Кржижановский - Владимир Петрович Карцев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
НАУКА ПЛЮС ПРАКТИКА
Его новая должность — председатель Энергоцентра, или Центрального энергетического управления ВСНХ, — органа «верховной энергетической власти» страны.
Главная задача сейчас — Днепрострой. Его решили строить в 1926 году, несмотря на многочисленные предостережения.
Все сомнения позади. Партия и правительство приняли решение о постройке гигантской плотины в «Волчьем горле» Днепра у запорожского острова Хортица. 15 марта 1927 года на днепровской скале «Любовь» взвился алый флаг с надписью: «Днепрострой начат!» На следующий день на площадке работало пятнадцать строителей.
«Теплая южная весна радовала всех. Стук топоров, визг пил, рокот первых электродвигателей и локомобилей сливался с песнями строителей, которые они принесли на берега Днепра со всех концов страны. Здесь, на берегу Днепра, началась новая жизнь», — вспоминал Г. Д. Цюрупа.
Вся страна хотела строить Днепрогэс.
— Что лучше — дома строить или ряжи вязать? — спрашивали у доброго плотника, покинувшего свои края и своим ходом добравшегося до Днепра.
— Домов мы понастроили, слава те господи, как грыбов. А тут новое, во сне не виданное. Заманивает, понятно.
Газеты полнились сообщениями о размахе работ, о небывалом энтузиазме.
«Вся молодежь — на социалистический час! 24 марта 1930 года после 8 часов работы вся молодежь работает дополнительно один час».
«На Днепрострое убраны все столы — чтобы не было возможности заседать».
«На Днепрострой отправлены генераторы завода «Электросила» — крупнейшие в мире».
«На стройке работают 60 паровозов, 200 платформ, 90 думпкаров, 12 паровых экскаваторов, 30 паровозных подъемных кранов».
«Ударная бригада по ремонту механизмов добровольно снизила себе расценки по сборке подъемных кранов на 18 процентов».
Выпускники институтов страстно желали попасть на самую главную энергетическую стройку страны. Но системы распределения молодых специалистов еще не существовало. Две девушки, окончившие гидротехнический факультет Одесского политехнического, не смогли устроиться на стройку — девушки! Они решили поехать в Москву к Кржижановскому. Но их постигла неудача — он приболел. Его секретарь Чашникова посоветовала пойти к Глебу Максимилиановичу домой.
Несколько раз подходили они к парадному в Садовниках. Стало темнеть. Никто не выходил из дома (на это была надежда). Тогда они решились. На звонок вышла пожилая женщина (Зинаида Павловна), сказала, что Глеб Максимилианович болен, но записку ему передать можно. Девушки быстро нацарапали послание на случайном листке, женщина удалилась, а через несколько минут в переднюю вышел, кутаясь в теплый халат, и сам Глеб Максимилианович. Он, судя по всему, хотя и недомогал, но очень был доволен. Пригласил просительниц к себе.
Потом девушки вспоминали: уютный кабинет, большой письменный стол, кожаный диван, стеллажи. Кржижановский, приветливо расспрашивающий их о студенческой жизни в Одессе, о планах на будущее. Он дал им два письма (зеленые чернила, размашистый почерк) — Винтеру и Веденееву.
— Кто-нибудь обязательно в Москве.
Над электрификацией взял шефство комсомол. Секретарь ЦК ВЛКСМ Косарев и руководитель комсомольского штаба электрификации Стеклов заручились поддержкой Глеба Максимилиановича. По их просьбе он отправился на строительство Дубровской электростанции, первой в Советском Союзе, построенной целиком на отечественном оборудовании.
Детище первой пятилетки изобиловало остроумными техническими решениями. Прошло всего полтора года после укладки первого бетона, а станция уже дала ток! Это были невиданные темпы!
Флаксерман, руководитель пусковой комиссии Энергоцентра, вспоминал, что в 1931 году было введено три четверти мощностей, предусматривавшихся планом ГОЭЛРО. Программа этого года имела исключительное значение для индустрии и сельского хозяйства страны в целом. В третьем году пятилетки полностью выявилась решающая роль энергетики. Расширение Штеровской и ввод Зуевской станций позволяли увеличивать добычу угля в Донбассе, Магнитогорская и Кузнецкая обеспечивали пуск двух металлургических гигантов — это служило материальной основой индустриального машиностроения. Сталинградская ГРЭС, построенная скоростным методом всего за шестнадцать месяцев, дала силы тракторному заводу. Глеб Максимилианович сумел превратить Энергоцентр в центральный штаб энергетического строительства страны. По всей стране развернулось великое соревнование под лозунгом «Пятилетку — в четыре года!» — и Кржижановский радовался тому, что идея о пятилетке как творчестве масс воплощается в жизнь.
Первый план ГОЭЛРО был выполнен.
Страна получила 1750 тысяч киловатт энергетических мощностей, введенных в соответствии с планом ГОЭЛРО. Это произошло в апреле 1931 года.
Рапорт об этом подписывался в кабинете Кржижановского.
Рапорт направлялся Центральному Комитету.
Великий момент! Всем хотелось продлить его, Глеб Максимилианович сам понимал это, не спешил. Он смотрел на присутствующих в кабинете единомышленников, друзей, коллег. Но здесь не было одного человека, которому происходящее подарило бы минуты счастья. Не было Ильича…
Глеб Максимилианович посмотрел на окно, его распахнули. Весенняя Москва шумела внизу, Москва суровой бедности первой пятилетки, но уже неразутая, нераздетая и неголодная.
— Если бы был жив Ильич, — с горечью сказал Кржижановский.
Кржижановский хотел, чтобы Энергоцентр смотрел вперед. Он мечтал о втором плане ГОЭЛРО. Он всячески поддерживал выступления в печати по этому вопросу. Флаксерман написал статью в газету «За индустриализацию». Основная идея — выпустить «второй том» ГОЭЛРО. Он уже опубликовал в журнале «Проблемы экономики» «Черновые наброски заданий к генеральному плану электрификации», где указывались общие показатели роста всего народного хозяйства на 10–15 лет вперед с примерным перечнем электростанций. Глеб Максимилианович подсказал автору не только название этой статьи, но и ее основные положения.
В Энергоцентре собралась большая группа энтузиастов, предлагавших дерзкие проекты. Некоторые сотрудники пришли с Глебом Максимилиановичем из Госплана, например, способный экономист Борис Кузнецов. Он в то время разрабатывал рациональную схему «Единой высоковольтной сети — СССР» — прообраза будущих энергетических систем. Многие приходили с проектами гигантских электростанций на сибирских реках, на Волге. Волжскую станцию, так же как и единую высоковольтную сеть, и электростанции на реках Сибири, можно было включать в перспективный план развития энергетики.
Энергоцентр имел собственный институт — Научно-исследовательский институт энергетики и электрификации. Кржижановский предложил возглавить институт Кузнецову и не ошибся. В институте стал культивироваться, как и во всем Энергоцентре, интерес к прогнозам, к перспективному планированию и разработке промышленно-экономических комплексов.
Это стало одной из ярких черт зарождающейся школы Г. М. Кржижановского.
Призывая своих сотрудников «учиться мечтать», он в то же время следил за тем, чтобы они не отрывались от реальности.
— Часто при рассмотрении наметок на вторую пятилетку, — рассказывал В. Ю. Стеклов, — Г. М. Кржижановский сдерживал наш размах, когда в течение ближайших пяти лет мы хотели воплотить в жизнь все наши мечты… К их числу
