Борьба за будущее: Интроекция (СИ) - Мамука Пагава

Когда Синдзи подошёл достаточно близко к ней, его снова парализовала неведомая сила. Он почувствовал, что более не стоит на твёрдой земле, и, когда решился глянуть вниз, оцепенел: всё это время они взбирались не на холм, а на гору изуродованных и обгоревших трупов из мужчин, женщин и детей…

— Неизменный порядок вещей нарушен, и мироздание требует восстановления баланса, — донёсся со стороны девушки знакомый тихий голосок, после чего большинство ей поклонявшихся ахнуло.

— Аянами? — еле выдавил из себя недоумевающий Синдзи.

— Во веки веков на меня наложено проклятие Неизбежности.

Вокруг мольбы раздались с новой силой.

— О чём ты?..

— Посему в битву ты вступишь иль битву покинешь, — она повернулась в сторону своего собеседника, — всё едино, неизменное неизбежно.

Вне всяких сомнений, это была Рей. Но она была какой-то странной, отрешённой больше обычного. И как только он об этом подумал, в городе разразилась до ужаса яркая вспышка. Юноша вместе с остальными людьми закричал от обжигающей боли по всему телу. Но каким-то образом Икари ещё мог видеть: вмиг одежда и волосы вспыхнули, кожа покрылась волдырями. Вокруг всё полыхало, всё плавилось, мужчины и женщины натурально сгорали заживо, как и сам Синдзи… Всё обращалось в пепел, кроме преобразующейся в нечто Аянами: она увеличивалась в росте, в глазах поселились два светящихся красных огонька.

— Ведь отныне я снова̷ не̨с͟ущи̡й г҉ибел̷ь͝…

С каждым словом её тихий голос становился грубее, жёстче, громче, сотрясая пространство ощутимыми вибрациями.

Из-за спины девушки проступило ещё несколько пар рук с различными мечами, щитами и странным на вид красным двойным копьём: подобно Z-ДНК, два перекрученных в спираль древка, которые соединялись меж собой бесчисленным количеством маленьких креплений. На конце каждой спирали было по длинному обоюдоострому лезвию.

В городе тем временем разрастался превращающий всё в пепел и поднимающийся в небеса огненный шар, перед которым расступались тёмные облака. Он поднимался ровно за головой явившегося многорукого монстра. Ударная волна неумолимо неслась в сторону холма, разрушая до основания все дома.

А сам Синдзи упал на колени, корчась от выжигавшей боли, но отвести взгляда от «Рей», или того, чем она стала, он никак не мог. Ему оставалось только внимать её словам:

— …в̸е͜л͘икий̨ р̶̵а̶͞з̧̛͠р̵у̛ш̨и̨̕те͝͠ль̕҉ м̷͜͝͠и̨̢͟р̸͢о͢͡в̸̸̡.

В последний момент Синдзи увидел только, как одновременно его достигает разрушительнейшая ударная волна и на шею стремительно, со свистом обрушивается копьё.

Его пронзает тьма.

Глава 33. Вечер перед долгими днями

Синдзи резко вскочил, схватившись за шею, и тут же головой ударился о крышу машины. В салоне играла какая-то заводная песня.

— О, проснулся, соня? — Мисато усмехнулась. — Ты так сладко спал, просто милашка.

Он не стал отвечать на колкость и просто потёр ссадину на макушке.

— Кошмар?

— Да так… — не стал уточнять Синдзи, выправляя своё дыхание. — Где мы?

— Почти приехали, — меланхолично ответила Рицко.

«Всего лишь сон», — вздохнул Синдзи и протёр глаза. Его уже начинало беспокоить, что в последнее время кошмары стали сниться слишком уж часто. И он бы не удивился, что это последствия регулярного контакта с «Евой». Однако Икари не был пока уверен, говорить о своих снах Акаги и Карихаре или пока воздержаться. А то эти двое, рассуждал Синдзи, пока вся троица поднималась домой, наперегонки устроят ему настоящее вскрытие мозга, чтобы докопаться до причин этих самых сновидений. С другой стороны, он зарубил себе на носу: если кошмары начнут беспокоить слишком часто, то следует обязательно обратиться к докторам прежде, чем всё станет плохо.

Когда они оказались дома, Мисато сразу рванула на кухню. За японским столиком в гостиной на бинбэг филигранно приземлилась Рицко, рядом с ней на дзабутоне[22] расположился Синдзи.

Им открывался прекрасный вид на носящуюся туда-сюда хозяйку. Судя по всему, ожидать от неё какого-то полноценного блюда не стоило: в качестве ингредиентов шли одни полуфабрикаты, а в основе — так и вовсе лапша быстрого приготовления.

— Ты ещё ни разу не пробовал фирменное блюдо Мисато? — спросила Рицко.

— Нет, не довелось.

