Отель «Очаг» (СИ) - "antoganta"

Он запнулся. Сжал кубок.

— Будь осторожна.

Сердце пропустило удар. Низкий голос горячим цунами разлился по венам. Слова эхом прокатились по комнате и приятным отзвуком осели где-то внизу живота.

— Ты прав, стоит обсудить это с Марриотт, — осторожно ответила Гвен.

Она боялась дышать, боялась неверным движением разрушить хрупкий мир, что воцарился между ними. Но тишина была ещё волнительнее, поэтому Гвен поспешила хоть чем-нибудь её заполнить:

— Охранники были у папы до третьего курса, они тренировали меня, как старшие братья. Благодаря этому я освоила невербальную магию раньше остальных.

Том сжал губы и откинулся на спинку стула. Его вечно бескровная кожа порозовела, что ему бесконечно шло, но глаза нездорово блестели.

— Каково это? — резко начал он. — Каково это — жить в достатке? На первом курсе ты отдала мне мешок сладостей в поезде, не зная даже моего имени.

— Ты помнишь! — поразилась Гвен. — А я всё гадала, ты это был или нет.

Том длинно посмотрел, а потом резко отвернулся, словно яркий свет ударил ему в глаза.

В памяти промелькнул обрывок того солнечного утра и черноволосый мальчик, забитый в угол купе. Он встретил попутчицу диковатым взглядом и придвинул вещи поближе, будто она намеревалась их украсть. Гвен не решалась даже заговорить с этим волчонком, но что-то в нём заставило её достать из чемодана свой месячный запас сладостей и поставить на столик между ними.

— Угощайся, — пригласила Гвен, разворачивая шоколадную лягушку. — Персиваль Пратт! У меня ещё не было такой карточки.

Мальчик, до этого нахмуренный, не мог теперь сдержать заинтересованного взгляда, но к еде не притрагивался и молчал.

— Гвендолин! — в купе ворвался Лукас Стеббинс, который знал её с пелёнок и до сих пор называл полным именем. — Вот ты где! Мы в соседнем купе, что ты здесь делаешь?

Гвен виновато обернулась на мрачного попутчика. Тот ощетинился, прожигая взглядом очередного непрошеного гостя. Лу округлил янтарные глаза и поспешно прошёл внутрь.

— Давай помогу с чемоданом, — засуетился он.

В дверях мальчик окликнул Гвен:

— Твои вещи!

— Теперь твои, — пропела она из коридора, оставив сладости на столике.

Внимательно рассматривая повзрослевшего знакомого, Гвен задумчиво сказала:

— Да, это было лучшее время моей жизни. Я была счастливым ребёнком, у меня было то, о чём другие и мечтать не могли. Все вокруг набивались в друзья, но, в конце концов, со мной остались только Дэйзи с Аланом и Лукас, конечно.

Том сидел полубоком, закинув ногу на ногу, играя с бокалом. Казалось, он вообще перестал слушать, но Гвен это не задевало. Она собиралась озвучить мысль, которая тяжким грузом лежала на сердце вот уже полтора года:

— Благо мама ушла на тот свет раньше, чем увидела, во что превратился отец. А за ним и я.

Она поражённо замолчала, как будто сказала что-то ужасное, как будто с уст сорвалось непростительное. Том же, наоборот, усмехнулся.

— Не вижу ничего забавного, — с досадой упрекнула Гвен.

— Забавно, что твоя жизнь зависит от этих людей, — сказал Том, поднимая презрительный взгляд.

— Мерлин, разумеется, зависит! — вспыхнула она. — Твоя жизнь точно так же зависит от семьи!

— Ошибаешься, — прошипел он, ядовито улыбаясь. — У меня нет семьи, никогда не было и не будет.

Гвен вздрогнула и прокашлялась:

— Мне не стоило…

— Я вырос в приюте, — безжалостно продолжал тот.

— Если тебе тяжело об этом говорить, можешь не…

— Этот гнусный магл бросил мать, потому что она оказалась волшебницей.

— Ты что, выходит, полукровка? — ляпнула Гвен и замерла, потому что поняла: не стоило этого спрашивать.

Том тяжело дышал, ноздри по-звериному раздувались, стрелы бровей сошлись на переносице. Он медленно отставил бокал, отчего Гвен сжалась и принялась оправдываться:

— Я бы ни за что не подумала, — лепетала она. — Ты всегда был таким воспитанным и прилежным…

— Довольно! — Том вскочил с места, и Гвен безотчётно повторила его действия.

