Раб моего мужа (СИ) - Марья Зеленая
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Давайте все вместе пойдем его искать, — предложил мистер Легри. — Возьмем факелы, прочешем окрестности. Не волнуйтесь, мадам, мы в два счета его найдем.
На том и порешили. Мужчины, те, кто был еще не слишком пьян, вооружились факелами и отправились на поиски Джеймса, а Элизабет осталась в компании перепуганных рабынь и парочки прикорнувших на диванах перебравших гостей.
Не прошло и получаса, как за стеклянной дверью замельтешили огни и послышались взбудораженные голоса. Створки распахнулись, и в холл вошли Максвелл, Легри, Томас и Чак. Они несли на плаще тело Джеймса.
Потом была истерика безутешной вдовы со слезами, причитаниями и заламыванием рук. Заходясь в рыданиях, Элизабет поглядывала на восковое лицо мужа, на его заострившийся нос, на стеклянные остановившиеся глаза, и душа ее ликовала.
— Свободна!
Эпилог
Филадельфия, штат Пенсильвания
Год спустя
— Вы написали, чтобы я приехала, мэм. — Люси стояла на пороге, кутаясь в поношенное пальто.
Самсон посторонился, пропуская ее в гостиную. Сидящая в кресле Элизабет улыбнулась.
— Здравствуй, дорогая Люси. Как я рада, что ты здесь! Я бы и сама навестила вас в «Персиковой долине», но ты же видишь…
Она кивнула на крохотный сверток, который прижимала к груди. Малютке Эмили исполнилось всего пять месяцев, и было бы немыслимо пускаться в путешествие с младенцем на руках.
— Ах, это ваш ребеночек? — оживилась Люси. — Позвольте взглянуть?
— Конечно.
Люси подошла поближе и с умилением уставилась на личико цвета кофе с молоком, выглядывающее из пены бело-розовых кружев. Резкие черты негритянки смягчились, будто осветившись изнутри.
— Какая хорошенькая! — пробормотала она.
Элизабет заметила грусть в ее черных глазах. Наверное, тоскует по ребенку, которого отняли у нее.
— Спасибо, — улыбнулась Элизабет. — Ты, верно, устала с дороги? Садись же скорее, Анна принесет чай.
Самсон подвинул кресло к камину. Люси нерешительно взглянула на бархатное сиденье. Видимо, ей было неловко садиться на хозяйскую мебель, и Элизабет подбодрила ее кивком.
— Как ты доехала? — спросила она, когда негритянка уселась и с явным наслаждением вытянула к огню ноги в стоптанных башмаках.
— Неплохо, мэм, — ответила Люси. — Правда, страху натерпелась — жуть! Я ж никогда раньше не видела этих, как их… пара… пыра…
— Паровозов? — подсказал Самсон.
— Их самых, — кивнула Люси. — Стою я, значит, на станции, жду, и вдруг вижу — вдали все почернело от дыма. Я уж подумала — что-то горит. А потом оно подъехало — огромное, страшное и ревет как стадо быков… Не схвати меня масса Алекс за руку, я бы деру дала.
— Вот уж не думал, что ты такая трусиха, — усмехнулся Самсон.
— Ой, да ну тебя! — бойко огрызнулась Люси. — Откуда мне было знать, что эта громадина меня не сожрет?
— Запомни, негритянка, паровоз жрет уголь, а не черномазых, — пояснил Самсон с таким важным видом, что Элизабет расхохоталась
— Да я уж это поняла, — буркнула Люси. — Масса Алекс все-таки заставил меня забраться в вагон.
— Наверное, тебе пришлось ехать в товарном вагоне? — поинтересовалась Элизабет.
— Конечно, мэм, кто ж пустит черномазую к белым господам? Да я бы и сама к ним не пошла. Больно надо!
— Бедняжка. Это было очень утомительно?
— Да нет, мэм, я всю дорогу, считай, проспала. Знаете, как сладко спится под стук колес? Так вот, потом я приехала в большой город… как же его… Чарльстон. Там приятель массы Алекса должен был посадить меня на большую лодку.
— Пароход, Люси, — с усмешкой заметил Самсон. — Большая лодка называется «пароход».
— Ай, не умничай, черномазый! — отмахнулась Люси. — Ох, и замучилась же я искать дом того господина! Шагу не могла ступить, чтобы ко мне не докопались.
— Кто? — удивилась Элизабет.
— Да всякая белая рвань. «Эй, черномазая, покажи пропуск! Ты, небось, беглая. Признавайся!» — кривляясь, произнесла Люси. — А я им: «Пожалуйста, белый масса, вот моя вольная грамота, сэр». Тьфу на них! Но знаете, что меня удивило больше всего?
— Что?
— Прилично одетым господам не было до меня никакого дела, а вот всякий сброд в лохмотьях так и норовил прицепиться.
Элизабет переглянулась с Самсоном.
— Наверное, они надеялись заработать на поимке беглой рабыни, — предположила она.
— Или просто хотели показать свою власть, — добавил он.
— Да кто их разберет, — вздохнула Люси. — Но когда я добралась до Севера, стало проще. Здесь на меня хотя бы уже не смотрят, как на товар.
— Да, тут с этим полегче, — кивнул Самсон.
— Особенно в Филадельфии, — уточнила Элизабет. — Здесь живет много квакеров, а они выступают за отмену рабства и равенство всех людей перед Богом.
— Да ну? — недоверчиво хмыкнула Люси. — Равенство белых и черных? Ну вы и скажете мэм.
— Поверь, рано или поздно так будет везде! — заявила Элизабет.
— Так что же, — Люси кивнула на Самсона, — вы с этим черномазым живете в открытую как муж и жена?
Элизабет издала невеселый смешок.
— Увы, нет. Даже здешнее общество еще не доросло до того, чтобы принять наш союз. Мы тайно обвенчались, как только истек год со дня смерти Джеймса, но для всех Самсон — мой слуга, а я — безутешная вдова, которая до конца жизни будет оплакивать почившего супруга.
— А как же ваша малышка? — Люси взглянула на Эмили, мирно спящую у Элизабет на руках. — Каждый, кто ее увидит, сразу скумекает, что к чему.
— О ней знает очень мало народу. — Элизабет понизила голос. — По-сути, лишь Анна, парочка слуг и доктор, который принимал роды. У меня как стало видно живот, я заперлась дома и не показывалась на людях. Нас здесь мало кто знает, поэтому пересудов удалось избежать.
— Это хорошо, но дальше-то что? Не можете же вы прятать ее всю жизнь.
— Вот об этом я как раз и хотела с тобой поговорить…
В гостиную вошла Анна с подносом, не дав Элизабет закончить свою мысль. Служанка приветливо улыбнулась Люси и подала чай. Та с трепетом взяла чашку и блюдце. Белый в цветочек фарфор смотрелся странно и чужеродно в ее коричневых заскорузлых руках.
— Расскажи, как дела на плантации, — попросила Элизабет, пригубив чай.
— Да вроде бы неплохо, — пожала плечами Люси. — Вы же, наверное, знаете, что старуха… мисс Дороти, померла еще той зимой.
— Ну да, — кивнула Элизабет. — Кажется, несчастный случай?
— Это уж как поглядеть. Вы как уехали после смерти массы Джеймса, так старуха словно с цепи сорвалась. Совсем свихнулась на почве уборки. Заставляла Цезаря каждый день ковры выбивать, а Роза и Сара
