Цельное чувство. Собрание стихотворений - Михаил Цетлин (Амари)

Айседора

<поэма>

Сегодня пир, сегодня радость солнца,

Сегодня брызги слез в моей душе.

Один я дома, комната тесна,

Один я дома, но зажгу я свечи,

Все яркие и радостные свечи,

Как набожный еврей свой семисвечник

Молитвенной рукою зажигает,

Чтобы невесту Саббат встретить. Радость!

Войди в мой дом, в душе цари и властвуй.

Войди в мой дом, танцуя и ликуя,

Ты – свет моей души, ты, Айседора.

Какая-то таинственная связь

Во мне возникла, – как, зачем, не знаю, –

Меж образом безбольной Айседоры

И мальчиком, давно уж мной забытым,

Еврейским мальчиком, который нес

Проклятье нищеты и умер рано,

И умер рано, в жизни не узнав

О нежном, светлом имени твоем,

Столь сладостно прекрасном, Айседора.

И только с смутной силой ощущал

Полурасцветшею душой, что есть

На свете красота и радость…

Он был немного сгорблен, некрасив, –

Еврейские так дети вырастают

В трущобах тесных – чахлые, больные, –

На хилом теле голова большая

Неправильной и угловатой формы,

Подстриженные коротко, неровно

Щетинистые волосы, на тонких,

Немного злых губах усмешка скорби

И что-то старческое в складках рта.

И лишь глаза глубокие, большие,

Как горные прозрачные озера.

Он сыном был портного, в детстве помнил

Старуху молодую – мать, отца,

Склоненного над вечною работой,

Подвал, полоску неба, грязный двор,

Немного травки чахлой у сарая,

Какой-то кустик у ворот и стаю

Крикливых и задорных мальчуганов.

Он был такой прозрачный, хрупкий, нежный,

Он был слабей других, и вот его

За это били и прозвали «Малхамовэс»,

Что значит – ангел смерти.

Айседора!

Ты жизнь и свет, ты жизнь и красота,

Ты радость радости и жизни жизнь…

Он не узнал, что значит слово старость,

Он был нетерпелив, он не дождался,

Он знал лишь детство, отрочество, смерть.

И в детстве раннем свет мелькал порою:

Проснешься радостно и знаешь – Пасха.

Не только что работать, – и ходить

Нельзя сегодня много. Быстро вскочишь,

Скорее в воду окунешь лицо

(Отец не любит заспанных, хоть он

Сегодня добр). Скорее на молитву,

Знакомые слова бормочешь быстро,

Но всё же совестливо, – пропускать

Слова молитвы грех, – вот достоишь

Перед концом «большое шэминэсрэ»,

А там горячий чай с мацой творожной,

А там игра в орехи на дворе,

И маленькое сердце так трепещет

И бьется, как орешек на доске.

А вечером светла, как радость, скатерть,

И мальчик нараспев, он самый младший, –

Герой и принц, – сначала тихо, тихо,

К концу ж задорно спрашивает деда,

Что значит эта радость, эта ночь.

О Пасха, о божественная радость,

Сухая, как маца, без поцелуев,

Без звонов колокольных, без цветов.

Ты всё ж прекрасна и свята – зачем

Сюда прокралась ты? Иль без тебя

Нет жизни? Посмотри, как эти люди

Бледны и некрасивы, их глаза

В труде потускли, но сияешь в них

Ты, как в глазах у Айседоры…

Пасхальная, весенняя, святая,

Ты радости пылинки золотые

На нас свеваешь – пыль цветов нездешних.

Тебе земных цветов послали люди,

Две розовые яблони, – вокруг них,

Едва зацветших, предвесенне-нежных,

Кружилась ты, как мотылек, кружилась

И славила зацветшую любовь…

К нему пришла любовь под гул колес,

Под стук машин на дьявольской работе.

Мелькнуло нежное лицо в веснушках,

Зазолотились кудерьки волос.

Как колокольчик прозвенело имя,

Как колокольчик – Дина – колокольчик

Лиловый, средь полей, звенящий солнцу.

Под краном в рот воды набрав, плеснувши

На руки, смывши грязь и копоть дня,

Они спешили – птицы вон из клетки –

К реке, катящей медленные воды,

С холма смотрели на речную гладь

В прощальном свете солнца, а потом

Гуляли под руку в пыли бульвара,

Под музыку военного оркестра,

Среди толпы гудящей – так тянулся

Роман их, словно кто-то уронил

На фабрику цветок, не полевой,

А городской, пробившийся на свет

В газонах жалких сквера.

Скоро

Одна любовь другую заменила:

Неясная, как солнце сквозь туман,

Мечта проникла в бедные кварталы,

В подвалы и лачуги городка,

Зажгла повсюду страсть и бред надежды.

