Повелитель гроз. Анакир. Белая змея - Танит Ли

Она убрала руку с колыбели. Ребенок брыкался в своих пеленках.

Каждый раз, глядя на него, она со странной и горькой радостью  отмечала, что он не унаследовал красоту Ральднора.

Во внутреннем дворике внезапно поднялся какой-то шум. Лики услышала топот бегущих ног и голоса, зовущие Катаоса. В приступе мгновенного ужаса она уже представила себе вражескую армию, стоящую у ворот, но спокойствие Корамвиса подсказало ей, что произошедшее, что бы это ни было, касалось лишь этого дома.

Она подошла к длинному окну и выглянула вниз.

Центр вымощенного белыми и черными плитами четырехугольного двора занимал необычный фонтан. Вода и брызги были выточены из ограненного кристалла, в который были вставлены лилии из слоновой кости. Вне всякого сомнения, подобный обман был совершенно в духе Катаоса. Иногда птицы подлетали к поверхности и пытались пить, щелкая когтями по мертвым цветам.

У фонтана стояли два стражника в желтой форме Катаоса, а между ними съежился тощий скелетообразный человечек с покрытыми язвами лицом и шеей. У него были желтые волосы степняка.

У Лики все поплыло перед глазами, и она ухватилась за подоконник, чтобы не упасть. Такое воздействие на нее оказал не человечек внизу, а образ другого человека, внезапно возникший у нее в мозгу.

Через секунду на пороге двери, ведущей во двор, появился Катаос.

Он был совершенно спокоен, и все происходящее его явно не интересовало. Она ничего другого и не ожидала.

— И что тебе здесь нужно?

Желтоволосого била дрожь. Его голос, когда он наконец раздался, оказался холодным и глухим, как будто доносился из могилы.

— Я могу рассказать вам кое-что интересное, лорд-советник. О Ральдноре, сыне Ашне’е. Это встревожит Корамвис.

Лики ощутила, как к горлу подступил обжигающий страх, страх и что-то еще. Вцепившись в подоконник, она вспомнила Ральднора Сарита. При дворе и на этих улицах короля Равнин никогда не назвали никаким другим именем. Нижний город знал его как Ральднора Похитителя Невест, ибо они еще не забыли Астарис. Умолкали они лишь в присутствии Амрека. При нем никто не решался даже упомянуть о Саре. Многие капитаны и командиры между собой перемывали кости Крину, Дракон-Лорду, приютившему у себя врага Дорфара, но их оружие, как и их злоба, не могли быть пущены в ход.

— Чтобы заставить Корамвис бояться, нужно кое-что побольше, чем нашествие крыс, степняк, — сказал Катаос.

— Но там больше крыс, чем вы полагаете. Вспомните Саардос и Шао. Ральднор действует не в одиночку. У него есть корабли и люди, пришедшие ему на помощь из-за моря, о чем Дорфар в своем величии не ведает.

— Для доносчика, — негромко пробормотал Катаос, — ты чересчур заносчив. Зачем предавать свой народ? Может быть, это Ральднор послал тебя сюда? По какой-нибудь неясной мне причине — например, для того, чтобы раздуть панику?

Человечек улыбнулся — но это был оскал черепа.

— Я больше не принадлежу ни к какому народу. У меня есть одно желание. Я хочу, чтобы Ральднор умер, и как можно  скорее, а когда он умрет, я хочу, чтобы вы убили меня, лорд-советник.

— Уж это, по крайней мере, я могу твердо тебе обещать. — Катаос обернулся к стражникам. — Ведите его во дворец.

Они скрылись за дверью, а Катаос сказал, не поднимая глаз на ее окно:

— И ты тоже приходи, Лики. Я буду тебя ждать.

Но когда она повиновалась ему, дрожа от непонятного страха, то очутилась перед запертой дверью, дожидаясь, видимо, когда степняк закончит говорить.

Как-то раз, уже живя в этом доме, она слышала историю, будто бы Катаос давно знал о том, что Ральднор — сын Редона. Ох, как же мало она знала этого человека, который сейчас держал в руках всю ее жизнь.

В конце концов ей все-таки позволили войти. Желтоволосого уже не было, и она не имела представления о том, куда его увели — то ли за наградой, то ли на смерть.

Катаос тут же осведомился:

— Как сегодня ребенок?

Она непонимающе уставилась на него, удивленная этим странным вопросом.

— Спасибо, неплохо.

— Отлично. — Катаос улыбнулся. — Думаю, то, что Ральднор до сих пор так и не увидел своего сына, большое упущение.

И мгновенно, хотя все еще ничего не понимая, она ощутила захлестнувшую ее волну ужаса.

Улицы Карита были пустынны. Хотя мор пока не добрался досюда, три дня назад до них дошла весть о падении Гопарра, и оммосцы жали, напуганные тенью колдуна. Лишь несколько брошенных домашних животных бродили по улицам, ища крова и пищи.

На дозорной башне дорфарианский солдат обгладывал кусок жареного мяса, обшаривая взглядом горизонт. Здравомыслие Катаоса вызывало у него большие сомнения, что бы там ни думал по этому поводу Совет в Корамвисе. Он бы еще стал ждать, что корабли выплывут из облаков, а не из этой воображаемой страны за морем. Он очень сомневался в существовании чего-то подобного. Да и мысли об обреченном гарнизоне Хетта-Пары тоже не давали ему покоя. Кто знает, не успели ли уже болезнетворные миазмы проникнуть и сюда? Проклятому Катаосу уж точно не было никакого дела до рядового, который вечно был вынужден отдуваться за дурацкие идеи других.

Он ненавидел этот покинутый город, полнившийся эхом и призраками. В башне было жарко, но время от времени его охватывала дрожь. Застис кровавой раной висела в ночном небе, и ему хотелось женщину; желание было мучительным и неотступным. Он не мог дождаться, когда же закончится его дежурство. Время от времени до него доносился женский крик. Скорее всего, она рожала, а ее муженек-оммосец счел ее слишком неуклюжей, чтобы взять с собой, и оставил здесь на волю Зарока. Солдата не слишком заботили ее мучения и явный ужас, но каждый раз, когда крики начинались снова, они невыносимо действовали ему на нервы. Ему страстно хотелось пойти и разыскать ее — и хорошенько отлупить, чтобы заткнулась наконец.

Он доел мясо, выкинул кость из окна и услышал, как она стукнулась о камни внизу. До него донеся лихорадочный топоток чьих-то лап, и какая-то маленькая зверюшка уволокла добычу в темноту. За двором приблизительно футов на сорок тянулась скала, переходившая в бледную кляксу берега, где волновалась небольшая зыбь. Он различил на песке темную линию катапульт, а в самом море — покачивающиеся на якорях оммосские рыбачьи лодки, уходящие параллельно берегу насколько хватало глаз.

Он лениво взглянул дальше, на горизонт. Там двигалось что-то темное, смутно дымящееся.

На миг паника сжала его горло. Он вспомнил Элисаар, захваченный ночью врасплох флотом, взявшимся буквально из ниоткуда; потом вскочил на ноги и, перескакивая разом через три ступени, бросился наверх, где висел гигантский колокол.