С крыла на крыло - Игорь Шелест
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Потом все пошло проще, но и больнее. Во многом виноваты были лыжи, вернее, то, что от них осталось. Он бесконечно кувыркался, даже на миг терял сознание... Первый к нему на лыжах подлетел брюнет, бледный, как и многие, кто видел этот нолет, за ним - заплаканная Ада.
Но теперь ему было наплевать, и он еще несколько секунд лежал на снегу. Подскочили другие, стали поднимать, он увидел толпу вокруг себя. Никто не смеялся. Попробовал энергично встать, оказалось, не так-то просто.
Очевидцы уверяли, что он пролетел по воздуху около пятидесяти метров.
В понедельник утром мы узнали, что Гошка попал в больницу. Катаясь на лыжах, сломал руку; перелом пустяковый - наложили гипс. Еще через несколько дней кто-то из парней сообщил, что Гошку навещает в больнице та блондинка и с ней какой-то рослый парень.
Прошло немного времени, и летчик-испытатель вернулся в строй. Стал опять летать. Ему по-прежнему "не везло"; судьба не посылала кошмарных приключений. Он поднимался, выполнял режимы - сложные и простые - и садился. Из окна летной комнаты можно было видеть, как он, затягиваясь папиросой, тащит на плече плотно уложенный парашют. Войдя, всегда сбрасывал куртку и садился заполнять полетный лист. Нечаянно смазывал рукавом пепел: "Фу, какая досада!.." - затем уже заканчивал: "Все в норме".
Ада, возможно, как-то и занимала его воображение, но больше он о ней не говорил. О единственном своем прыжке с гигантского трамплина он рассказал мне лет через десять: мы были вместе на рыбалке.
- Самое потешное, - заключил он, - брюнет оказался ее братом!..
С крыла на крыло1949 год. Ясный день 16 июня. Чудный, особенный - день воздушного крещения нашей мечты, нашей идеи, упорного труда многих, многих друзей.
Мы собрались на аэродроме рано. Каждый знал, что ему делать. Ребята подтащили лестницы к самолетам - машины стояли поодаль от ангаров, в поле. Я захватил свой парашют, чтобы не возвращаться.
Идем. Трава, не тронутая косилкой коменданта, купает сапоги. Механики на плоскостях двух наших пикировщиков сворачивают брезенты.
- Добрый день! - кричим.
- День добрый!
А день действительно многое обещает - теплынь, ни облачка! Все же на душе коты скребут: "Как-то получится все это?"
Говорю старшему:
- Погодите-ка запускать моторы, мы быстренько проверим еще раз.
Парни полезли на консоли крыльев - там наша техника.
Я за ними. Поднялся всего метра на три, а как все видно вокруг! За полем ромашек - сосны, медью горят стволы. От ангара показалась знакомая фигура, тащит парашют; с плеч свисают лямки. Это Султан Амет-Хан, наш летчик-испытатель со второй машины. Невысокий и худой, в широченных синих галифе "юбкой". Должно быть, еще с войны остались. Вижу его черную шевелюру, шлем держит в руке.
Мы с Виктором Васяниным сами теперь проверяем механизм сцепки. Володя Александров забрался в кабину, к своему пульту, кричит оттуда:
- У меня все в порядке!
- Что, запускаем! - спрашивает Саша Корнеев, бортмеханик моего самолета.
Смотрим друг на друга. Все кивают головами: дескать, можно!
Через четверть часа взлет. Сперва пошел я, ведущим. За мной Амет-Хан Султан. Набрали высоту, отвернулись от солнца - уж больно бьет в глаза.
Амет точнехонько пристроился к крылу. Я стараюсь тоже строго вести машину, а самому хочется взглянуть назад, кошусь на Амета. Здорово идет! В нескольких метрах! Кажется, разбегись - и можно перепрыгнуть.
Позади, за моей бронеспинкой, Володя Александров - оператор сцепки. Вижу и не вижу его лицо. Вдруг он орет, показывая большой палец:
- Есть! - кричит так, будто поймал здоровенную щуку.
Я на мгновение оглянулся: сияет!
Сам пытаюсь скрыть ребяческую радость - надуваю щеки, хмурюсь...
Теперь мы идем, связав крыло с крылом, точно схватившись за одну бечевку... Володя напевает: "...Ведь улыбка - это флаг корабля!" И мне чертовски хочется запеть!
Если бы объектив захватил наши лица в тот момент!.. Но он тоже сделал свое дело и запечатлел сцепку на пленку. Благодарение кино!
Мы виражили, не разъединяясь. Летали так, "в обнимку", добрых пятьдесят минут. Бензина перекачали, правда, немного, да это поначалу было и неважно. Теперь убедились в правоте самой идеи.
Приземлились, вылезли и ну плясать у самолетов! На что Султан терпеть не может восторженных эмоций, и то колотит одного, другого по спине.
Удача!
Надо сказать, до этого полета мы уже контактировались в воздухе несколько раз: с тем же Амет-Ханом, с Галлаем, с Якимовым - и во всех случаях успешно. Но теперь это очень крупная наша удача: первая автоматическая перекачка топлива. Без рук.
Дело в том, что раньше - а заправка в воздухе была впервые выполнена в Сан-Диего (США) в 1923 году, - чтобы перелить топливо с самолета на самолет, нужно было поймать руками шланг, спускаемый с выше летящего самолета.
Слух о нашей затее дошел до Туполева, эксперимент проводили на его машинах.
Ему все рассказал Вартан Сагинов - он часто встречался с Туполевым, был ведущим по доводкам первых ТУ-4-х.
Андрей Николаевич приехал к нам в институт рано утром, около восьми, в белом кителе, без шофера - сам за рулем. Быстро прошел в небольшой кинозал.
- Начинайте, дорого время, - холодно и деловито сказал он.
Как на грех, ни начальника института, ни заместителя - запаздывают. Что делать?
Вартан тихонько говорит мне:
- Нужно начинать, а то уедет - он такой!
Я подготовил коротенький доклад: о значении заправки в воздухе. Водя по графику указкой, начал примерно так:
- Здесь вы видите кривые выгорания бензина по дальности полета. Допустим, заправщик и заправляемый самолеты поднялись с одной точки, вот здесь; пройдя вместе треть пути до цели, самолет-заправщик передаст второму, заправляемому самолету третью часть топлива, и последний вновь будет иметь полные баки: теперь он пролетит на одну треть дальше. А заправщик вернется к себе на базу...
Туполев вдруг перебил:
- Агитируешь? И эти треугольнички - зачем? Ничего не понимаю... Не агитируй, не агитируй, - добавил дискантом, срываясь.
Я смолк на секунду, обескураженный. Пытаюсь собраться с мыслями.
О непосредственности Туполева я слышал давно. Много о нем рассказывали всяких историй, о его ошеломляющей прямоте, резкости в разговоре - это было занятно слушать, даже смешно, когда касалось кого-нибудь другого.
Но вот сейчас я сам, признаться, изрядно был сбит с толку. С трудом подавил в себе досаду, попытался продолжать, перескакивая через страницы.
Туполев ерзал на стуле, ничем не скрывая нетерпения и скуки.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});