В углах старинных синагог шептались

О чем-то возбужденно. С верой древней

В Мессию, в чудо, – новые слова

Смешались, и звучали странно дико

Те чужеземные слова меж ветхих стен.

И для него настало время страсти,

И страсть преобразила всё, и яркой

Казалась бедность жизни и борьбы.

Над книгами склонялся он всю ночь,

Пока гудок не звал опять работать,

А сердце билось в буйном диком ритме

Ликующего танца Айседоры.

В твоих победных танцах, Айседора,

Звенящая, сияющая медь!

В твоих победных танцах, Айседора,

Я слышу шаг грядущих легионов,

Их полубог ведет, над ним орел,

Над ним орел и гордые знамена!

И знамя реяло – звучите, трубы,

Звучите, трубы, пойте гимн победы,

Герольды, славьте сей турнир прекрасный:

Не рыцари, одетые в доспехи,

Но горсточка подростков безоружных

Врагам бросает вызов. Впереди

В манишке чистой, в галстуке цветном

Идет он, как на праздник. Честь ему

На долю выпала – он держит знамя,

И знамя в слабой худенькой руке

Дрожит и бьется, бьется в гневной дрожи.

………………………………………………

………………………………………………

Твой труп не выдали родным, в ночи,

Кто знает, где тебя похоронили.

Но если б можно честь тебе воздать,

Но если бы нашлась твоя могила, –

И знаю, что безумная мечта

Мое желанье, – но хотел бы я,

Чтобы на ней, погибший, бедный мальчик,

Чтоб на твоей могиле Айседора,

Безумная, плясала б пляску битвы

И смерти, чтобы волосы ее,

От пляски растрепавшись, пели, пели

Тебе прощальный гимн и чтоб она,

Сорвав цветы с твоей могилы, плавно

И радостно, и радостно, и быстро,

Кружилась, опьяненная цветами,

Весной и солнцем…

Знаю я, что есть

Святая в смерти радость, в жизни радость!

Глухие слова. 1916

I

Меня коснувшися едва,Прошло, не вылившись в слова,Волненье вдохновенья;Еще мелодия в ушах,И слезы на моих щеках,Но не сомкнулись звенья —И песня замерла в устах.Благодарю за свет, за мигНадежды, за восторг, за страхИ боль невоплощенья;За то, что ты светло возникИ вот исчез, туманный ликУже забытого виденья.

II

Одна звезда упала,Сияя сияньем кристалла,Влажным блеском росинки,Теплым светом слезинки.Но пожелать я успелВ тот быстрый миг(Словно песню я тихую спелИль тайну постиг),Тебе пожелал я счастья,О, сестра моя!Тебе пожелал я звездной доли,О, звезда моя!

III

У заката сегодня краски роз,Вянущих чайных роз,Тех роз, которые кто-то принесИ случайно забыл на столе.И смятые чайные розы лежат,И какой-то теплый струят ароматВ усталой и алой мгле.

IV

Посв. М. А. Беневской

Ты радость вешняя, ты цвет и прелесть мира,О, неужели ты грустна, больна,И неуютна и тесна твоя квартира,И вкруг тебя холодная страна!

Судьбы тяжелые, уверенные цепы,Чтоб вымолоть для жизни нам зерна,Бьют по цветам и по колосьям слепо,Как будто радость васильков нам не нужна.

V

Смотрю в туманный день осеннийСквозь веток черный переплетНа верный зову опасенийПтиц передзимний перелет.

Летят, летят, за стаей стая…О, если бы могла велетьМне сила мудрая, простая —Куда лететь, чего хотеть?!

VI

В утро туманное и раннее,На сером и сыром вокзале,В тягучей скуке расставанияВ холодной мгле, в унылом зале,Перед разлукой без свиданияСлова прощенья и прощанияВы сухо, как урок, сказали.

«Ведь это и мое желание,И ведь иначе не могли Вы».О странной тайне неслиянияЯ думал хмуро и лениво;Не Вас я слушал (знал всё ранее),Но где-то болью расставанияСвистящие локомотивы!

VII

Посв. В. М. Рудневой

Не связанный в жизни ничем,Живу я так скучно:Равно благосклонный ко всем,Ко всем равнодушный!

Иду отделен от людейДорогой особой:Мне чужды они со своейЛюбовью и злобой.

С одним я народом скорблю(С ним связан я кровью);Другой безнадежно люблюНенужной любовью.

И медленно вянет душаИ чахнет искусство.И трудно мне жить, не спеша,Без цельного чувства.

VIII

В летние ночи плохо спится,Темно и смутно мне в постели,Я жду, чтоб утром птицы, птицыВ саду запели, засвистели.

Как лодку ветерок попутный,Меня повлекши, заструитсяСон, и я буду слышать смутно,Как нежно-остро свищут птицы.

IX