Нити зла - Крис Вудинг

Джугай отозвался быстро. К тому времени Люция оделась и вернулась на свою циновку. Ей уже пора было спать, но она вовсе не выглядела усталой или сонной, а Заэлис слишком углубился в свои мысли, чтобы делать ей замечания по такому незначительному сейчас поводу.

Принесенная Кайлин новость глубоко обеспокоила его. Он размышлял о ткущих, о богах и об Альскаин Мар. Есть ли у Либера Драмах хоть один шанс, если дух открыл Люции правду? Если это и в самом деле война богов, то смогут ли они сопротивляться высшим силам? Или же они все — только пробки, болтающиеся на поверхности бушующего океана и бессильные что-то изменить? Неужели дело всей его жизни — только иллюзия, старческая причуда? Думать об этом было тяжело. Он создал сопротивление, которое, в конечном счете, ничему не может сопротивляться. Он винил Кайлин за то, что она привела их к этому: она всегда сдерживала его, настаивала на соблюдении секретности, когда нужно было действовать. А теперь покров сорван, они открыты и беззащитны. Им не хватит сил, чтобы выстоять против ткачей. Так что же, сдаться? Нет, этого не будет никогда.

Заэлис сразу же понял, что Джугай курил корень амаксы — по блеску глаз, расширенным зрачкам и острому запаху, пропитавшему одежду.

— О боги, Джугай, ты мне нужен с ясной головой! — выпалил он вместо приветствия.

— Тогда следовало послать за мной утром, — весело ответил Джугай. — Как бы там ни было, я здесь. Что случилось?

Он заметил Люцию и слегка ей поклонился. Она тоже дружелюбно поклонилась и кивнула ему. Заэлис вздохнул.

— Входи и садись. Люция, заваришь для гостя чего-нибудь крепкого?

— Да, отец, — ответила она и покорно пошла на кухню.

Глядя на гостя, Заэлис пытался оценить его состояние. Поймет ли он то, что услышит? Осознает ли серьезность положения? Джугай на досуге баловался корнем амаксы, и Заэлиса это очень беспокоило. Но Джугай делал это столько, сколько Заэлис знал его, но так и не стал рабом зелья. Казалось, он обладал врожденной сопротивляемостью к темной власти дурмана. Джугай уверял, что может курить амаксу, а может не курить, и это полностью в его руках. Заэлис долго относился к подобным заявлениям скептически, но спустя несколько лет вынужден был признать, что Джугай прав. Он мог обходиться без амаксы неделями и месяцами, и это никак не сказывалось на его поведении и самочувствии. Джугай говаривал, что амакса помогает ему переживать «дурные ночи». Заэлис не знал, что он имел в виду, а Джугай никогда не распространялся на эту тему.

Просто сейчас Заэлису не повезло. Как бы он ни злился, но рассчитывать, что помощник в любое время дня и ночи будет готов к действиям, не приходилось. В конце концов, Заэлис пришел к заключению, что Джугай выкурил совсем немного и что сознание его не замутнено настолько, чтобы не воспринять услышанное.

Люция вернулась с отваром латамри, черной горькой жидкостью, которая отлично бодрит тело и дух. Она остановилась на пороге комнаты и засмотрелась на занятых разговором мужчин. Отец в мантии, поджарый, белобородый. Зачесанные назад волосы давно поредели, черты лица обозначились резче. Джугай, как всегда, в рубашке и штанах; вечная повязка на лбу сдерживает непокорные русые волосы. Девочка внезапно ощутила всю важность момента. Эти двое обсуждали жизнь и смерть сотен или даже тысяч людей. И все — из-за нее.

«Они идут за мной, — подумала Люция. — Каждый, кто погибнет здесь, погибнет из-за меня».

Потом Джугай заметил ее, улыбнулся и пригласил в комнату. Кивком поблагодарив за напиток, он обратился к Заэлису:

— Она должна слышать. Это касается ее.

