Дикая раса - Ольга Онойко

Этот ответ Лилен понравился гораздо больше, и она лишь много позже поняла, отчего папа так рассердился и потом, закрыв дверь, долго, тихо ругался на маму.

Чуть более века назад, на излете докосмической эры, много говорили о терраформировании. Адаптация земной флоры, коррекция климата, изменение плотности и химического состава атмосферы. Даже создание атмосфер при необходимости. Немыслимо сложные, чудовищно дорогие, столетиями длящиеся процессы, — но, казалось, если человечество всерьез хочет занять место среди космических цивилизаций, альтернативы им нет.

Пятьдесят лет спустя Ареал человечества, самый молодой и самый крупный в Галактике, уже не нуждался в разработке таких технологий. Победоносная война с ррит, закончившаяся официальным уничтожением древнейшей расы и полной аннексией ее Ареала, дала людям столько пригодного для жизни пространства, что они смогли выбирать.

Безатмосферные и некислородные планеты разом выпали из сферы интересов. Миры с пригодной для дыхания атмосферой делились на четыре категории. «Номерные» — низшая: неудобные или просто недостаточно обаятельные, чтобы быть заселенными. Рудники, промышленность или пустое пространство, долгосрочный резерв. «Именные» — удостоенные настоящего названия; категория присваивалась по разным причинам. Маргарита славилась исключительно туризмом: модный курорт. Альцеста, чья звезда располагалась очень далеко от плоскости галактического диска, стала научным центром. Локар, Аштра, Кунасири… Высокая категория «Терра» присваивалась за максимальную схожесть с Землей. Лишь девять Терр, «жемчуга Ареала», были по-настоящему населены. «По-настоящему» — то есть насчитывали хотя бы сотню тысяч человек.

Есть дом желанней, чем Древняя Земля, драгоценная колыбель?

Терра-без-номера, единственная носительница четвертого, высочайшего ранга, и с ним гордого имени «Земля-2», никогда не принадлежала ррит.

Рии-Лараат, бывшая колония анкайи.

Homo sapiens, победители, доминирующая раса Галактики, обнаружили ее случайно, спустя несколько лет после окончания Великой войны, Первой космической.

Война с анкайи даже не удостоилась именоваться Второй.

Все это Лилен старательно вспоминала, пока плела венок и смеялась нуктам. Родителям она ничего не сказала, а запуганный Майк клялся молчать как рыба — впереди у Лилен мрачнела переэкзаменовка по истории.

…Нет бы достался вопрос про Рии-Лараат. Про Терру-без-номера, настолько похожую на Древнюю Землю, что колония казалась придуманной нарочно; впрочем, для Лилен скорее Земля походила на близняшку-Терру, потому что на Терре она родилась.

Теперь-то она все выучила. Пришлось. От истории воротило с души. Только бы злобная тетка Эрдманн забыла, чем грозилась в гневе: кроме билета подробно спрашивать о начале Первой космической. Оно мало того что грустно и учить противно — о поражениях, уничтоженных колониях, потерянных крейсерах, жертвах — так еще запутаться легче легкого: с тех пор поменялись названия половины планет. Какой смысл в факте, что Терра-4 была когда-то Кей-Эль-Джей-три цифры?

Никакого.

Берег был пуст, и только вдали, среди белых барашков, наметанный глаз Лилен различал гладкие черные головы.

Ее отец был мастером по работе с биологическими вооружениями. Здесь, в терранском нуктовом питомнике, Лилен провела детство.

Малыш, мамино табельное оружие, долго служил ей живой игрушкой.

…Самки нукт, самовластные матери прайдов, пускали ее в гнезда, принимая как свою дочь. Лилен умела разговаривать с нуктами так же хорошо, как с людьми — и куда уж лучше, чем с нкхва или лаэкно; боевые псевдоящеры катали ее от края к краю залива, на берегу которого раскинулся питомник, не боялись уронить, гигантским прыжком вылетая из воды на скалы мыса Копья, втаскивали на вершины огромных деревьев Терры, чтобы она могла полюбоваться видом на океан. В диком южном лесу Лилен чувствовала себя дома.

Она все детство была уверена, что станет экстрим-оператором.

Некстати вспомнилось о Майке Макферсоне, которому Лилен так удачно навешала на уши лапши. Макферсон, счастливый обладатель любительской студии, делал в ней «живые» короткометражки, последний писк моды среди креативного сетевого сообщества. Само по себе это не подвигло бы Лилен на труд искусительницы, но, выражаясь языком старого блоггера qwerty№n54, который читал им культурологию, на челе Макферсона запечатлело поцелуй небо.

Выражаясь языком другого профессора, Майк действительно мог кино.

Призовые места на конкурсах, рукопожатия великих на конвентах, несмолкающие восторг и ругань Сети. Несколько мелких киностудий уже приглашали его на работу. Доучивался Майк по инерции, ожидая предложения от серьезных людей.

Сокурсницей завладел азарт.

Азарт охватил и самого Макферсона — в первую минуту. До того он больше внимания уделял работе, чем девушкам, но не был наивен и хорошо понимал, чем вызван интерес первой красавицы университета. Майка сразила внешность, но не так, как это случается с обычными парнями.

Он хотел снимать Лилен в кино.

Лилен ответила на его чувства.

Только азарт и нежелание бросать начатое удержали ее, когда на съемках Макферсон зверел, превращаясь из лопоухого, чуть приторможенного зайки в свирепого плантатора. Только так и никак иначе, сорок раз посмотреть вниз, повернуть голову и поднять взгляд. «Тридцать минут всего в фильме! — орал Майк. — Одна трехсотая всего фильма, а ты говоришь — сойдет?!»

Отфыркиваясь и украдкой смахивая злые слезинки, Лилен делала, что велено. И снова делала. И снова, с ненавистью глядя, как Майк, поджав губы, меняет настройки и ругается с осветителем. Выходя из себя, Макферсон становился похож на очень тощего нэцкэ. На хворого эльфа. Болотного духа с камерой.

На что-то не совсем человеческое; и сквозь злость Лилен травинкой пробивалось восхищение.

Макферсон, в свою очередь, обнаружил к полному удовольствию, что златокудрая Фрейя играет заметно лучше рисованной куклы, и, затратив определенные усилия, от нее можно добиться недурного результата.

Он доснял «Кошек и колесницу», смонтировал, обработал — и влюбился в Лили Марлен.

«Тебя даже подрисовывать не нужно, — говорил Майк, глядя на нее своими унылыми северными глазами. — Ну, почти. Иногда. Только когда этот урод напортачил со светом. В жизни бы не поверил».

Так он признавался в любви.

Лилен была Фрейей. Майк вне съемочной площадки не тянул даже на нибелунга. Одно недоразумение. Лилен вполне устраивали деловые отношения, которые были раньше, ей нравилось заниматься интересным, нравился собственный успех, возможности, которые открывал перед ней Макферсон. Не то чтобы Лилен страстно желала быть актрисой, жизни без этого не видела. Она просто не хотела быть социальным психологом. Очень не хотела, и оттого не могла послать Майка на все десять сторон света, включая зенит и надир.