Банк хранящий смерть - Дэвид Дикинсон

— Думаю, что — да, — кивнул Пауэрскорт. — Вот только почему никто из членов семьи не заявил об его исчезновении? Это меня весьма тревожит.

— А что, если все семейство скопом укокошило старика и теперь хочет спрятать концы в воду?

— Или им известно, что он мертв, но они не хотят предавать это огласке.

— Спорю на что угодно, — друзья почти подошли к дому, и Фицджеральд прибавил шагу, — что труп в Темзе — это старый мистер Харрисон. Как ты думаешь, Уильям не поскупится на выпивку, раз тут епископ и все такое? Мне просто необходимо прополоскать горло после этой треклятой настойки. Боже, Фрэнсис, я все еще не могу забыть ее отвратительный вкус! Бутылочка «Жевери-Шамбертен» или глоток «Помероль», думаю, как раз то, что мне нужно.

5

Пятеро мужчин неуверенно вошли в меленький кабинет в больнице Святого Варфоломея. В обычные дни доктора сообщали здесь родственникам пациентов плохие новости: о скоропостижной смерти одних и неизлечимых заболеваниях у других. Печальное предназначение комнаты определяло всю ее атмосферу. На одной стене висел портрет королевы Виктории, на котором та была изображена во время своего первого юбилея — небольшой, но очевидный знак монархической преемственности, на другой — каноническое изображение Флоренс Найтингейл, больше похожей на святую, чем на сестру милосердия. Но даже она не в силах была спасти тех, о ком говорилось в этих стенах.

В то утро комната была отдана в распоряжение столичной полиции, два представителя которой смущенно переминались с ноги на ногу у длинного стола в середине комнаты. Инспектор Барроуз чувствовал, что часть порученного ему задания выполнена; он смущенно подтянул галстук, проверяя, не съехал ли он на сторону. Сержант Корк вытянулся по стойке «смирно» и, как не без ехидства подумал Барроуз, был похож на призывника на плакате. Доктор Джеймс Комптон на один день приехал в Лондон из Оксфордшира. Он на протяжении многих лет лечил старого мистера Харрисона. Мистеру Фредерику Харрисону, старшему сыну старого мистера Харрисона, пришлось оставить свою контору и нанести визит в более беспокойные места — больницу и больничный морг. Последним в этой компании был врач больницы Святого Варфоломея Питер Макайвор, ему было поручено сохранять тело, пока оно находилось в морге.

Обычно доклад о возможном исчезновении человека шел из оксфордширской глубинки до столичной полиции не менее десяти дней. Но на этот раз все произошло гораздо быстрее: столичная полиция, извещенная Пауэрскортом о том, что рассказал ему Джонни Фицджеральд, сама запросила у пожилого и почти оглохшего констебля из деревни Вэллингфорд заявление Самуэля Паркера, в котором тот излагал свои опасения.

Опознание тела не заняло много времени. Макайвор привез труп в крошечную приемную, где покойник сразу приобрел большее достоинство, чем в своем прежнем обиталище в окружении трупов, предназначенных для анатомических исследований студентов-медиков. Два врача внимательно осмотрели тело: повертели его с боку на бок и даже перевернули на живот. При этом они переговаривались вполголоса о процессах разложения и о воздействии на кожные покровы долгого пребывания в грязных водах Темзы. Фредерик Харрисон взглянул лишь на два участка тела: плечи и низ левой ноги. Увиденное заставило его вздрогнуть.

— Джентльмены, — неуверенно начал мистер Барроуз, — прошу вас, садитесь.

Сержанту Корку показалось, что он похож на викария, призывающего паству занять свои места.

— Я захватил с собой бланки: процедурные формуляры, — поспешил он пояснить, — которые необходимо заполнить. Но сначала я должен задать вам несколько вопросов. — Он посмотрел на Фредерика Харрисона. — Подтверждаете ли вы, Фредерик Харрисон, совладелец Банка Харрисонов в лондонском Сити, что тело, которое вам показали этим утром, принадлежит вашему отцу Карлу Харрисону, проживавшему в поместье Блэкуотер в Оксфордшире?

За дверью послышались голоса студентов, казалось, что они играют в коридоре в регби. Фредерик Харрисон посмотрел прямо в глаза полицейскому.

— Да.

Барроуз обратился к доктору Комптону, который нервно теребил свои усы.

— Подтверждаете ли вы, доктор Джеймс Комптон из Вэллингфорда, что тело, которое вам показали этим утром, принадлежит вашему пациенту Карлу Харрисону, проживавшему в поместье Блэкуотер в Оксфордшире?

— Да, — сказал доктор, — и позвольте мне добавить для протокола…

Сержант Корк торопливо записывал все в своем полицейском блокноте.

