Повести о чекистах - Василий Степанович Стенькин

— Вон в сарае топчан. Там дожидайся, — бросила она и быстро ушла в хату.

Зубан обрадовался и этому. После дороги ноги гудели, тело налилось свинцом. Он повалился на топчан и тут же захрапел. Спал он долго. Жена Грицко несколько раз заглядывала к нему: живой ли? И, убедившись, что живой, уходила. На третий день Зубан прошелся по селу. Потоптался у конторы совхоза, среди рабочих. Присмотрелся к директору, кадровику. Затем, осмелев, перешагнул порог директорского кабинета, пустил слезу:

— Вот мой документ, — протянул он справку на имя Тибора Береша, — ищу работу.

— Откуда прибыл? — поинтересовался руководитель хозяйства.

— Из Закарпатья. Жену фашисты убили, сам, вишь, — он поднял изуродованную руку, — на фронте. Жить в тех местах тяжело мне. Вот и странствую.

— Работы полно. Иди скотником.

Навозные запахи, черновая, тяжелая работа пришлись не по душе бандиту, привыкшему к безделью. «Поднакоплю деньжонок, а там видно будет», — успокаивал он себя.

Прошло несколько недель. Жена Грицко привыкла к Василию и стала приглашать его в дом. Он у нее столовался. Жизнь постепенно налаживалась. Пока Зубан жил в отведенном ему сарае, но за зиму она обещала договориться с соседкой, у которой на задах пустовала небольшая хатенка. Срубили для сына, а тот так и не вернулся с войны. По вечерам при свете лампы-семилинейки они пили чай и мирно беседовали. У них было о чем поговорить. Так бы и шло своим чередом…

Однажды после сытного завтрака Зубан с женой Грицко пришел на ферму. Подошел бригадир и шепнул на ухо:

— Кубыть, Грицко вбит. Слыхал?

— Не слыхал я, — оторопело выкатил на него глаза Зубан. — С чего ты?

— Банду разгромили. Гутарють, там обнаружили труп Грицко Параськи. Вбит он!

— Ты только его жене ни-ни… — попросил Василий, — я сам скажу…

Он отошел от бригадира. В руках его вилы ходили ходуном, бил нервный озноб. «Допытаются теперь. А ты что в хате Грицка делаешь? Возьмут тепленького». Он воткнул вилы в навоз и незаметно вышел на улицу. Задворками, чтобы не увидела жена Грицка, прошел к себе в сарай, собрал немудреные пожитки и покинул село. Больше всего он сейчас сожалел, что мало заработал денег.

Шел он открыто, не обходя селений. На его липовой справке была отметка, что он рабочий совхоза. Это единственное его радовало и успокаивало. В селах он видел, как после военной разрухи люди разгребали пепелища и возводили новые дома, строили школы, клубы; по полям деловито тарахтели, таща за собой плуги и культиваторы, тракторы. Видел спокойную жизнь людей, и его потянуло домой, к себе в Закарпатье. В душе он надеялся, что с Хустовцем покончено, эмгебисты выловили всех его «друзей», и теперь никто не помешает ему начать новую жизнь.

Несколько дней он метался в поисках укромного места у себя на родине. Старых знакомых старался обходить стороной. И вот непредвиденная встреча в магазине с Антониной Данченко. Надо сделать так, чтобы бывшие родственники окончательно запутались. Он вспомнил, что недалеко от этих мест живет тетка Антонины. Глупая, старая, выжившая из ума женщина. Ее легко провести. А от нее пойдет к остальным.

Тут он и устроил комедию с сапогами, решив, что после проигранного им спектакля от него отстанут и будут считать, как и прежде, утопшим.

Сам же продолжал искать работу. В его кармане от совхозных денег не осталось и копейки. Починенные сапоги он в тот же вечер заложил под бутылку палинки. Распил ее один, в честь «удачного» предприятия.

В межгорье, недалеко от Королева, обнаружил усадьбу. Присмотрелся к ней, понял, что лучшего места ему и не найти. Живи тут до заката дней своих и в ус не дуй. Да и дружки, если они еще живы, не скоро тут его найдут.

Во дворе столкнулся с миловидной женщиной. Она ему сразу понравилась. На его приветствие улыбнулась и ответила ласково. Это его сразу подкупило. Обычно молодые женщины, с которыми он пытался заговаривать, сторонились его, даже пугались. А эта нет. Она объяснила, что работает на складе кладовщицей, зовут ее Марина и что им нужен сторож. У Зубана от невольной удачи аж дух захватило. Самое любимое дело. Он иногда мечтал: «Вот сторожем бы я пошел. Это тебе не вилами навоз ковырять. Посиживай да поглядывай. И дело пойдет».

— А комната для сторожа имеется? — поинтересовался он.

— Комната имеется. Но вот беда, человек, который набирает рабочих, будет только завтра.

— Жаль, — сокрушенно вздохнул Зубан. — Замолвите за меня словечко. Это место мне подходит. Калека я. Война. — Он показал свою руку.

Марина пообещала помочь.

Зубан отправился на станцию. Добрался до нее, когда солнце уже скрылось за горизонтом. Выбрал себе пустой товарный вагон и залез в приоткрытую дверь. Здесь оказался еще один, такой же приблудный. Он сидел на полу и равномерно раскачивался из стороны в сторону. По сильному сивушному запаху, который шел от него, Зубан понял, что человек навеселе. Подсел к нему. Тот сначала молчал. Потом понес какой-то вздор.

— Ты, парень, не шуми, — урезонил его Зубан. — Давай-ка лучше спать.

— Нет, — не унимался пьяный, — ты меня сначала выслушай.

— Не до того мне сейчас, — отмахнулся Василий.

— А-а-а, ты, наверно, голоден. А хочешь, пойдем выпьем.

— У меня нема грошей.

— Ты, я вижу, хороший человек, — заплетающимся языком изрек парень. — Пойдем выпьем! Грошей у меня… немно-го, совсем чуть-чуть, — он вздохнул, — есть! Я приглашаю.

— Пойдем, — стал подниматься Зубан. Ему вправду захотелось сейчас напиться.

Пока они шли, попутчик Зубана говорил о том, что самое дорогое на рынке — это мясо. Что на нем можно хорошо заработать.

— Я пере-пере-купщик, — все время повторял он. — Эта специальность сейчас самая выгодная, купил-продал и ты с барышом. Понял, голова?

Зубан сначала вяло, а затем все с большим интересом стал прислушиваться к его бормотанию. В корчме они выпили изрядно, и обратно