Повести о чекистах - Василий Степанович Стенькин

На шлях пришел, когда солнце поднялось над горизонтом. Подошел первый автобус. Он направился в противоположную сторону от Трускавца, но Фабрици сейчас было все равно, лишь бы подальше от здешних мест. Его гнал из дома какой-то животный страх. Так звери бегут из горящего леса. Вперед, только вперед. Он впрыгнул в автобус. Но это его не успокоило. Нервы были напряжены до предела. Чтобы не обращать на себя внимания пассажиров, он повернулся и стал смотреть в окно. Проехали несколько селений. На одной из остановок сошла его соседка, полная женщина с корзиной. Вместо нее сел военный. Фабрици скосил глаза и разглядел погоны. Это был лейтенант бронетанковых войск. Он немного посидел спокойно, затем начал крутиться по сторонам, ища себе собеседника. Лейтенант тронул костлявое плечо Фабрици, отчего тот вздрогнул всем телом.

— Вы, товарищ, не знаете, что за село мы проехали?

Фабрици, не оборачиваясь, буркнул:

— Я человек больной, — и закашлялся. Все это он проделал нарочно, чтобы отвязаться. «Черт его знает, — думал Павел, — обернешься к нему, а он: «Пройдемте». Фабрици кашлял до тех пор, пока лейтенант не отвернулся от него к соседу слева.

Проехали еще немного, и беглец вдруг почувствовал на своей спине пристальный, сверлящий взгляд. Оглянулся. На него глядел с заднего сиденья крепкого сложения мужчина. Одет он был в штатское. «Попался!» Фабрици правой рукой нащупал в кармане узелок с клеймом и бланками. Вытащил его и потихоньку спустил между сиденьем и стенкой автобуса. На следующей остановке он решил выйти. Вот она, за мостиком сразу. Фабрици закашлялся, встал со своего места, сгорбленный, пошел к выходу. Его догнал тот штатский и подал узелок:

— Вы потеряли, гражданин!

— Мое при мне, — кашляя, выдавил из себя Фабрици.

В этот момент автобус остановился. Павел выскочил, но его догнал мужчина и попросил предъявить документы.

— Пошто прилепились к немощному человеку? — промямлил он. — Вот, читайте. — Фабрици протянул справку окрОНО.

— Значит, в Трускавец направляетесь? А почему же в обратном направлении?

— Я к шурину, денег занять. У меня грошей нема, — не сморгнув, отчеканил «больной». — А без денег, сами понимаете…

Обступили пассажиры из автобуса: спрашивают, в чем дело, кто-то ругнулся по поводу порядков: «Больному человеку пути нет, у самого бы документы проверить. Кто такой?»

— Тихо, товарищи! — остановил их человек в штатском. — Я лейтенант службы госбезопасности Хоменко. Задержал опасного преступника. Вопросы еще есть? Товарищ водитель, прошу вас, продолжайте рейс.

Фабрици увидел по бокам двух плечистых парней с повязками на рукавах. Он их узнал. Они были из соседнего поселка. Помогали местной милиции. Ястребки.

Глава XV

В ПОИСКАХ ПРИСТАНИЩА

После неудачного ограбления вагона с оружием и побега из-под стражи пути Василия Зубана и Станислава Осадчего разошлись.

Зубан, ссылаясь на то, что ему надо навестить своего родственника, отбыл в неизвестном для его компаньона направлении. Задумка у Василия была заманчивая: перевалить Карпаты подальше от здешних мест, пристроиться где-нибудь на Украине и жить себе спокойно в безвестности. Надоело ему это скитальческое, опасное существование. Да и годы уже не те, чтобы скакать, как заяц, по лесам и полям. Но для налаживания новой жизни необходим был документ. Тут-то и пригодился Фабрици, который выписал ему справку на имя Тибора Береша.

Другой причиной его бегства был страх перед неминуемой расплатой за неудачное ограбление. Хустовец ничего никому не прощал, а за такую оплошность назначил бы лютое наказание.

Станиславу не хотелось возвращаться в курень одному, и он стал просить дружка сначала показаться Стефану, а уж потом делай кто что хочет. Но Зубан стоял на своем. На том они тогда и расстались.

В Лужках жил давний друг Зубана Грицко Непейвода. До войны они вместе служили сечевиками, спали на одном матраце, ели из одной чашки. И теперь, вспомнив о нем, Василий так обрадовался, что немедля отправился к нему.

Идти было легко. После принятого решения Зубан почувствовал облегчение. Все страхи и заботы отошли на второй план, а через некоторое время он и совсем перестал о них думать. «Давно бы так, и жил бы как человек. Свободный, ни от кого не зависимый».

В лесу было тихо и спокойно. Однако он по привычке держал ухо востро, не пропускал без, внимания лесные шорохи. Самым страшным для него было — встретиться с человеком. Зубан хотел уйти тихо, без свидетелей.

Темнело, когда он добрался до лесной чащобы, где был в полной безопасности: пой, кричи «караул!». — никто не услышит. Зубан примостился на стволе вырванного бурей дерева, сунул в нос понюшку табака и громко чихнул всласть, без оглядки.

Проснулся он, когда забрезжил, рассвет. На деревьях гомонили птицы. Справа прямо над ним заводил песню соловей. Бывший лесничий смахнул с лица остатки сна и задумался. Вспомнилось довоенное житье, когда он с ружьем и собакой бродил по этим местам. Тогда он здесь был полным хозяином. Лесничего Василия Зубана знали в округе, и одни уважали, другие побаивались. Он был представителем власти, и все его действия охранялись законом. Теперь он превратился в бродячего пса, без имени и крова. Случись сейчас с ним что-либо — заболей он или умри, — никто не вспомнит о нем, не прольет слезу. Стало жалко себя. «Но только не это, — спрыгнул он с дерева, — только не раскисать!»

Он достал из кармана табак и с ладони запихал целую щепоть в обе ноздри. Чихнул так, что в ушах зазвенело. «Так, — крякнул он и присел на пенек, — ближе к делу! Пора», — и торопливо зашагал на восход солнца.

Зубан решил идти в Лужки малолюдной Верховиной, удаленной от основных железнодорожных путей. Там он знал многие захолустные села, тайные горные тропы. Ущелья, труднопроходимые леса не пугали его. Он боялся людей.

Миновав Торуньский перевал и расположенные по обеим его сторонам кладбища, Зубан вошел в село. Грицко дома не было. Хмурая, неразговорчивая его