Ловкачи - Александр Дмитриевич Апраксин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Какое мне дело до других!
– Да, но им-то, пожалуй, будет дело до тебя!
– Ну, я соперничества не боюсь, – с презрительною усмешкою ответил на это Хмуров. – Лучшее доказательство моего первенства – это то, что я у нее принят, а на днях вы все узнаете еще кое-что другое.
– Желаю, желаю тебе от души! – совершенно искренне воскликнул Огрызков. – И если я тебя предупредил относительно осторожности, то, пожалуйста, не будь на меня в претензии.
Хмуров был готов ответить какою-то любезностью, но к нему подошел один из швейцаров и, склонившись, осторожно доложил:
– Вас, Иван Александрович, спрашивают барыня в карете.
Он слегка побледнел, но привычным движением руки с кольцами на мизинце расправил свои красивые усы и, извинившись перед Огрызковым, вышел.
На ходу швейцар ему доложил в виде пояснения:
– Оне вас просят совсем к ним выйти: пальто и шляпу извольте надеть-с.
Пришлось вернуться, еще раз извиниться, потребовать счет, но Огрызков предложил за все заплатить, с тем чтобы потом, при встрече, сосчитаться.
Странным казалось Хмурову, чтобы женщина, которая прослыла за особу тактичную, осторожную, могла бы приехать за ним в ресторан.
Что бы это означало?..
Он старался убедить себя, что сам никакого промаха не дал и что это просто так, все сейчас пустяком разъяснится, а в то же время было страшно и в мысли пробегал один только вопрос: «Ну а если?»
У подъезда экипажа не было. Он растерянно посмотрел на обе стороны и наконец только увидел ее карету, остановившуюся дальше, у входа в гостиницу, а не в ресторан. В этом уже замечалась некоторая мера предосторожности, так как мало ли кто из ее знакомых мог здесь жить или проездом остановиться!..
Ускоренным шагом подошел он к карете. Откинувшись в угол, сидела женщина лет за тридцать, несколько полная, красивая и с особенно прекрасными глазами.
Едва увидела она его, как волнение не то радости, не то испуга выразилось на ее лице.
– Что случилось? – в недоумении спросил он, склоняясь совсем головою и плечами через спущенное окно экипажа.
Он вспомнил, что вчера она заезжала к нему, или, вернее, за ним, в его меблированные комнаты. Но то было вечером и почти безопасно. Что привело ее теперь?
Она придвинулась к нему ближе и страстным шепотом сказала:
– Я без тебя жить не могу! Поедем, садись.
«Только-то! – подумал он. – Не стоило тревожиться! Я опасался худшего. Э, женщины, видно, все одинаковы: крепятся, крепятся, а раз втюрятся – и пиши пропало. Им тогда даже весело себя компрометировать!»
– Я сейчас собирался к тебе, – сказал он ей вслух.
– Ты обещал приехать утром! – с укором ответила она.
– Ну да, то есть после завтрака, до обеда, я называю утром два, три часа.
– А я прождала тебя и вся – измучилась! Я сейчас ездила к тебе…
– Крайне неосторожно! Днем! Ты себя компрометируешь.
– Не все ли равно, когда я буду твоею женою? Садись, поедем.
– У меня тут коляска, – ответил он. – Поезжай домой, я через пять минут буду.
– Ты опять где-нибудь задержишься. Поедем вместе.
– Даю тебе честное слово.
– Так сейчас же.
– За тобою вслед.
Он отдал приказание ее кучеру, и карета отъехала.
«Однако, – подумал он, садясь в свою коляску и нарочно, для времени, приказав проехать другою, более дальнею дорогою. – Однако как это у нее любовь-то расходилась? И подумать, что эта женщина пять лет вдовствовала да осторожничала, женихов перебирала, всем отказывала и, быть может, свое счастье упустила. Как все это быстро у нас случилось! Момент, один только момент, которым я ловко сумел воспользоваться, и твори теперь все, что хочешь. Никто во всей Москве не знает, что я давно связан по рукам и ногам. Никому ничего неизвестно о моей глупой женитьбе. А с Зинаидою Николаевной протянуть всегда можно будет. Чем более тянуть стану, тем она более втянется, а когда прочно и несомненно она и на самом-то деле без меня жить уж не будет в состоянии, тогда и без законного супружества ее касса станет моею! До поры до времени только нужно всю осторожность суметь соблюсти!»
Так-то раздумывая, поехал он к ней и сперва заговорил о делах, но она и слушать его не хотела, она отвечала, что в данном случае все предоставила ему, ибо он как мужчина и умнее ее, и в тысячу раз опытнее.
Она только добавила:
– Чего мне твои отчеты слушать? Деньги приютские мне на доброе дело покойным мужем завещаны, и ты их приумножить хочешь, ну и ведай ими как сам знаешь…
Дело было в том, что Хмуров обладал достаточною опытностью, чтобы у Зинаиды Николаевны в долг не просить.
Как тонкий плут, он подобрался к ее деньгам осторожно.
В том, собственно говоря, что он понравился ей, а затем очень скоро окончательно ее влюбил в себя – особенного, пожалуй, ничего еще мудреного не было. Зинаида Николаевна даже созналась ему, что еще года два до этого, то есть в то время, когда он тоже жил в Москве, она видела его в театре, и с первой же встречи вся фигура его, умение себя держать, большие черные вьющиеся усы – все запечатлелось в ее памяти вследствие глубокого, сильного впечатления. Потом внезапно он куда-то вдруг исчез.
Она горевала, она искала его, она нарочно заводила знакомства, чтобы только собирать о нем справки, но ни от кого ничего толком добиться не могла.
И вдруг он снова появился.
Два года носился его образ в ее воспоминаниях, она была уверена, что потеряла его навсегда, как вдруг случайно, на открытии блюменталевской оперетки, куда она и ехать-то совсем не хотела, она увидала его.
Радость ее была так велика, что она готова была крикнуть ему из своей ложи, чтобы он пришел.
Тут же в театре она нашла знакомых, которые ей его представили.
При таких условиях дальнейшее завоевание уже давно и без того побежденного сердца не требовало особенной ловкости. Все сделалось само собою. Но он, еще не веря в самого себя и в силу своих чар, опасаясь, как бы она не заподозрила его в корысти, притворялся перед нею богатым человеком.
Особой роли вопрос об его состоянии в ее глазах не играл, конечно, хотя, по правде сказать, это ее успокаивало в виде доказательств тому, что она любима им за себя, а не за свои деньги.
Но он был запутан в мелких долгах и, как говорится, висел на волосочке. Он придумал одну рискованную вещь.
