Психология коммуникаций - Алла Болотова

Но дело не только в ландшафтах, пейзажах и пейзанах. В Эсалене в 60-е годы образовалась особая интеллектуально-духовная атмосфера, сложившаяся в результате неожиданных встреч, обмена идеями, жестоких словесных дуэлей и в то же время искренней эмоциональной поддержки тем, кто в ней нуждался. И высочайшая концентрация незаурядных личностей и профессионалов высочайшей пробы. Про взаимоотношения Шутца и Перлза известно, что они провели в Биг-Суре бок о бок несколько лет, поссорились через год после знакомства, а затем время от времени нелицеприятно отзывались друг о друге. Тем не менее поначалу Шутц посещал уоркшопы Перлза и приходил от них в восторг. Возможно, что обостренные отношения между двумя мэтрами частично объясняются именно тем, что в их подходах было слишком много общего, начиная с того, что оба они испытали заметное влияние Райха (удивительно, что райхианская технология сказалась и на С. Грофе, который именно в Эсалене заменил ЛСД холотропным дыханием). Так или иначе, но постулат о душевно-телесном единстве, который стал ядром теоретических воззрений Шутца, был окончательно оформлен именно в Эсалене и именно тогда, когда рядом работал Перлз.

В Эсалене в большей мере, чем в Бетеле, реализовалась мечта К. Левина о «культурном острове». В Биг-Сур не летают самолеты, не ходят корабли, нет автобусных рейсов и железнодорожного сообщения. Радио, телевидение и газеты под запретом; правда, на Интернет данный запрет уже не распространили, а еще в библиотеке есть книги. Отдаление от цивилизации приближает к культуре. Появляется время для межличностного общения. Частичная изоляция тем не менее не является непреодолимым препятствием для профессиональных коммуникаций и профессионального взаимодействия, прежде всего с теми, кто обосновался рядом, в Калифорнии. Шутц проводит исследование для оценки эффектов тренинга, проводимого в Западной лаборатории тренинга [Schutz, Vernon, 1966], основатель Западного института поведенческих наук в Ла-Хойе, Фарсон, в 70-е годы работает директором Института Эсален. И такого рода контактов не счесть. Шло интенсивное перекрестное опыление. Культурный остров становился частью межкультурного архипелага. Его главной частью.

В Эсалене окончательно завершился цикл трансформаций групподинамического тренинга и оформилась его последняя и завершающая стадия, дальнейшее движение по которой приводит к одному из его же начал – групповой психотерапии. Вспомним этапы этого пути.

1. Коннектикутский уоркшоп наметил переход от межгрупповой проблематики к групповой.

2. Т-группы NTL в Бетеле – фокусировка на внутригрупповой динамике.

3. Тренинг сензитивности в Западной лаборатории тренинга – смещение акцента с групповой динамики на межличностную.

4. Группы встреч в Ла-Хойе и Биг-Суре переход от межличностной динамики к внутриличностной психодинамике.

Если не считать Коннектикутский уоркшоп, формат которого не воспроизводился в течение многих лет, предшествующие по времени виды и разновидности групподинамического тренинга не предавались забвению, а сохранялись и даже совершенствовались. И к началу 60-х сформировался целый набор процедур, который психологи-практики готовы были предложить в качестве услуг населению, бизнесу, образовательным и религиозным учреждениям, федеральной и территориальной администрации а также органам местного самоуправления. Не забывая о профсоюзах, общественных движениях и, конечно же, о тех, кто изначально больше всех способствовал (в том числе и оказывал материальную поддержку) становлению психологической практики, – об армии, авиации и флоте (флот США оказал поддержку в наибольшей степени). Мало у кого найдутся талант, силы и время для детального описания того разнообразия, которым порадовали нас беспредельно креативные люди, работавшие в эпоху бури и натиска групподинамического тренинга на среду, вовсе не настроенную на первых порах оказывать новому движению «достойное сопротивление».

Протестанты и реформаторы. Деятельность множества тренинговых центров и групп в 60-е стало заметной частью движения за развитие человеческого потенциала в Европе и США, активизировавшегося в преддверии и во времена студенческих волнений. Количественные показатели роста выглядели весьма впечатляющими. В частности, доход Национальной лаборатории тренинга в Бетеле (NTL) за пять лет, с 1962 по 1968 г., увеличился в 5 раз, количество контрактов возросло в 9 раз, а рабочая сеть NTL удвоилась [Kleiner, 1996]. С 1965 г. лаборатория начинает издание второго (помимо уже издающегося совместно с Тавистокским институтом журнала «Human Relations») профессионального научного журнала – появляется «The Journal of Applied Behavioral Science». На уоркшоп 1966 г. выразило желание попасть 20 тыс. человек из сферы бизнеса. Амбиции руководства лабораторией растут, и в 1967 г. после многих лет, в течение которых лаборатория являлась составной частью Национальной ассоциации образования, NTL становится самостоятельным учреждением с перспективой трансформироваться в университет.