— О, мир полон чудесных открытий, — таинственно проговорила она, жестом подзывая к себе Пен-Пена. — Чур, я первая в уборную.

Синдзи непроизвольно захихикал и расслабился. Он очень боялся, что с суровой учёной ему не о чем будет поговорить и в отсутствие Мисато они просто будут молчать. Но Рицко оказалась хоть и строгой, но вполне общительной женщиной.

— Иди сюда, наглая птица, — посадила она уаркающего пингвина к себе на колени. — Ну, рассказывай, как жизнь молодая? Хорошо кормят?

— Уарк! — довольно ответил Пен-Пен, кивая в сторону Синдзи. А тот потихоньку недоумевал от такого диалога.

— Не обижают?

— Ур-р, — помотал он головой.

— Как тебе новый сосед по квартире?

— Уарк-уарк! — пингвин перебежал на колени Синдзи и сразу же начал ласкаться.

— Прекрати, щекотно! — рассмеялся Синдзи.

— Запиши в копилку своих достижений, Икари-кун, — ты ему сразу же понравился.

Он посмотрел с изумлением на Акаги:

— А разве он не со всеми такой?

— О, ты не видел, какая была война между Мисато и Пен-Пеном. Настоящая Иводзима.

— Уа-арк! — пингвин принял боевую стойку, подтверждая сказанное женщиной.

— Неужели? — Синдзи всё ещё не верил. — И кто же победил?

Пен-Пен тут же выпятил грудь и похлопал по ней крылом.

— Ты, мой пернатый друг, как и Курибаяси, потерпел меньше поражений в битвах, — щёлкнула Акаги его по клюву. В ответ он её нежно куснул, отчего учёная тихо ойкнула, — но в итоге всё равно проиграл Смиту.

— Это как? — удивился юноша.

— У тебя и вправду есть пробелы в истории, Икари-кун.

— Я не совсем уловил, при чём тут реальная битва Тихоокеанской войны полувековой давности.

— Ну, Пен-Пен же смирился и стал жить с Мисато, так?

— Так.

— А значит, согласился есть то же, что и она. Но раньше он был ох какой привереда.

Тут же прозвучал грустный «уарк», после чего пингвин ещё сильнее прижался к юноше.

«Железная логика», — подумал Синдзи и нервно усмехнулся.

— А вот и я! Проголодались? — явилась хозяйка с подносом, на котором расположились четыре глубокие тарелки с массой, похожей на лапшу с карри, различные закуски, а также три банки: одна — с колой, две — с пивом.

— Уарк! — первым отреагировал на странные запахи пингвин.

— А ты, Пен-Пен, предатель! — пожаловалась Мисато. — Будешь сегодня свои слюньки кушать.

— Уа-арк! — птица тут же запрыгала вокруг Кацураги, моля о пощаде.

— Жестоко, Мисато-сан, — неодобряюще бросил Синдзи.

— А ты как думал она Пен-Пена приручила?

— Мне в подчинении иногда давали натуральных кретинов, которые не знали, где право, а где лево, — Мисато поставила поднос на столик и уселась рядом с остальными. — Что мне пингвин, у которого ай-кью на треть больше, чем у любого среднестатистического рядового.

Пен-Пен сразу устроился рядом со своей хозяйкой, ластясь к ней. Кацураги всё же сжалилась над пингвином и поставила рядом с ним тарелку. Счастливый «Уарк!» раздался по всей квартире.

— Во всяком случае, моё солнышко куда как круче твоих котов, Риц, — Мисато погладила птицу по пузу, — а то они у тебя вечно повиснут в проходах, не понимая, хотят выйти или остаться. Как это бесит!

— Ничего ты не понимаешь, — Акаги покосилась на ужин. — Состояние кота не может быть объяснено с позиции классической физики. Коты описываются квантовыми уравнениями и могут находиться в состоянии принципа суперпозиции, когда они одновременно выходят из комнаты и одновременно в ней остаются.

Юноша не мог понять — это она так шутит или нет? Ибо выражение лица учёной нисколько не изменилось.

— Да-да, наверное, твои когтистые ленивцы брали уроки у кота Шрёдингера — тот был мастером в этом.

— Как и Ангелы, — слегка усмехнулась Рицко.

Синдзи, мало что понимая в их разговоре, ради разнообразия неодобрительно повозился палочками в своей порции, перемешивая странную субстанцию из лапши и соуса карри. Однако, принюхавшись, он мог точно сказать, что сие, с позволения сказать, «блюдо» куда как аппетитнее американских сухпаёв, особенно на вид.

— Ну что вы, не стесняйтесь! — одной рукой Мисато вскрыла банку пива, а другой занесла палочки над своим кулинарным творением. — Приятного аппетита!

И тут же по-армейски набросилась на долгожданную еду, поглощая с невероятным аппетитом. Её подопечный и подруга не обладали военным опытом — не познали связанных с ним лишений, поэтому решили аккуратно подойти к процессу.