Заэлис заворчал, но предложил ей сесть.

— Мы должны переправить тебя в безопасное место, Люция. — Его хриплый голос шел будто из самой груди. — Мы никак не можем вывести из Разлома столько людей. Спрятаться всем тоже невозможно. Но тебя нужно переправить на северо-восток. В Чамаску. Там есть преданные люди, они укроют тебя.

Лицо Люции оставалось бесстрастным.

— А ты останешься здесь и будешь сражаться.

Заэлис кивнул.

— Придется, — ответил он. — Либера Драмах построила этот город. Мы здесь столько лет… Бороться стоит хотя бы за одни наши склады. Если мы выстоим против этой атаки, то сможем выиграть время, оттеснить их, начать все заново. — Он положил ладонь на ее руку. — Люди пришли сюда, потому что мы их привели. В том числе тех, кто не состоит в Либера Драмах. И я несу за них ответственность.

— Ты несешь ответственность и за меня тоже, — сказала Люция. Джугай посмотрел на нее удивленно. Он никогда не слышал, чтобы девочка говорила с отцом в таком жестком тоне.

Похоже, это задело и Заэлиса. Он отнял руку.

— Вот поэтому я и стараюсь оградить тебя от опасности. Это ненадолго. Я вернусь за тобой, когда все закончится.

— Нет, — твердо возразила Люция. — Я остаюсь.

— Ты не можешь остаться.

— Это еще почему? Потому что меня могут убить? — Она подалась к нему и яростно, даже злобно прошипела: — Ты готов бросить меня, но не их. Что ж, я последую твоему примеру. Все эти люди, все мои друзья и их родные — они все здесь погибнут! Потому что ткачам нужна я! А большинство из них даже не узнает этого. Ты же хочешь, чтобы я их бросила, убежала, спряталась, пока ткачи не выследят меня в конце концов и не погибнет еще больше людей?! — Люция уже кричала. Такой Заэлис ее еще не видел. — Я несу такую же ответственность за этих людей, как и ты. Ты возложил ее на меня, пообещав им мессию! Ты связал их жизнь с моей, но ни разу не спросил, хочу ли я этого!

Последние слова ее звенели в тишине. За всю жизнь ни Джугай, ни Заэлис не слышали, чтобы Люция повышала голос. И после четырнадцати лет спокойствия это поразило их до глубины души.

— Я не уйду. — Голос Люции снова стал тихим, но не потерял твердости. — Я останусь здесь и выживу или умру с тобой. И с теми людьми, с которыми ты навсегда меня связал.

Джугай переводил взгляд с Люции на Заэлиса и обратно. Она внезапно перестала быть ребенком. В ее взгляде Джугай видел тот же огонь, что горел в глазах императрицы Анаис ту Эринима. Заэлис молчал, потрясенный. Наконец он сглотнул и отвел взгляд от незнакомой разъяренной девушки, которая заняла место его дочери.

— Да будет так, — отстраненно и сухо сказал он. — Делай что пожелаешь.

Джугай ощутил невыносимое напряжение момента даже сквозь дурман амаксы.

— Вы еще помните, что сюда движется армия искаженных? — подчеркнуто небрежно сказал он. — Если кому-то интересно, то у меня есть план.

Азара сидела, подогнув под себя одну ногу и обхватив колено другой руками. Она любовалась звездопадом над озером Сазузу. Трава была мокрой, и одежда, пропитавшаяся влагой, холодила кожу. Озеро, что помнило ярость лунной бури, еще не успокоилось, и лунные отблески дрожали на покрытой рябью поверхности. Над озером сновали ночные птицы: удачное время для охоты, рыбешки поднялись к поверхности, привлеченные звездопадом. Искрящиеся крупинки, падающие с неба, рыбы принимали за корм. Ощущение нереальности происходящего таяло, мир возвращался к своему нормальному состоянию.