Отель «Очаг» (СИ) - "antoganta"

Скользнув взглядом вниз, он обнаружил и светло-голубой — лазурный цвет. Барран Скотт полагал, что так выглядит надежда.

«Бред сивого гиппогрифа», — Том сунул бумажку в ящик к бесполезным подаркам и отправил следом стеклянный шар цвета гнилого апельсина.

Перед сном он вспомнил своё второе Рождество в Хогвартсе, когда ему вот-вот должно было исполниться тринадцать.

За длинным столом завтракали одиннадцать человек, трое из которых преподаватели, а остальные — студенты в разноцветных галстуках. Год спустя, в разгар войны, их компания увеличилась, по крайней мере, вдвое, но тогда Тому не верилось, что в Большом зале может быть так пусто.

Необычайную тишину нарушал только тихий стук приборов, отдающийся эхом в далёких сводах. Молчали все, за исключением двух мальчишек из Гриффиндора, которые изредка переговаривались, потому что единственные здесь друг друга знали.

Впрочем, нет, не единственные.

Напротив Тома сидела девочка с белёсыми волосами и в пчелином галстуке. Она замерла, услышав совиные крики, и медленно отложила вилку. Это была Гвендолин Фоули.

Зашумели крылья, кто-то встал, высматривая долгожданное письмо.

В опасной близости к блюду с овощами, приземлился увесистый свёрток. Получивший его гриффиндорец восторженно вскрикнул и принялся избавляться от обёртки. Его друг с жадным интересом наблюдал за происходящим, позабыв, что надо жевать. Клочки бумаги полетели в разные стороны: на стол, на пол, в салат.

«Набор для игры в Плюй-камни!» — завизжал мальчик и взметнул кулаки вверх.

Остальные тоже потрошили посылки — свои рождественские сюрпризы. Кто-то смеялся, кто-то упрекал гриффиндорцев в неподобающем поведении, а кто-то, пользуясь случаем, присваивал последний кусок пирога с патокой.

Среди всего этого пиршества только двое сидели неподвижно: Том, который не надеялся даже на письмо, не то что на какой-то подарок, и маленькая Гвен, которая ожидала только тревожных новостей.

Кто знает, что в этот момент было тяжелее: не иметь дома вовсе или прятаться в школе, потому что дома опасно.

Чёрный филин разжал лапы, пролетая низко над столом. Свежий номер «Ежедневного пророка» упал между Томом и Гвен. Её и без того большие глаза превратились в два голубых блюдца, тоненькой рукой она придвинула газету к себе. Жирные буквы на первой странице собирались в слова: «Бойкот Гектору Фоули. Начало конца».

Где-то в холле большие часы с римскими цифрами пробили полночь. Отель взорвался ликующим возгласом, в едином порыве зазвучали десятки голосов. Им вторила метель, мириадой белых мошек врезаясь в оконное стекло. Под эту странную колыбельную Том провалился в сон.

Неделю спустя он поздно возвратился с работы, погружённый в раздумья. Горбин сказал, что нашёлся один весьма зажиточный клиент, который желает ознакомиться с ассортиментом про́клятых, непременно смертоносных артефактов.

Встреча назначена на двенадцатое января, и неважно, что это суббота, неважно, что у Тома законный выходной. Клиент был слишком важным и слишком богатым, а звали его Бруно Трэверс.

Заметная фигура. Поговаривают, у него есть свои люди чуть ли не во всех магических структурах. Заглядывая в будущее, доброе расположение такого человека, как Трэверс, Тому бы не помешало, поэтому следует постараться, чтобы произвести наилучшее впечатление.

Он бездумно листал в полутьме «Магию друидов», когда в дверь постучали.

— Том! — донёсся из коридора голос Фоули.

Том притворился спящим, глухим, пропавшим без вести, но тихое «Гоменум ревелио» выдало его с головой.

— Я знаю, ты там.

Он уже решил, что следует усилить защитные чары на входе.

— У меня для тебя плохие новости! — раздалось снаружи.

Том захлопнул книгу и, не вставая со стула, сложным заклятием открыл дверь. Гвен нагло прошла вовнутрь, держа под рукой что-то крупное.

— Ну? — поторопил он и тут же заподозрил неладное.

