозаправка горючим. Поэтому было решено атаковать мост с наступлением сумерек. План подвергся тщательному обсуждению и проработке в силу того, что большинство бойцов мост своими глазами не видели. Командир вычертил подробный эскиз моста, обозначив и направления движения. В целях обеспечения секретности всех жителей деревни Астрезово собрали в нескольких домах и оставили под охраной. Не разрешалось разводить костры, были отданы и особые распоряжения насчет открытия огня в случае внезапного появления противника.

И вот в 2 часа пополуночи 28 ноября рота добровольцев под командованием обер-лейтенанта Райнека, скрытно обезвредив охрану моста, без единого выстрела перешла на другой берег. Канал Москва — Волга представлял собой гидротехническое сооружение с выложенными камнем отлогими берегами. Вдоль западного берега проходила автомобильная дорога, а вдоль восточной — железнодорожная линия. Когда немцы без излишнего шума переправили технику на другой берег, им навстречу стали выходить с поднятыми руками русские, которых тут же выстрелами в спину расстреливали их же товарищи.

Танковая группа под командованием гауптмана Шредера перебралась на другой берег и тут же приступила к укреплению плацдарма. Когда на рельсах вдруг появился русский бронепоезд, а танки Т-34 стали обстреливать окапывавшихся на восточном берегу немецких пехотинцев, начался истинный ад. Танковая рота немцев выстрелами подожгла бронепоезд, и сереющее предрассветное небо заволокли темные клубы дыма. Очень скоро немцы сумели подбить три русских танка Т-34. Замершие на месте машины догорали. Совершенно неожиданно на мост въехала легковая машина-такси. Изумленных пассажиров тут же взяли в плен солдаты 6-го полка. Пассажирами такси оказались советский офицер, имевший при себе письменные распоряжения и карты со схемами обороны канала. Фон Мантейфель заметил: «Русский офицер был изумлен до крайности, что ему приказали следовать сюда, он и не подозревал, что канал уже в наших руках».