— …что именно утвердило меня в этом мнении. Некоторое время назад мое внимание привлекла небольшая родинка на левой лопатке моего пациента. Такую же точно родинку я обнаружил у трупа, который нам только что предъявили. А еще у моего пациента было несколько шрамов на нижней части левой ноги — результат падения с лошади года три назад. Шрамы плохо заживали — такое часто наблюдается у людей в этом возрасте — и требовали моего постоянного внимания. У меня нет никаких сомнений, что это тело Карла Харрисона. Пусть душа его покоится с миром.

— Пусть покоится с миром, — повторил инспектор Барроуз вслед за доктором. — Могу я попросить вас, джентльмены, подписать бумаги, которые я привез с собой: два заключения об опознании и одно свидетельство очевидца?

Под пристальным взглядом Флоренс Найтингейл трое мужчин поставили свои подписи. Тело, выловленное в реке, перестало быть безымянной находкой. Но лондонское Сити снова оказалось на грани скандала. Карл Харрисон, основатель и глава одного из ведущих банков Сити, был опознан в обезглавленном трупе, выловленном у Лондонского моста!

Врачи больницы Святого Варфоломея вернулись к своим пациентам. Оба полицейских отправились в полицейский участок на Кэннон-стрит докладывать о результатах опознания. Доктор Комптон с тяжелым сердцем поехал назад в Вэллингфорд.

Фредерик Харрисон взял кеб, чтобы доехать до своего офиса в Сити. Главной его заботой, и вполне реальной заботой, была не кончина отца, а будущее банка. Теперь он, Фредерик Харрисон, становился старшим партнером в деле. Конечно, он уже много лет работал в банке, но номинальный контроль и самый большой пакет акций оставался у его отца. До того как несколько лет тому назад умер его старший брат Вилли, именно он, а не Фредерик имел решающий голос в банковских делах. Фредерик был нервным и не любил принимать решения, опасаясь возможных последствий. По характеру он совсем не годился в банкиры. И вот теперь после этой ужасной новости на него свалились заботы о банке, которым он никогда не хотел управлять.

Доверия, повторял им отец столько раз, что они перестали обращать на его слова внимание, доверия добиваются десятилетиями, а потерять его можно за один день, за одно утро, за один час. Именно доверие скрепляло разные части сложного механизма Сити. А теперь доверие Банку Харрисонов может быть подорвано еще до того, как закроются на ночь его двери!

Харрисон знал, что слухи способны уничтожить все, созданное его отцом. «Жаль старого мистера Харрисона, — станут с притворным сочувствием шептаться люди, — но, как вы думаете, не стоит ли нам побыстрее снять деньги со счета в его банке, так — на всякий случай?» «Я только что узнал, — поползет по узким улочкам и переулкам другой слух, — что такой-то забрал все вклады из Банка Харрисонов. Конечно, мы скорбим о старом мистере Харрисоне, но нельзя рисковать своими капиталами». А в ответ быстрее молнии полетит новый слушок: «Оказывается, труп в реке — это старик Харрисон. Теперь все забирают деньги из Банка Харрисонов. Не опоздать бы и нам».

Фредерик знал, что в банке достаточно денег, чтобы возместить любые обязательства, да еще и по нескольку раз. Но он не был уверен, что сможет быстро их заполучить, если все клиенты Харрисонов разом кинутся в банк, требуя немедленно вернуть им деньги.

Поднимаясь по лестнице в контору, Фредерик Харрисон обдумывал, не следует ли в знак траура по отцу закрыть банк на один день. Но это будет небывалый прецедент в истории Сити и может сыграть на руку распространителям слухов. Пропуск одного дня способен привести к катастрофе на следующее утро. Фредерик посмотрел на часы. Без четверти одиннадцать. Первые слухи выползут на улицы уже к обеду. У него осталось пять часов, чтобы спасти банк.

Вышагивая по длинному кабинету, где стоял, как и подобает, красный диван и кресла, в красивом камине потрескивал огонь, на стенах висели портреты представителей семейства Харрисонов, как ныне здравствующих, так и покойных, а вдоль окон тянулся ряд конторских столов, Фредерик Харрисон вспоминал лишь один случай, который мог бы подсказать ему, как поступить. Лет семь назад банкротство Барингов, вызванное опрометчивой ссудой Латинской Америке, потрясло Сити до оснований. Фредерик вспомнил, как отец вполголоса рассказывал им о собрании в Английском банке. Харрисоны тогда выделили в экстренный фонд, предназначенный для спасения репутации лондонского Сити, двести тысяч фунтов. Несомненно, управляющий Английского банка мог бы уладить этот кризис, так же как и предыдущий. Что, если прямо сейчас отправиться на Треднидл-стрит и поговорить с управляющим в его уютном кабинете? Фредерик Харрисон снова посмотрел на часы. Однако если станет известно, что он ходил к управляющему, это будет воспринято как признак слабости, даже бессилия. Разнесутся слухи, что банк-де признал свою несостоятельность и обратился за срочным займом к Английскому банку.