Анекдот о вечной любви - Фаина Раевская

Вдохновившись принятым решением, я в третий раз попыталась задать волновавший меня вопрос. Слава богу, получилось.

— Скажите, а почему ваше агентство так необычно называется? — в волнении пролопотала я, стараясь прикрыть торбочкой наглые дырки на штанах. Геннадий Петрович прервал объяснения, с полминуты понаблюдал за моими манипуляциями, после чего тонко улыбнулся и охотно пояснил:

— Это мой отец название придумал. Он просто обожал Конан Дойла. Когда я ушел в отставку — раньше я во внешней разведке служил — и задумал открыть частное сыскное агентство, батя попросил обозвать его именно так.

— Но ведь у Холмса сыновей вроде бы не было? — пожала я плечами.

— Зато у бати моего их трое, — широко улыбнулся Геннадий Петрович, — и еще две дочки.

«Плодовитый папенька», — подумала я, а вслух спросила:

— И что, ваши братья тоже… э-э… по сыскной части подвизаются?

— Помогают иногда…

На языке вертелась еще пара-тройка вопросов, касающихся в основном семейного статуса предмета моей страсти, а также вакантных мест в его сердце, но я поостереглась их задавать из чувства самосохранения. Вдруг ответ окажется неверным? И что мне тогда делать?

Вскоре ликбез по пользованию шпионской аппаратурой был окончен, и мы покинули обаятельного сыщика. Причем я покидала его с неохотой, а Петька — с заметной радостью.

Я уже мысленно прощалась навсегда с любимым человеком и даже готовилась всплакнуть по этому поводу (не здесь, разумеется, а дома, в компании с Клеопатрой), как волшебный баритон Геннадия Петровича неожиданно предложил:

— Господа журналисты, если все-таки вам вдруг понадобится моя помощь или просто консультация, буду рад помочь.

Визитная карточка с координатами главного Шерлока замаячила у меня перед носом. Петькины мысли были уже в приемной, потому я, мило улыбнувшись, приняла визитку и бережно спрятала ее во внутренний карман курточки, поближе к сердцу, а про себя твердо пообещала Геннадию Петровичу, что непременно обращусь к нему за консультацией в ближайшее же время.

Петрухе не повезло: Зина-Барби в приемной отсутствовала. По этой причине коллега вышел из офиса «Шерлок и сыновья» мрачнее тучи.

— Что, Петруччо, когда в Англию-то отбываешь? — не удержалась я от подколки.

— А ты тоже хороша! — внезапно взорвался Петька, чем, признаться, немного меня напугал: такой прыти от обычно сдержанного приятеля я не ожидала. — Увидела мужика и растаяла… И лепечет, и лепечет… Курица, блин!

— Кто курица?! Это я курица?! Да ты… Ты бы на себя посмотрел! Вел себя, как взбесившийся самец, ей-богу! «Ах, Зиночка, у вас такие ручки, такие ножки, такие сиськи… Я могу надеяться?!»

— Про сиськи я ничего не говорил!

— Зато думал!

— С чего ты взяла? — набычился Петька.

— С того самого. У тебя организм на мысли быстрее реагирует, чем на слова.

Приятель смущенно зарделся:

— Ты заметила?

— Такое трудно не заметить, — польстила я коллеге.

Петруха пробормотал что-то вроде: «Да ладно тебе», — но выглядел он при этом страшно довольным. Конфликт был исчерпан, и мы приступили к обсуждению планов кампании. Я предлагала начать расследование с похода в аптеку, рассуждая следующим образом: раз в рецепте содержится подсказка, значит, получить ее следует именно в аптеке, потому что по рецептам отпускают только там. Петька же настаивал на более решительных действиях: следовало вернуться в поликлинику, взять за жабры регистраторшу и вытрясти из нее нужную информацию. Честно говоря, я, вспомнив грозную тетку из поликлиники, засомневалась, удастся ли взять ее за жабры, а тем более что-то из нее вытрясти. Но возражать Петьке не стала: во-первых, это бесполезно, а во-вторых, не очень-то и хотелось, потому что коллегу я безоговорочно признала директором нашего предприятия.

— Хорошо, — согласилась я с приятелем. — Пошли брать за жабры. Только давай сперва съедим что-нибудь… Вредный чебурек, к примеру, или шаурму. Тоже, конечно, не сильно полезно, но очень кушать хочется!

— Это да, — согласно кивнул Петруха, — я бы тоже в себя что-нибудь закинул. Вот что, Никулишна, приглашаю тебя в кафе.

Я обрадовалась, но на всякий случай уточнила:

— За чей счет?

— Раз я приглашаю, то мне и платить. Мужик я или где?

