Сентиментальные сказки для взрослых - Николай Викторович Колесников
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Глава 3. Клад
Несмотря на поздний час, Маргарита Николаевна Ленская была еще на работе. За годы, прошедшие со школьной поры, она заметно изменилась. Теперь это была уверенная в себе молодая красивая девушка со спортивной фигурой и гордо посаженной головой. Физические упражнения и методика формирования внутреннего мира, разработанная её героической бабушкой, дали прекрасный результат. Да, еще веснушки куда-то пропали, и это её совсем не огорчало. Жаль только, что радоваться всему этому было некому: бабушка умерла, а предмет ее детской любви по-прежнему не замечал вокруг себя особ женского пола. И принцесса снова превратилась в Золушку. Носила какие-то свитера, широкие вельветовые брюки, а свои роскошные рыжие волосы убирала под нелепую черную беретку с хвостиком, которую она называла «чапела».
После смерти бабушки их маленький домик с уютным садом и небольшой беседкой, казался таким пустынным, словно и не жили в нем почти целое столетие люди, а приходили лишь на ночлег, словно в казенную гостиницу. На работе было веселее, здесь всегда можно было найти занятие по душе, которое отвлекало и от одиночества, и от разных иных дум. Ну и лишний повод увидеться с «М». Тем более, что с тех пор, как он затеял свою масштабную Разборку музейного имущества, сам Сергей Сергеевич не вылезал из своего подвала до глубокой ночи. Так что, когда распахнулась дверь ее крошечного кабинета в Музее, и на пороге она увидела Медведева, Литочка была немного удивлена – часы на стене показывали всего лишь семь часов вечера.
– Литочка, пойдемте. Вы должны это видеть!
«Странно, он впервые не поздоровался со мной», подумала Литочка. А это могло означать что угодно, вплоть до начала светопреставления. «Да, и вид у него, однако», – подумала она, но вслух произнесла:
– Добрый вечер, Сергей Сергеевич. Что случилось? У вас такой вид?…
– Здравствуйте, Маргарита Николаевна. Простите, я забыл поздороваться, но я прошу Вас, пойдемте скорее, у меня садятся батарейки, там…– и он махнул рукой куда-то вниз.
– Странная логика у Вас, Сергей Сергеевич? Я должна пойти с Вами неизвестно куда и только лишь потому, что у Вас садятся батарейки? Согласитесь, но аргументов маловато…
– Литочка я прошу Вас, сейчас не время для шуток и споров. Пойдемте со мной и Вы всё увидите сами. Похоже, я нашел клад, сокровищницу Аладдина, думайте что угодно, но, пожалуйста, пойдемте скорее. Мой фонарик сейчас совсем сдохнет, простите.
– Хорошо, Сергей Сергеевич, я иду, только позвольте я хотя бы халат надену, да и Ваш, давайте почищу.
– Не надо. Потом, всё это, потом.
Первое, что увидела Литочка, когда они спустились в подвал, было то, что Медведев оказался абсолютно прав: батарейки в фонарике сели безвозвратно. Его тусклого света едва хватало на то, чтобы различать контуры предметов. Тем не менее она увидела пару ящиков у стены и картину в подрамнике.
– Знаете, что, Сергей Сергеевич, давайте-ка вынесем это добро наверх, а там и посмотрим, – сказала Литочка.
– Но, как?
– Обыкновенно, Вы за один конец, я за другой. И не смотрите на меня так, я девушка сильная.
Часа два они возились с переноской клада, и при этом испачкались вековой пылью так, что Литочке было совсем не смешно, когда она увидела во что превратились лицо и волосы Медведева. Скорее всего, и она сейчас была такой же. И все же любопытство взяло верх.
– Не трогайте картину! – Закричала она, увидев, как Сергей Сергеевич пытается взять подрамник и положить его на стол под люстру.
– Сначала надо удалить пыль и грязь. И, вообще, посмотреть в каком она состоянии. Позвольте мне, я все-таки проходила практику в Русском Музее и знаю, что надо делать. А пока посмотрим, что в ящиках.
Небольшие, но довольно тяжелые ящики, были доверху набиты холщовыми мешочками. А в них русские и иностранные ордена, точнее орденские знаки, включая разлапистые, украшенные, несомненно, драгоценными камнями звезды. Во втором ящике были старинные монеты, в том числе и золотые.
– И что нам теперь со всем этим делать? – Сказал Медведев. – Ни в одном музейном каталоге всего этого нет. А это значит, надо составить опись, пригласить понятых и представителей власти. И картина эта, почему она вместе с ценностями?
– Картину я беру на себя. Дома посмотрю материалы и завтра начну расчистку. Но, сегодня, хоть стреляйте, я никакая. Все-таки таскать такие ящики, не для женских рук занятие.
– Да, да, я понимаю, а вот мне, похоже, предстоит бессонная ночь. Да и кое-кому в городе тоже. Идите домой, Литочка, отдыхайте. А я остаюсь.
Глава 4. Портрет
Литочка почему-то была уверена, что Бог не дал ей особых талантов. Вот разве что руки. «Ваши руки созданы для того, чтобы сшивать перебитые нервы или реставрировать полотна старых мастеров», – говорил профессор Серов. «Когда-нибудь они прославят Вас. И мы все будем гордиться Вами». Литочка была его любимой ученицей. Все это было совсем недавно, но сейчас, по каким-то нелепым обстоятельствам, ей приходилось скрывать, что она с блеском окончила факультет искусствоведения Петербургского университета, имела несколько публикаций и в определенных научных кругах к её мнению прислушивались. Не объяснять же было каждому любопытному, что она отказалась от стажировки в Британском Музее и блестящей научной карьеры, ради провинциального Музея, который возглавлял предмет её детской неразделенной любви. Не поймут, а еще, чего доброго у виска пальцем крутить станут.
Предстоящая работа не казалась ей сложной, необходимо было просто выспаться и успокоиться. А потому, едва забрезжил рассвет, Литочка собрала необходимые инструменты и препараты и направилась в Музей.
О значимости происшедших накануне событий свидетельствовал милицейский пост у здания Музея. Однако её пропустили без лишних вопросов. Кабинет директора не был закрыт, но на стук никто не отозвался. Литочка открыла дверь и увидела Медведева, мирно спавшего в старинном кожаном кресле. На столе лежала стопка исписанных листов, вероятнее всего это была опись найденного сокровища. Литочка подошла к креслу, наклонилась, вглядываясь в лицо спящего Медведева. «Милый, милый Сергей Сергеевич! Мой бедный рыцарь. Последний идеалист. Кватроченто». Она хотела поцеловать его, но передумала, вышла из кабинета и вернулась со старым шерстяным пледом, который спасал её в зимние холода. Затем заботливо укутала спящего.
Портрет стоял на прежнем месте, у стены, где его так и оставили накануне. «Пожалуй, будет лучше, если я возьму его к себе в кабинет и поработаю там», – подумала Литочка. «А Медведева не стоить будить, наверное, у