Они застыли друг напротив друга. Он смотрел свысока, этот некогда маленький волчонок, который сейчас превратился в настоящего монстра.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Нет, конечно же, не в монстра. Гвен отогнала глупый мираж и едва слышно вымолвила:

— Прости? — это был скорее вопрос.

Что-то в его облике испугало. Что-то, чего она раньше не замечала или просто отказывалась замечать. Его взгляд заметался, это придало сил продолжать:

— Прости, если оскорбила тебя, хоть я и правда не знаю, за что тут извиняться. Я не отношусь к тем волшебникам, что судят по происхождению. Будь ты хоть полутроллем, какая разница, если твои способности стоят дюжины таких чистокровных, как я?

Последние слова Гвен не хотела говорить, они вырвались сами собой, потому что зрели в голове все эти годы, а сегодня подтвердились окончательно. Том сражался блестяще, и если бы не он, страшно подумать, что случилось бы с ней этой ночью.

Она поймала себя на том, что стоит, откинув голову назад, так близко, что может рассмотреть в свете огня радужку его тёмных глаз. Оказывается, синих.

Это маленькое открытие вскружило голову. Может, тому виной густой дурман, заполонивший комнату, а, может, и медовуха, румянцем вспыхнувшая на щеках, но взгляд сорвался на волну его сомкнутых губ.

Оглушительный треск. Порыв ветра ледяной пощёчиной ударил по лицу. Гвен сдавленно вскрикнула, заметив перед собой разбитое окно, а потом перевела взгляд.

Пламя свечи погасло, но осталось в глазах человека, стоящего напротив. Радужки больше не были синими — они полыхали багрянцем.

— Не делай глупостей… — тихое предупреждение.

— Что? — Гвен попятилась.

— Не говори глупостей! — повторил приближающийся голос уже громче и ожесточённее.

Лопатки врезались в дверь, дальше отступать было некуда. Тело пробила крупная дрожь, воздух вокруг накалился.

Реддл достал палочку и направил прямо в сердце. Гвен вжалась в холодное дерево.

— Что ты…

— Депеллендам Инкантатем.

Щёлкнул замок. Кое-как нащупав ручку, Гвен в беспамятстве исчезла за дверью.

Комментарий к Глава 7. Волчонок

ох уж эта избегающая привязанность, дево4ки

========== Глава 8. Шелуха ==========

На полу поблескивали осколки стекла, в окне зияла трещина. Венчали этот хаос два кубка и пустая бутылка от спиртного на тумбочке. В комнате будто прошёлся ураган, в голове тоже. Никогда прежде Том не задумывался, каково это — пережить Обливиэйт. Сейчас эта идея манила и казалась не такой уж абсурдной.

Два следующих дня он провёл в оцепенении, по истине зимнем. Если бы он взял в руки Мерило, шар наверняка остался бы прозрачным. Мысли будто застыли под снежной коркой. О неутихающей жизни напоминало лишь сердцебиение: то гулкое и мучительно медленное, то частое и тревожное.

Пятничным утром в особняке очередного клиента Том рассматривал изображение Фортуны на стене, причём не самое удачное. Фигура казалась болезненной и была скорее карикатурой на богиню. Пожалуй, это обычная незрячая крестьянка с повязкой на глазах.

Рафаэль Колдуэлл, высокий длинноволосый хозяин имения, тактично кашлянул:

— Не судите моё творение строго, мистер Реддл. Иногда Судьба действительно встречает нас в самом неподобающем виде.

Том поймал проницательный взгляд и усилием воли закрыл сознание. Без сомнений, этот тип легилимент от рождения, он даже не пытался контролировать своё вмешательство в чужой разум.

Губы Колдуэлла тронула лёгкая улыбка, но комментировать он этого не стал. Зато оценил содержимое рабочего чемодана:

— Недурно. Но что из этого не проклято? Меня интересуют древности исключительно в мирных целях.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Клиент нравился Тому всё меньше.

— К сожалению, у Мистера Горбина не так много чистых от Тёмной магии артефактов, — натянуто отозвался он. — Если ищете предметы искусства, вам лучше обратиться к частным коллекционерам.

— И всё же, — мягко настаивал Колдуэлл, — покажите, что у вас есть.