Невидимая сила. Как работает американская дипломатия - Уильям Бёрнс

8

«Арабская весна»: время коротких партий

1 февраля 2011 г. президент Обама собрал своих главных советников в Зале оперативных совещаний Белого дома, чтобы обсудить с ними разворачивающееся драматическое событие – революцию в Египте. Он был задумчив, держался сдержанно. Его увлекали новые возможности, открывающиеся в Египте и регионе, но в то же время он трезво оценивал все риски – как для египтян, так и для нас.

– Меня беспокоит, что Мубарак все больше и больше отстает от событий, – сказал он. – Не хочу, чтобы мы тоже отстали.

За неделю с начала революции толпа недовольных, решительно настроенных людей на площади Тахрир возросла до 100 000 человек. Президенту Мубараку было уже за восемьдесят, он устал от трех десятилетий пребывания у власти, но упорно продолжал считать, что лишь он один знает, как править Египтом. На карту было поставлено многое. После подписания мирного договора с Израилем в 1979 г. Египет стал главной точкой опоры в стратегии США на Ближнем Востоке. Несмотря на ухудшающееся внутреннее политическое и экономическое положение, эта страна была нашим надежным партнером в обеспечении безопасности в регионе. Однако согласие между египетским народом и властью становилось все более хрупким. Плодами экономического роста пользовалась лишь горстка привилегированных чиновников, правители все больше отдалялись от народа, а благодаря распространению информационных технологий представители молодого поколения получили возможность увидеть, чего они лишены, и все острее ощущали свою бесправность.

Последние несколько дней Обама и Хиллари Клинтон призывали Мубарака удовлетворить законные требования протестующих, указывая, что вскоре ему придется уйти, полностью отказавшись от намерения сделать своим преемником сына. Они убеждали его начать передачу власти новому демократически избранному правительству. Его судьба была решена. Об этом говорили масштабы протеста и упорство протестующих. Надежда была на то, что Мубарак примет новую реальность и начнет постепенную передачу власти. Но он был совершенно не готов идти столь далеко. Надеясь остановить рост протестной волны, он сделал робкий шаг, назначив на давно вакантный пост вице-президента начальника своей разведки Омара Сулеймана. На большее Мубарак не решился, хотя земля уже горела у него под ногами.

Заседание в Зале оперативных совещаний Белого дома началось с анализа новой информации, полученной из посольства в Каире, оценки обстановки разведслужбами и рассмотрения дипломатических перспектив. Примерно через час президенту сообщили, что Мубарак собирается спешно выступить с телевизионным обращением. Надеясь, что египетский лидер наконец решился на передачу власти, Обама прервал совещание и включил прямую трансляцию на канале CNN. Мы смотрели на экран и тоже надеялись на это. Госсекретарь Клинтон стояла рядом с президентом, сжимая в руке чашку кофе из White House Mess – маленького кафе в подвале Белого дома. Сидящие вокруг стола вертели головами и вытягивали шеи, чтобы лучше видеть происходящее на экране. И только Том Донилон, расположившийся слева от президента, был совершенно спокоен. Он знал, что сейчас произойдет.

Как и следовало ожидать, Мубарак сделал половинчатый шаг, хотя это было лучше, чем ничего. Он пообещал не участвовать в очередных выборах, которые должны были состояться осенью, но ничего не сказал об отказе сделать преемником сына и намерении в ближайшее время передать часть своих полномочий.

– Это не прокатит, – заметил Обама.

Телеэкран погас. В зале наступила тишина. Обама, по обыкновению, обошел вокруг стола и попросил каждого высказать мнение о том, следует ли требовать от египетского лидера немедленного ухода в отставку. Разногласий не было – наши увещевания не находили отклика в Каире, надежды на плавную передачу власти развеялись как дым. Президент решил позвонить Мубараку и потребовать, чтобы тот немедленно оставил свой пост, пока еще была возможность организовать плавную передачу власти и избежать хаоса и насилия.

Я присоединился к президенту и его помощникам в Овальном кабинете, откуда Обама должен был звонить Мубараку. Меня всегда восхищала способность американских президентов сосредотачиваться на телефонных разговорах в присутствии множества разгуливающих вокруг помощников. Том Донилон, Денис Макдоноу и заместитель помощника президента по национальной безопасности Бен Родс столпились в углу, слушая, о чем президент говорит с Мубараком. Два главных советника президента по делам Ближнего Востока – Деннис Росс и Дэн Шапиро – что-то энергично писали, стоя за спинкой дивана в Овальном кабинете, на котором сидел и внимательно слушал разговор глава аппарата Белого дома Билл Дэйли. Роберт Гиббс, пресс-секретарь президента, сбросил пиджак и расхаживал по кабинету. Обама сидел, откинувшись на спинку стула и скрестив ноги, и излагал свои аргументы.

Я стоял чуть поодаль и слышал лишь отдельные ответы Мубарака. Он говорил покровительственным тоном и упорно стоял на своем. Египетский лидер считал, что Обама безнадежно наивен – он не понимает, что только Мубарак способен поддерживать порядок в Египте. Чем дольше длился разговор, тем больше Обама раздражался. Мне на память приходили сцены, свидетелем которых я был еще во времена администрации Рейгана. Всем недавним предшественникам Обамы тоже приходилось вольно или невольно ступать на зыбкую почву этого региона, где их засасывала трясина проблем, требующих вложения политического капитала и неусыпного внимания.

Став президентом, Обама был полон решимости изменить условия американского участия в делах Ближнего Востока. Он не питал иллюзий относительно перспектив полного ухода США из региона – он понимал, что это невозможно. Речь шла о том, чтобы изменить форму нашего присутствия на Ближнем Востоке, об отказе от одностороннего, опирающегося на военную силу подхода его предшественника. Обама хотел полностью вывести войска из Ирака, полагаясь на узконаправленные контртеррористические операции, проводимые с помощью беспилотников и сил специального назначения, а в решении проблем, связанных с ядерной программой Ирана и израильско-палестинским мирным процессом, сделать упор на дипломатию. Он собирался нацелить нашу стратегию на Азию и вплотную заняться целым рядом других неотложных глобальных проблем, таких как нераспространение ядерного оружия и изменение климата, – мы нередко пренебрегали ими или даже способствовали их обострению в течение десятилетия, прошедшего после событий 11 сентября 2001 г. Но теперь «арабская весна» – революционная драма, в которой Египет был только одним из актов, – неумолимо тащила Обаму назад, в охваченный кризисом Ближневосточный регион, требуя его внимания, чего он так надеялся избежать.

Кажется, британский премьер-министр Гарольд Макмиллан в ответ на вопрос о том, чтó больше всего влияет на политический курс и принятие стратегических решений, ответил: «События, мой мальчик, события». Не знаю, действительно ли он так говорил, но это очень точное замечание. Государственные деятели редко добиваются успеха без стратегического подхода – набора представлений о мире, в котором им приходится действовать, и ясных целей и приоритетов, а также соответствовавших средств и дисциплины, необходимой для соединения всех этих элементов в единое целое и концентрации усилий. Однако помимо этого требуется еще и колоссальная способность к адаптации, умение быстро