Дни изгнания - Катарина Керр

– Мэйр? – позвала она.

– Откуда ты знаешь, как меня зовут?

– Я так давно тебя знаю! Но она сказала, что ТЫне узнаешь меня. Похоже, и вправду не узнал.

– Не узнал. А кто такая она?

– Просто она. Богиня. – Девушка помолчала и обольстительно улыбнулась. – Я теперь умею разговаривать. Я люблю тебя, Мэйр.

Если бы она не сказала, что теперь умеет разговаривать, Мэйр не узнал бы голубую фею. Он вскрикнул и отступил назад.

– Что-то не так? Ведь теперь я настоящая женщина!

– И вполовину не настоящая!

Ее глаза наполнились слезами. Мэйр повернулся и побежал к лошади. Садясь верхом, он слышал ее рыданья. Мэйр был так перепуган, что мог только подгонять коня, но ее слезы запомнил, и они жгли его память. Ему казалось, что это похоже на потерю возлюбленной. Бедняжка, думал он. Решила превратиться в женщину, и все ради меня! Конечно, это было абсурдно, и смущало, и пугало… Всю дорогу домой он размышлял и пришел к выводу, что таинственная «она» не могла быть настоящей богиней. Может, это кто-то из природных духов, а может, и кто пострашнее. Как и все остальные, Мэйр верил в духов и призраков где-то там, в Иных Мирах, которые иногда могут появляться в реальном мире. Встретить кого-нибудь из них считалось гэйсом и несчастьем, и он побоялся рассказать о случившемся, потому что не хотел, чтобы остальные от него отвернулись.

Этой же ночью, едва забывшись тяжелым сном, он увидел ее. Ему снилось, что он, проснувшись, но не в состоянии шевельнуться, лежит на своих одеялах в палатке Калондериэля. Она прошла прямо сквозь стенку палатки, села и уставилась на него. Она просто смотрела с таким упреком в полных слез глазах, что Мэйр не выдержал.

– Прости, что я заставил тебя плакать.

– Пожалуйста, приди и поговори со мной, Мэйр. Это все. Только приди и поговори.

– Ты живешь в этом орешнике?

– Я живу в ее мире. В орешник я прихожу. И в лагерь я могу прийти, но только тогда, когда здесь нет этого противного старика.

– Кого?

– Совы.

Мэйр подумал, что Адерин и вправду очень походит на сову. Он попробовал сесть и проснулся в темной палатке. Рядом похрапывал Калондериэль. Сон, а? Чертовски реальный сон! Он снова уснул и на этот раз видел во сне Глэй.

Прошло несколько недель в обычных трудах и заботах прежде, чем Мэйр снова увидел Синевласку. Но он постоянно думал о ней, потому что чувствовал перед ней какую-то вину.

Он чувствовал себя, как человек, который пришел домой поздно ночью, и, поленившись засветить фонарь, наступил на ни в чем не повинную верную собаку. И солнечным утром, выдавшимся между двумя грозами, он поехал искать ее. В орешнике ее не было. Он поднялся вверх по реке, где конь запутался в высокой и мокрой траве. Ее не было и там, Тревожно поглядывая на небо, где собирались темные грозовые тучи, Мэйр решил возвращаться домой, но тут заметил впереди еще одну рощицу. Именно там она и ждала, так ослепительно и счастливо улыбаясь ему, что у него заныло сердце.

– Ты все-таки пришел. Наконец-то.

– Да ты знаешь, погода была не очень.

Мэйр ослабил удила; подумал и расседлал коня, чтобы тот мог покататься по траве и отдохнуть. Животное начало щипать траву, а Мэйр вошел в рощицу. Она села на землю, изящно расправив вокруг себя нечто, похожее на длинную синюю юбку. Мэйр машинально сел рядом, глядя на нее.

– Я ненадолго.

– Почему?

– Становится темно, скоро начнется гроза. Я не хочу промокнуть, и оставаться на холоде всю ночь тоже не хочется.

– А. – Она наклонила голову и подумала. – Да, это я понимаю.

– Вот и хорошо. Послушай, малышка. Нужно поговорить кое о чем, хоть тебе это и не понравится. Тебе надо найти мужчину из твоего народа и оставить в покое меня.

– Ни за что! – Ее глаза полыхнули яростью. – Они все уродливые и в бородавках!

Мэйр был вынужден признать, что гномы – а, похоже, только они и были мужского пола – не выглядели красавцами.

– Это, конечно, плохо, но так это должно быть. Понимаешь, мне кажется, тебе не стоит слушать эту «ее», о которой ты говорила. Что-то мне кажется, она толкает тебя не на ту дорожку.

– Нет!

– Да что ты? А чего это она так заботится о том, как ты выглядишь? Спорю, Невин с Адрегином рассердятся, если услышат об этом!

– Не говори им, Мэйр! Умоляю, не надо!

Она скорчилась у его ног, глядя на него умоляющими, полными слез глазами, потом сжала его руку обеими своими. Кожа ее была нежной и прохладной, как бардекианский шелк. Мэйр все еще не воспринимал ее, как на самом деле существующую, поэтому даже не подумал, насколько опасной она может быть. Он улыбнулся и погладил ее по щеке.

– Хорошо, не скажу. Но мне все равно не нравится эта твоя так называемая подружка. Сомневаюсь я, что она – богиня. Бьюсь об заклад, она дух или призрак, и не должна она покидать Иные Миры, чтобы устраивать здесь такую путаницу.

– Не призрак. И не Иные Миры. – Она крепче сжала его руки и так печально, так тоскливо уставилась ему в глаза, что его сердце невольно потянулось к ней. – Ты поцелуешь меня, Мэйр? Один скромный поцелуй!

Он улыбнулся, наклонил голову и по-братски прикоснулся к ее губам. Потом поднял голову и увидел, что орешник исчез. Вокруг них в мерцающих пурпурных сумерках расстилался луг, покрытый цветущими розами. Их аромат опьянял. Мэйр оттолкнул Синевласку и с криком вскочил на ноги. Она, смеясь, тоже встала и начала танцевать вокруг него.

– Теперь ты мой! Мы будем так счастливы!

– Эй, ты! Немедленно верни меня назад!

– Погоди немного. – Она остановилась и с такой детской непосредственностью улыбнулась ему, что он испугался, не сошел ли с ума. – Конечно, мы вернемся. Совсем-совсем скоро.

Мэйру казалось, что она не способна на откровенную ложь, поэтому он немного успокоился и огляделся. На расстоянии около четверти мили от них стояло нечто, похожее на дан, но куда роскошнее, чем даже дворец в Аберуине; может, двадцать красивых башен, но он с трудом мог разглядеть их в тумане…

– Пойдем, я познакомлю тебя с ней, и ты вернешься домой, – сказала фея. – Пожалуйста. Совсем ненадолго.

Мэйр позволил ей взять себя за руку и увлечь вдаль. Они шли мимо многобашенного дана, а сумерки вдруг сделались голубыми и серебристыми… Теперь Мэйр видел его лучше – квадратное строение, непохожее ни на что, виденное им раньше, поддерживало башни; его окружала квадратная же стена с башенками по углам. Все было сложено из разных камней: розового песчаника, серого известняка, кое-где попадался зеленый мрамор. Он видел окна, золотые от света свечей, слышал музыку такую сладкую, что готов был заплакать. При этом замок не приближался. Каждый шаг давался с таким трудом, словно ноги Мэйра налились свинцом. Он едва дышал. Свет в окнах начал тускнеть, и тут Мэйр увидел другой свет, золотой и слепящий, исходивший как бы из туннеля, который появился перед ним.