Первая Пуническая война - Михаил Борисович Елисеев

еще более тщательно. Командующий решил поднять боевой дух в войсках и объявил по армии, что, как только Сагунт будет захвачен, солдаты получат щедрое вознаграждение. Это решение вызвало небывалый прилив энтузиазма у рядового состава, воины так и рвались в бой. По приказу Ганнибала стали сооружать огромную осадную башню, на которую должны были установить баллисты и катапульты. Под прикрытием метательных машин полководец хотел подвести штурмовые отряды под стены и начать разрушение укреплений. В ответ сагунтийцы стали возводить новую стену взамен разрушенной.

В назначенный день карфагенская армия пошла на новый приступ. Атака вновь началась с нескольких направлений, но главный удар наносился там, где пунийцы катили к стене осадную башню. Ганнибал лично командовал на этом участке прорыва. Когда башню подтащили к крепостной стене, с находившихся на ней метательных машин окрыли плотную стрельбу по городским укреплениям. Сооружение карфагенских военных инженеров возвышалось над стенами и башнями Сагунта, и поэтому защитники сразу же стали нести ощутимый урон. По приказу командиров они поспешно покинули свои позиции, чем не замедлил воспользоваться Ганнибал. По его приказу пять сотен ливийцев устремились к подножию стены с кирками, ломами и топорами в руках и стали ломать каменную кладку. Камни были скреплены между собой не раствором, а глиной, поскольку сама стена была достаточно древней и при ее строительстве не использовались новые технологии. Укрепления обрушились в нескольких местах, и карфагеняне вновь прорвались в город. Однако в этот раз Ганнибал действовал иначе, и вместо того чтобы начать новый генеральный штурм, он приказал занять в городской черте холм, укрепить его, а затем затащить на вершину баллисты и катапульты. В этой импровизированной крепости засел большой отряд пунийцев, и защитники ничего не могли с ним поделать.

Только теперь замысел Ганнибала стал очевиден. Полководец решил занимать Сагунт по частям, постепенно оттесняя защитников в глубь города и закрепляясь на отвоеванных позициях. Пусть это займет гораздо больше времени, но и риск потерпеть неудачу сводился к минимуму. В Сагунте карфагеняне воевали мечом и лопатой, вынуждая то же самое делать и своих врагов. В упорных уличных боях пунийцы загоняли защитников в глубь города, заставляя возводить все новые и новые оборонительные линии. Площадь городской застройки, удерживаемой сагунтийцами, постепенно сокращалась, планомерный карфагенский натиск был неудержим, и в конечном итоге противостояния сомнений уже не было. Заканчивались запасы продовольствия и снаряжения, количество убитых и раненых достигло катастрофических размеров, а помощи защитникам ждать было неоткуда. Римляне надеялись с помощью дипломатии отвести угрозу от союзников, в данный момент ни один легион не был готов отправиться на Иберийский полуостров спасать Сагунт. Будучи уверенным в конечной победе, Ганнибал доверил ведение осады начальнику конницы Магарбалу, сыну Гимилькона, а сам с частью армии выступил в новый поход против испанцев. Племена оретанов и карпетанов, недовольные набором в карфагенскую армию, захватили в плен вербовщиков и стали готовиться к вооруженному выступлению. Но стремительный бросок карфагенских войск под командованием Ганнибала разрушил все их надежды. В памяти карпетанов были еще свежи воспоминания о разгроме на реке Таг, поэтому воинственные настроения иберийцев погасли так же быстро, как и вспыхнули. Ганнибал быстро вернулся к главной армии и обнаружил, что за время его отсутствия Магарбал добился значительных успехов.

Начальник конницы провел три успешные атаки на город, его воины разрушили таранами значительный участок неповрежденной крепостной стены. Приготовления к штурму шли полным ходом, когда в лагерь прибыл Ганнибал и взял руководство операцией в свои руки. После ожесточенных боев карфагеняне прорвались в Сагунт с других направлений и захватили еще один плацдарм внутри города. Началась агония.

Видя, что Сагунт будет взят со дня на день, в лагерь Ганнибала по собственной инициативе отправился сагунтиец Алкон, чтобы узнать, на каких условиях может произойти сдача города. Ответ полководца поверг самозваного миротворца в состояние шока. Сын Гамилькара сказал следующее: жители покидают город без оружия, оставив дома все свое добро, им разрешается взять только по две одежды на человека. Им даруются жизнь и свобода, но взамен сагунтийцам предлагается передать карфагенянам городскую казну, а также золото и серебро, имеющееся у частных лиц. Сагунт переходит под власть Карфагена, а место для нового поселения горожане могут выбрать сами.

Как только Алкон все это услышал, то предпочел не возвращаться в город, а остаться в лагере Ганнибала, поскольку прекрасно понимал, что за такую дипломатию сограждане могут лишить его жизни. Но эстафету подхватил служивший в карфагенской армии испанец Алорк, у которого было в Сагунте немало друзей. Храбрый солдат отправился в город, чтобы передать местным властям условия Ганнибала. Но перед тем как их огласить, Алорк произнес следующие слова: «Теперь же, когда надежда на римлян оказалась тщетной, ваше оружие и ваши стены уже не служат вам защитой, я явился к вам с условиями мира невыгодного, но необходимого. Но этот мир возможен только в том случае, если вы согласны выслушать его условия в сознании, что вы побеждены и что Ганнибал ставит их как победитель, если вы, памятуя, что победителю принадлежит все, согласны считать подарком то, что он оставляет вам, а не потерей то, что он у вас отнимает» (Liv. XXI, 13). Сказано было очень мудро, и сагунтийцам был резон прислушаться к речам испанца. Но когда Алорк озвучил требования карфагенского полководца и замолчал в ожидании ответа, события стали развиваться по непредусмотренному сценарию.

Пока Алорк разговаривал с руководителями обороны, на площади собралась огромная толпа народа: всем хотелось знать, какие условия выдвинул Ганнибал. И в этот ответственный момент, большинство знатных горожан, присутствующих на судьбоносном совещании, неожиданно покинули зал заседания и отправились по домам. После чего они вновь появились на площади, нагруженные различным добром, развели большой костер и стали демонстративно кидать в него золотые и серебряные изделия. Дошло до того, что многие первые лица в городе сами бросились в бушующее пламя, чем повергли сограждан в страх и смятение.

По большому счету, иначе как провокационным такое поведение местных богачей не назовешь. Возможно, это были ярые сторонники союза с Римом и злейшие враги карфагенян, понимавшие, что в случае взятия Сагунта Ганнибал их ни за что не пощадит. Но этот демарш имел самые трагические последствия для города: вместо того чтобы обсуждать условия капитуляции, граждане были вынуждены наблюдать за их дикими выходками. Заседание городского совета было прервано, а на площадь, где бесновались виднейшие люди Сагунта, сбежались даже воины гарнизона, занимавшие позиции на линии укреплений. И в этот момент одна из крепостных башен, подкопанная карфагенянами, рухнула, образовав очередную брешь. В пролом сразу же вошел отряд ливийских