Плутовки - Бертрис Смолл

Вскоре зал наполнился музыкой и шумом. О прибытии герцога Ланди с семьей никто не объявил, поскольку в Одли-Энд не было места формальностям и придворному этикету.

Синара почти сразу увидела Гарри Саммерса. Их глаза встретились, но он, к величайшей ее досаде, тут же отвернулся. Почему он так упорно игнорирует ее?

– Притворись, будто тебе все равно, – прошептала Жасмин внучке.

– Почему он это делает? – пожаловалась Синара.

– Потому что боится. Он, вне всякого сомнения, распознал в себе способность любить и потребность быть любимым и теперь борется с этими эмоциями, дитя мое. Думаю, ты должна набраться терпения.

– Не знаю, что случилось со мной, бабушка. Я считала себя жестокой и твердокаменной, пока не встретила его.

– Просто ты, в свою очередь, осознала потребность любить и быть любимой, – спокойно пояснила Жасмин. – Доверься мне, и я тебе помогу.

Парадный зал Одли-Энд был отделан деревянными панелями теплых тонов. Окна были высокими и широкими. Между потолочными балками виднелись лепные украшения и живописные сценки. Полы были выложены белым мрамором, и в центре каждого изразца красовался восьмиугольник черного мрамора. С медных стержней, вделанных в стены, свисали вышитые шелковые штандарты, принадлежавшие бывшему владельцу. Кроме того, стены украшали еще и портреты предыдущих графов Суффолк и их жен.

Сегодня танцев не предвиделось. Слуги сновали между собравшимися, разнося небольшие кубки с вином. Кое-кто из дам и джентльменов уже исчез в боковых комнатах, где велась игра в кости и карты.

Синара лихорадочно огляделась, но Гарри нигде не было видно. Она тихо выругалась, но бабушка тут же коснулась ее руки и попросила:

– Пойдем, дитя, мне надоела эта какофония. Погуляем во дворе. Вечер выдался теплый, а журчание реки тешит слух.

Женщины рука об руку вышли из зала.

– Совсем не то, что в нашем милом Куинз-Молверне, верно, бабушка?

Жасмин согласно кивнула.

– Я знала Томаса Говарда-младшего, когда бывала при дворе короля Якова. Он был вторым сыном и вечно пытался утвердиться, показав себя с наиболее выгодной стороны. Удивительно неприятный человек. Я поражена тем вкусом, с каким он выстроил и обставил дом.

Они направились к реке и у самого берега увидели человека, прислонившегося к одинокой иве. Здесь уже чувствовался запах конюшен. Синара, как-то сразу поняв, кто это, вцепилась в тонкую руку бабушки с такой силой, что та поморщилась от боли.

Заслышав легкие шаги, он повернулся. Красивое лицо было мрачным, и Жасмин мгновенно поняла, что Гарри Саммерс ей понравится. Умное лицо было искажено гримасой страдания. Зеленые глаза, не такого оттенка, как у ее Джемми, а чуть светлее, зажглись радостью при виде Синары, но тут же погасли.

– Уикиднесс! Это моя бабушка, – поспешно представила Синара.

Граф Саммерсфилд взял протянутую руку и, склонив голову, поцеловал.

– Мадам, я много наслышан о вас. Ваша репутация общеизвестна. Для меня это знакомство – большая честь.

– И что же вы слышали обо мне? – лукаво осведомилась Жасмин. – Какая именно из сторон моей репутации вам известна? Хорошая или плохая?

Граф, неожиданно развеселившись, засмеялся.

– Уверен, мадам, что вам доложили обо мне куда больше, чем мне о вас.

Жасмин кивнула и взяла молодого человека под руку.

– Видите ли, милорд, я действительно жила полной и временами волнующей жизнью. А когда человек достигает моего возраста, появляется желание оглянуться.

– И оглядываясь назад, вы жалеете о чем-то? – спросил он.

– Нет. Я жила так, как хотела.

– И не сожалела о том, что сбежала от лорда Лесли? – допытывалась Синара.

– Ни о чем, – повторила Жасмин. – Пока он разыскивал меня во Франции, я как раз успела хорошенько поразмыслить о будущем, своем и своих детей.

Граф озадаченно поднял брови.

– Вы убежали? – не выдержал он.

– Это длинная история, – усмехнулась Жасмин. – Возможно, моя внучка когда-нибудь вам ее расскажет.

Она отняла руку и отступила.

– Пожалуй, мне пора возвращаться. Для дамы моих лет вечерняя прохлада вряд ли полезна. Кроме того, я уверена, что вам с Синарой о многом нужно потолковать. – И пожилая леди, жизнерадостно помахав на прощание, удалилась.

– Если я все же решу жениться, возможно, выберу именно тебя. Исключительно ради твоей бабушки. Что за великолепная женщина! – воскликнул он.

– Когда ты женишься на мне, дорогой мой Порок, то лишь потому, что безумно влюбишься и не сможешь жить без меня. Я выйду замуж только по любви. Богач мне ни к чему. У меня достаточно своих денег. И титул тоже не важен. Я дочь герцога. И пойду под венец только с человеком, который любит меня беззаветно и бескорыстно. С тобой!

– Но я не влюблен в тебя! – бросил он почти рассерженно.

– Конечно, влюблен! Просто не желаешь этого признать, – возразила она с приводящей в бешенство логикой. – Бабушка считает, что ты боишься любить из-за несчастного брака своих родителей.

Вместо ответа он схватил ее за плечи, не заботясь о том, что пальцы безжалостно впиваются в мягкую плоть.

– Я не стану тебя любить! – прошипел он.

– Полюбишь! – бросила Синара, и он, сам не зная как, обжег ее губы свирепым поцелуем, длившимся целую вечность, пока оба не задохнулись. Граф уронил руки и ошеломленно тряхнул головой. – Теперь у меня останутся синяки, – пожаловалась Синара. Плечи в самом деле были покрыты пятнами, губы ныли, но от жестоких ласк или от тоски по ним?

– Я вижу, как бьется жилка у тебя на горле, – прошептал он, касаясь нежной кожи кончиком пальца.

– Ты волнуешь меня, – призналась она.

– Кровь Христова, мадам, до чего же вы смелы!

– Что мне ответить на это замечание, милорд? Предпочитаете, чтобы я краснела и заикалась, как здешние дурочки?

– Черт возьми, Синара, что мне с тобой делать? – вздохнул он.

– Думаю, ответ на этот вопрос тебе известен лучше меня, но ты еще не готов встретить действительность лицом к лицу. Слишком много в тебе горечи, цинизма, гнева и страха. Остается надеяться, что со временем моя преданность залечит нанесенные тебе раны.

– Мне от тебя не нужно ничего, кроме аппетитного тела, – равнодушно усмехнулся он.

Но Синара, к его удивлению, рассмеялась.

– Его вы можете получить в любое время, милорд. Я твоя, и никто не будет владеть мной, кроме тебя.

Лицо Гарри вытянулось. Такого он никак не ожидал. Видя его потрясение, Синара снова усмехнулась.

– Похоже, что и этот раунд я выиграла, мой дорогой Уикиднесс.

Гарри, сдавленно выругавшись, отпрянул и пошел по широкому газону обратно к дому.

Синара не последовала за ним. Сердце неожиданно стиснуло болью, и она поняла, что страдает за него.