Уверив Петруху, что мужик он самый настоящий, я ходко потрусила в сторону небольшого уютного кафе с чудным названием «Котайк». Кто такой Котайк и чем он знаменит — об этом история умалчивает. По правде сказать, я давно хотела побывать в этом кафе — по отзывам некоторых моих знакомых, там бесподобная кавказская кухня и настоящие грузинские вина. Я являюсь страстной поклонницей шашлыков, и отведать деликатес, приготовленный шеф-поваром грузином, было моей голубой мечтой. Осуществить ее до сих пор мне не удавалось по причине хронической нехватки финансов. Вик Вик платит нам достойное жалованье, просто деньги у меня как-то очень уж быстро заканчиваются. Только неделю назад я получила зарплату, а сегодня утром в кошельке обнаружилась пугающая космическая пустота. Пришлось собирать по карманам мелочь, чтобы добраться до работы. И подобные казусы происходят с пугающей периодичностью. По этому поводу меня давно терзают смутные сомнения насчет своего «глазного» здоровья: может, у меня со зрением плохо, оттого я и денег не вижу?

…Помните, как у Чехова: «Каштанка опьянела от еды»? Примерно то же самое произошло и со мной, когда полтора часа спустя мы с Петькой покидали благословенный «Котайк». Шашлык оказался изумительным, вино настоящим, официант — душкой, а цены вполне демократичными. Свою благодарность я возжелала выразить лично шеф-повару и пообещала в ближайшем будущем наведаться сюда с Володькой, чтобы снять небольшой сюжет о работе кафе. Батоно Дато Гургенидзе, так представился шеф-повар, на радостях подарил мам «продуктовую корзину», в которую вошли фрукты, овощи и большой глиняный кувшин с редким и дорогим грузинским вином.

— Жаль, что ты не замужем, — неожиданно заявил Петруха, когда мы толкались на задней площадке автобуса в компании с группой подростков, пенсионеров и прочих граждан.

— Почему это? — вяло удивилась я. В этот момент у меня было более неотложное дело, чем разгадывание ребусов коллеги: я героически боролась с дремотой, одолевшей меня после сытного обеда.

— Если бы случайно отыскался псих, который бы добровольно на тебе женился, я бы смог тебя шантажировать, — честно признался Петька.

— Иди ты! — не поверила я, прервав очередной зевок на самом интересном месте. — Чем же, интересно?

Вместо ответа Петька с таинственным видом похлопал себя по груди и веско произнес:

— Вот тут хранятся кое-какие любопытные моменты твоей встречи с этим батоном из кафе. Все зафиксировано: и как ты ему глазки строила, и как он к твоей ручке припал… Ты не волнуйся, Вася, я много не возьму! Пара тысяч евриков, и компромат твой!

— Хрен тебе! — не без злорадства я показала Петьке язык, догадавшись, что он снимал скрытой камерой мою беседу с шеф-поваром «Котайка». — Тоже мне, шантажист выискался!

Петр сокрушенно вздохнул, а я хотела еще добавить, что мой будущий муж будет непременно принцем и уж никак не психом, но не успела — со мной вдруг стали происходить невероятные вещи.

Как уже говорилось, в автобусе было полно народу. Мы с Петрухой томились почти у самых дверей. Автобус начал притормаживать у светофора, двери неожиданно открылись, и вдруг какая-то непреодолимая сила потащила меня наружу. Это грозило обернуться настоящей катастрофой, потому что автобус, намереваясь повернуть, стоял на внутренней левой полосе, а по внешней продолжали двигаться машины. Можно было попытаться ухватиться за что-нибудь или кого-нибудь руками, но они оказались заняты подаренной корзиной, точнее, пакетами, куда мы переложили ее содержимое. Все произошло в доли секунды. Я успела лишь негромко вскрикнуть, а потом вылетела на мостовую. Содержимое пакетов оказалось там же, как и кувшин с вином. Он, разумеется, разбился, окрасив асфальт в красный цвет. «Что-то он мне напоминает», — подумала я, приземляясь на осколки кувшина и со странным равнодушием наблюдая, как безуспешно пытается затормозить большой черный джип. Последнее, что я видела, было перекошенное ужасом лицо девушки, сидевшей за рулем джипа…

Бег по длинному полутемному коридору, в конце которого виделось какое-то призрачно-голубое сияние, — занятие утомительное, тем более когда не хватает воздуха. Однако я была уверена: стоит остановиться, как произойдет что-то страшное, непоправимое. Приходилось напрягать последние силы и бежать, бежать, бежать… Только сияние почему-то не становилось ближе. «Может, полететь»? — пришла в голову простая мысль. Не успела я обдумать ее хорошенько, как ноги сами оторвались от пола, тело стало удивительно легким, и я… полетела, причем с такой уверенностью, будто всю жизнь только этим и занималась. В целом, полет проходил нормально, правда, слегка раздражали голоса, появившиеся невесть откуда.