Невидимая сила. Как работает американская дипломатия - Уильям Бёрнс
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
В начале лета 2014 г., после трудного телефонного разговора Обамы с Путиным, нас с Джейком Салливаном, который тогда был советником по национальной безопасности вице-президента Байдена, попросили негласно встретиться с двумя высокопоставленными российскими должностными лицами – сотрудником Министерства иностранных дел и представителем Кремля – и посмотреть, есть ли возможность наладить секретный канал связи и поможет ли он смягчить напряженность, особенно в связи с кризисом в Украине. В Женеве, в номере отеля с видом на озеро, в течение целого долгого дня мы бесконечно ходили по кругу. Высокопоставленный российский дипломат был нашим старым другом, но ему почти нечего было нам предложить. Чиновник из Кремля в основном рассказывал анекдоты в духе «Борщового пояса»[129] и запутанные, политически некорректные истории о России и ее соседях. Он повторял то, что Владимир Путин говорил Джорджу Бушу – младшему в 2008 г.:
– Американцы, – говорил он, – не понимают, что Украина не является целостным государством. Одна ее часть – это, по сути, Центральная Европа, другая – по сути, Россия, и лишь малая ее часть – собственно Украина. Не обманывайте себя.
Его вкрадчивый, покровительственный тон не внушал симпатии.
– И вы не должны обманывать себя, – ответил я. – Вы добились только того, что украинцы стали сильнее ощущать свою национальную принадлежность. Вы проглотили два миллиона жителей Крыма, но другие 42 миллиона человек теперь как никогда ощущают себя украинцами и полны решимости выйти из зоны вашего влияния.
Мы с Джейком говорили по очереди, постепенно теряя терпение, – день тянулся, а разговор ни к чему не приводил. Мы сомневались, что Минские соглашения, подготовленные немцами и французами совместно с русскими и украинцами, в ближайшее время будут выполнены. Но еще сильнее нас беспокоило то, что русские могли пойти дальше, не сокращая, а наращивая свое военное присутствие в Донбассе. В ту ночь мы отправили президенту Обаме послание, сообщив о нежелании русских серьезно работать над налаживанием секретного канала связи и своих неудачных попытках убедить их в целесообразности использования предлагаемых нами дипломатических возможностей.
«Перезагрузка» надолго застопорилась.
* * *Кривая отношений с Россией в эпоху Обамы была до боли знакома. Унаследовав от своего предшественника взаимное недовольство в связи с войной в Грузии, Обама добился некоторых реальных успехов в развитии отношений с Россией. Мы достигли значительного прогресса в сотрудничестве по Ирану и Афганистану, а также в области сокращения стратегических наступательных вооружений. Мы помогли русским наконец преодолеть последние барьеры на пути к официальному вступлению в ВТО, но так и не преуспели в том, чтобы укрепить экономические связи. Масштабы сотрудничества с Россией, разумеется, были несравнимы ни с масштабами экономического партнерства с Китаем, ни даже с масштабами развивающихся с переменным успехом связей с Индией. Ростки кооперации, начавшие было прорастать на начальном этапе в связи с «арабской весной», зачахли из-за взаимных обвинений, особенно относительно Ливии. Несмотря на потенциал взаимопонимания в отношениях Барака Обамы с Дмитрием Медведевым, мы так и не смогли наладить продуктивные отношения с Путиным. А полагать, что мы способны тем или иным способом укрепить политическое положение Медведева, делая ставку на развитие отношений между Обамой и лидером, чей политический вес полностью зависел от Путина, было бы с нашей стороны несколько самонадеянно.
Хотя Обаме вначале удалось заинтересовать Путина, российский президент по-прежнему рисовал США как некую враждебную силу, всеми средствами пытающуюся подорвать влияние России в регионе и его собственную власть внутри страны. Для него это оставалось вопросом не только убеждения, но и удобства. Путин загнал в ловушку и себя, и Россию. Сознательный отказ от диверсификации экономики и установления верховенства закона не мог не привести к стагнации, а зарубежные авантюры отвлекали от нее внимание лишь на время. Как и при Джордже Буше – младшем, появившиеся в начале правления Обамы надежды на развитие американо-российских связей развеялись из-за рецидива напряженности, и в итоге наши отношения достигли низшей точки после окончания холодной войны. Эта динамика может навести на мысль, что история неизбежно повторяется. Однако в данном случае отношения между двумя странами складывались под воздействием не только законов истории, но и конкретных личностей – лидеров двух стран с их предрассудками, неумением наладить контакт и сделать правильный выбор. Как и вся история отношений между Россией и США после окончания холодной войны, во времена Обамы эта история была захватывающей, хотя зачастую и довольно грустной.
Стремление Обамы идти в ногу со временем, приспосабливаться к меняющемуся внешнеполитическому ландшафту и вкладывать силы и политический капитал в формирование отношений с ключевыми международными игроками достойно восхищения. В отличие от Джорджа Буша – старшего, который действовал в условиях трансформации биполярного мира в однополярный, Обаме выпало работать в ситуации, когда однополярный мир превращался в намного более сложную систему. Это было время крупных ставок – на восстановление внешнеполитического равновесия за счет усиления влияния в Азии и на строительство стратегического партнерства с Индией. Это были разумные ставки, и все было сделано правильно, несмотря на то, что результаты были не такими блестящими, как планировалось, и не все удалось довести до конца. Это было время, когда пришлось заботиться об устойчивости отношений с Китаем и упорно трудиться, чтобы избежать ненужных столкновений. Это было время, когда можно было попытаться реализовать возможность строительства более прочных отношений с Россией и развития разумного сотрудничества с этой страной в вопросах, представляющих взаимный интерес.
Несмотря на всю гибкость и воображение, проявленные в это время, мы не могли так свободно разыгрывать дипломатические карты, как при Джордже Буше – старшем. Дипломаты могли открыть двери, могли не дать им захлопнуться, но входить в эти двери или нет, в конечном счете решали другие люди. Обама надеялся, что в новую эру американского влияния решать проблемы и урегулировать конфликты можно будет быстрее и более радикально.
