Стихотворения. Портрет Дориана Грея. Тюремная исповедь; Стихотворения. Рассказы - Оскар Уайльд

ПОСЛЕДНЯЯ ПЕСНЯ ЧЕСТНОГО ТОМАСА217

Король вассалам доставить велелСвященника с чашей, шпоры и меч,Чтоб Честного Томаса наградить,За песни рыцарским званьем облечь.

Вверху и внизу, на холмах и в лугахИскали его и лишь там нашли,Где млечно-белый шиповник растетКак страж у Врат Волшебной Земли.

Вверху синева, и внизу откос,Глаза разбежались, — им не видныСтада, что пасутся на круглом бугре…О, это царицы волшебной страны!

— Кончай свою песню! — молвил Король. —Готовься к присяге, я так хочу;Всю ночь у доспехов стой на часах,И я тебя в рыцари посвящу.

Будут конь у тебя, и шпоры, и герб,Грамоты, оруженосец и паж,Замок и лен земельный любой,Как только вассальную клятву дашь!

К небу от арфы поднял лицоТомас и улыбнулся слегка;Там семечко чертополоха неслосьПо воле бездельного ветерка.

«Уже я поклялся в месте иномИ горькую клятву сдержать готов.Всю ночь доспехи стерег я там,Откуда бежали бы сотни бойцов.

Мой дрот в гремящем огне закален,Откован мой щит луной ледяной,А шпоры в сотне лиг под землей,В Срединном Мире добыты мной.

На что мне твой конь и меч твой зачем?Чтоб истребить Благородный НародИ разругаться с кланом моим,Родней, что в Волшебном Граде живет?

На что мне герб, и замок, и лен,И грамоты мне для чего нужны,Оруженосец и паж мне зачем?Я сам Король своей страны.

Я шлю на запад, шлю на восток,Куда пожелаю, вассалов шлю,Чтоб утром и в сумерках, в ливень и знойВозвращались они к своему Королю.

От стонущей суши мне весть принесут,От ревущих во мгле океанов шальных,Реченье Плоти, Духа, Души,Реченье людей, что запутались в них».

Король по колену ударил рукойИ нижнюю губу прикусил:«Честный Томас! Я верой души клянусь,На любезности ты не расходуешь сил!

Я многих графами сделать могу,Я вправе и в силе им приказатьПозади скакать, позади бежатьИ покорно моим сынам услужать».

«Что мне в пеших и конных графах твоих,На что сдались мне твои сыны?Они, чтобы славу завоевать,Просить моего изволенья должны.

Я Славу разинутым ртом создаю,Шлю проворный Позор до скончанья времен,Чтобы клир на рынках ее возглашал,Чтобы с псами рыскал по улицам он.

Мне красным золотом платят одни,Не жалеют иные белых монет,Ну а третьи дают немного еды,Ибо званья у них высокого нет.

За красное золото, за сереброЯ для знати одно и то же пою,Но за еду от незнатных людейПою наилучшую песню мою».

Кинул Король серебряный грош,Одну из мелких шотландских монет:«За бедняцкую плату, за нищенский дарСыграешь ли ты для меня или нет?»

«Когда я играю для малых детей,Они подходят вплотную ко мне,Но там, где даже дети стоят,Кто ты такой, что сидишь на коне?

Слезай с коня твоей спеси, Король!Уж больно чванен твой зычный галдеж.Три слова тебе я скажу, и тогда,Коль дерзнешь, в дворянство меня возведешь!»

Король послушно сошел с коняИ сел, опершись о камень спиной.«Держись! — молвил Томас. — Теперь у тебяЯ вырву сердце из клетки грудной!»

Томас рукой по струнам провелВетровой арфы своей колдовской;От первого слова у КороляХлынули жгучие слезы рекой:

«Я вижу утраченную любовь,Касаюсь незримой надежды моей.Срамные дела, что я тайно творил,Шипят вкруг меня, как скопище змей.

Охвачен я страхом смертной судьбы,Нет солнца в полдень, настала ночь.Спрячь меня, Томас, укрой плащом,Бог знает, — мне дольше терпеть невмочь!»

Вверху синева, и внизу откос,Бегущий поток и открытый луг.В зарослях вереска, в мокром рвуСолнце пригрело племя гадюк.

Томас молвил: «Приляг, приляг!То, что минуло, — рассудит Бог.Получше слово тебе возглашу,Тучу сгоню, что прежде навлек».

Честный Томас по струнам провел рукой,И арфа грянула сгоряча.При слове втором схватился КорольЗа повод, за рукоять меча:

«Я слышу ратников тяжкий шаг,Блестит на солнце копий стена.Из чащи так низко летит стрела,Так звучно поет в полете она!

Пусть на этой войне мои стяги шумят,Пусть рыцари скачут мои напролом,Пускай стервятник за битвой следит, —Жесточе у нас не случалось в былом!»

Вверху синева, и внизу откос,Гнется трава, и пуст небосклон.Там, сумасбродным ветром звеня,Сокол летит за сорокой в угон.

Честный Томас над арфой вздохнулИ тронул средние струны у ней;И последнее слово Король услыхалО невозвратности юных дней:

«Я снова Принц и без страха люблюПодружку мою, не в пример Королю,С друзьями подлинной дружбой дружу,На добром коне оленя травлю.

Псы мои насмерть загонят дичь,Могучий рогач залег у ручья;Ждет у окна, чтоб мне руки умыть,Возлюбленная подружка моя.

Я истинно жив, ибо снова правдив,Всмотревшись в любимый, искренний взгляд,Чтоб в Эдеме вместе с Адамом стоятьИ скакать на коне через Райский Сад».

Ветер безумствует, гнется трава,Плещет поток, и пуст небосвод,Где, обернувшись, могучий оленьЛань свою ждет, ей пройти не дает.

Честный Томас арфу свою отложил,Склонился низко, молчанье храня.Он повод поправил и стремя взялИ Короля усадил на коня.

Он молвил: «Ты бодрствуешь или спишь,Сидя застыло и молча? Ну что ж!Мыслю — ты будешь песню моюПомнить, пока навек не уснешь!

Я Песней Тень от солнца призвал,Чтоб вопила она, восстав пред тобой,Под стопами твоими прах раскалил,Затмил над тобой небосвод голубой.

Тебя я к Престолу Господню вознес,Низверг тебя в Пекло, в Адский предел,Я натрое душу твою растерзал,А — ты — меня — рыцарем — сделать — хотел!»

ЭПИТАФИИ218

ПОЛИТИК

Я трудиться не сумел, грабить не посмел,Я всю жизнь свою с трибуны лгал доверчивым и юным,Лгал — птенцам.Встретив всех, кого убил, всех, кто мной обманут был,Я спрошу у них, у мертвых, — бьют ли на том свете мордуНам — лжецам?

ЭСТЕТ

Я отошел это сделать не там, где вся солдатня.И снайпер в ту же секунду меня на тот свет отправил.Я думаю, вы не правы, высмеивая меня,Умершего принципиально, не меняя своих правил.

КОМАНДИР МОРСКОГО КОНВОЯ

Нет хуже работы — пасти дураков,Бессмысленно храбрых — тем более.Но я их довел до родных береговСвоею посмертною волею.

БЫВШИЙ КЛЕРК

Не плачьте! Армия далаСвободу робкому рабу.За шиворот приволоклаИз канцелярии в судьбу,Где он, узнав, что значит смерть,Набрался храбрости — любить,И полюбив — пошел на смерть,И умер. К счастью, может быть.

НОВОБРАНЕЦ