— Не доверяй людям, которые говорят, что у них есть для тебя плохие новости, они просто хотят проникнуть в твой номер, — просияла Гвен, которая была явно довольна собой.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Том помедлил, осматривая её с ног до головы, а потом снисходительно отозвался:

— Что ж, ты меня провела. Не думал, что ты способна на столь изощрённую хитрость.

— Ты меня недооцениваешь, — удовлетворённо заявила она. — Даже шляпа хотела отправить меня на Слизерин.

— Значит, пора шить новую шляпу, — подытожил Том.

— А вот и нет. Мой отец был на Слизерине, а мать из Пуффендуя.

— Странно, — бросил он, увлёкшись огоньком свечи.

— Ничего странного. Представь, учились бы вместе все семь лет, м?

— Я бы уже корчился в Мунго, в палате для душевнобольных, — пробурчал Том.

— Тебе и без моего вмешательства туда дорога. Ай!

Он бесцеремонно пустил в неё оранжевой искрой. Том всегда знал заклятие Щекотки, но никогда не применял, поэтому сейчас почти с научным интересом наблюдал за последствиями.

Гвен комично извернулась, когда из пальцев выскользнуло и с шумом упало что-то тяжелое.

— Тебе повезло, что у меня были заняты руки, иначе тебе бы не поздоровилось, — сердито говорила она, подбирая упущенное.

Том рассмотрел, что это было и прохладно уточнил:

— Шахматы?

— Шахматы! — с вызовом подтвердила Гвен, готовая защищаться от дальнейших нападок. — Мне осталось пару часов до смены, сыграем?

— Нет, — равнодушно ответил он и взял со стола книгу.

— Жаль, мне казалось, ты умеешь, — посмела сказать она. — Извини, что побеспокоила.

Том мог поклясться: она улыбалась, когда поворачивала дверную ручку.

— Я играю чёрными, — вырвалось у него почти против воли.

— С тобой приятно иметь дело! — Гвен с готовностью уселась на кровать и принялась расставлять фигуры. Том опустился напротив, мысленно оправдываясь тем, что вечер всё равно свободен.

Сорок минут спустя Гвен сокрушённо смотрела на своего поверженного короля, который дёргал маленькой белой ножкой в предсмертной судороге.

— Реванш, — потребовала она.

— Какой смысл, если исход очевиден? — лениво отозвался Том, откидываясь на подушку.

— Держу пари, что нет! В детстве я играла в шахматы с самым умным из папиных телохранителей.

— Видимо, недостаточно умным, — съязвил Том, внутренне понимая, что это не так. Играла она неплохо, и чтобы выиграть, ему пришлось попотеть.

Но Гвен пропустила этот укол мимо ушей и уставилась в одну точку.

— Что у тебя там светится? — настороженно спросила она.

Том резко обернулся. Из щели в столе лился свет.

Он вскочил, в три широких шага пересёк комнату и рывком открыл ящик. Стеклянное Мерило сияло белым, внутри ожили серебристо-розовые переливы.

Он схватил шар, но тот сразу потемнел и стал сизо-фиолетовым.

— Что ещё за фокусы! — Том был взвинчен, Мерило уже пульсировало красным.

Он обернулся на Гвен, но та безмятежно сидела на постели и рассеянно улыбалась.

— Дай его мне, — негромко молвила она. — Я, кажется, знаю, в чём тут дело.

Том недоверчиво отдал шар, который в её пальцах снова ослепительно забелел.

— Безопасность… — тихо протянула она.

— Фоули, ты не сфинкс, чтобы говорить загадками, — напомнил Том, который реагировал остро на всё, чего не понимал.

Гвен шумно втянула воздух. Было видно, что ей трудно говорить.

— Шар решил, что я счастлива, а счастье для меня — чувствовать себя в безопасности. Это легко понять, потому что в точности так, — она подняла Мерило повыше, — серебрились на солнце крылья игрушечного пегаса, который был у меня в детстве, когда всё было хорошо. Если присмотреться, они так же отливали розовым.

Она отложила потухший шар в прикроватную тумбочку, и повисло молчание.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

В голове Тома гудела единственная мысль: «Как глупо с её стороны полагать, что ей сейчас ничего не угрожает».

— Подумать только, у меня был огромный летающий пегас. Можешь себе представить? — она подняла совиные глаза.

— Нет, — честно ответил Том, не в силах отвести взгляд.