Но, как это нередко случается, бурный рост обернулся внезапным обострением старых проблем и появлением новых. Два десятка лет безудержного процветания привели к тому, что флагман тренингового движения – Национальная тренинговая лаборатория превратилась в элитарную организацию, с кадровой политикой, носящей отчетливые признаки территориальной, расовой, половой и возрастной дискриминации. Штат сотрудников был разделен на три уровня с разными правами (члены товарищества, ассоциированные члены и аффилированные члены, в руководстве преобладали лица мужского пола, белой расы, в возрасте за 40). «Бесправные меньшинства», организовавшие к началу 70-х «Черную фракцию» и «Женскую фракцию», предъявили Совету директоров лаборатории ультиматум, требуя равноправия, того равноправия, ради которого в свое время проводился Коннектикутский уорк-шоп. И – что удивительно – их требования были не только услышаны, но и удовлетворены, хотя и не сразу.

Вдобавок ко всему финансовое положение NTL, ранее казавшееся неколебимым, начало заметно ухудшаться. Проект преобразования лаборатории в университет оказался слишком затратным, а обслуживание взятых под этот проект кредитов создало серьезную нагрузку на финансы NTL. Ряд правительственных учреждений, принадлежащих военному ведомству, не продлил уже действующие контракты, а начиная с 1968 г. и бизнес-организации фактически прекращают заказывать групподинамические тренинги. К 1970 г. величина задолженности лаборатории финансовым учреждениям подобралась к отметке 150 тыс. долл., что в те времена было довольно-таки серьезными деньгами. Забрезжила угроза банкротства. И оно почти что осуществилось. Некоторые аналитики, в частности, А. Клейнер [Kleiner, 1996], связывают произошедшее с общим кризисным состоянием экономики в стране, что верно только отчасти. Многое было сделано не так и не то как раз руководством и персоналом лаборатории. В жертву сиюминутному успеху приносились высокие стандарты качества работы, заложенные основателями лаборатории. Исследовательская деятельность была отодвинута далеко на задний план, постоянное присутствие наблюдателя-аналитика на тренинговых сессиях начало казаться излишним, продолжительность самих сессий была сокращена на треть (трехнедельный тренинг был превращен в двухнедельный, что в 2 раза сократило продолжительность неоплачиваемых заказчиком перерывов – одно воскресенье вместо двух). Налицо были попытки повысить рентабельность за счет сокращения издержек, вместо того чтобы увеличить доходы путем создания новых видов образовательных услуг, расширяя и углубляя сравнительно узкую клиентскую базу. Не были предприняты достаточные усилия для создания работающих методик оценки эффективности тренинговых программ, что абсолютно недопустимо при работе с бизнес-организациями. Сапожник оказался без сапог. Организация, претендующая на то, чтобы консультировать правительственные и предпринимательские круги по вопросам эффективного управления ресурсами, сама оказывается в ситуации управленческого, кадрового и финансового кризиса.

Еретики и отщепенцы. Справедливости ради надо признать, что не все беды коренились в неадекватной политике флагмана. Большинство «источников зла» находилось вне контроля руководителей NTL. Расплодившиеся по всей стране центры и лаборатории тренинга не собирались следовать заветам отцов-основателей, хотя охотно прикрывались их именами и знаменами. Самой важной чертой, объединяющей все эти новоявленные тренерские группы и группочки, был их подчеркнутый антиинтеллектуализм. Он зародился вне Национальной лаборатории, был характерен скорее для адептов сензитивного тренинга и групп встреч, но со временем стал сквозить в действиях и высказываниях сотрудников самой NTL, что засвидетельствовано Брэдфордом, продолжавшим быть директором лаборатории до конца 60-х [Bradford, 1974, p. 73]. Бунт против разума, как назвал его сам Брэдфорд, проявлялся прежде всего в отказе от «занудных» процедур анализа и интерпретации событий в группе, появлении программ откровенно развлекательного характера, которые профессионалами старой школы стали именоваться не иначе, как «зал игровых автоматов». Но, наверное, самым примечательным стало стремительное распространение техник «тачи-фили» (touchy-feely или touchie-feelie), в своих крайних проявлениях вызывающих комплексы ощущений, внешне отличных от тех, которые возникают вследствие приема психоделиков или применения техник холотропного дыхания, но почти не уступающих последним по силе воздействия. «Тачи-фили» не сводятся только к «тачингу», т. е. к относительно легким прикосновениям к отдельным частям тела партнера; во-первых, под «тачи-фили» подразумевают и прикосновения к самому себе; во-вторых, помимо прикосновений-поглаживаний, к «тачи-фили» относятся также похлопывания, толчки, объятия и даже взгляды, т. е. почти все техники контактного и бесконтактного взаимодействия для демонстрации дружелюбия. Более того, этим мемом в настоящее время обозначают подчеркнуто теплую манеру общения. Нынешний президент США, Барак Обама, удостоился прозвища «тачи-фили президент».