Екатеринбург – Владивосток. Свидетельства очевидца революции и гражданской войны. 1917-1922 - Владимир Петрович Аничков

Реплики генерала были справедливы, но и он соглашался, что отстоять Приморье от пришествия коммунизма не удастся.

Вскоре после его приезда из Хабаровска генерала Болдырева Народным собранием командировали в Пекин, на свидание с генералиссимусом Жофром, чтобы высказать протест против участия большевиков в Генуэзской конференции. Генерал опять взял с собой моего сына. На этот раз я радовался за Анатолия. Поездка в Китай, а особенно в Пекин, да еще на казенный счет, была интересна для сына и не связана с какой-либо опасностью. Но генерал запоздал и прибыл в Пекин накануне дня отъезда Жофра. Поэтому тот не смог его принять и высказал предложение повидаться в вестибюле гостиницы.

Болдырев на это «свидание в прихожей» не пошел.

Представителям побежденных народов не нашлось места за общим столом. Еще долго придется нам пресмыкаться перед бывшими союзниками за оказанную ими помощь.

Падение Меркуловых

В июне 1922 г. произошел революционный переворот, устроенный Народным собранием и свергший власть меркуловского правительства. Японцы заявили враждующим сторонам, что не допустят никакого кровавого столкновения на улицах, а если таковое произойдет, то обе стороны будут моментально разоружены.

Началось с акта, изданного Меркуловыми в конце мая, об уничтожении всех выданных их правительством ассигновок, находящихся на руках у третьих лиц. Месяца за два до этого чинам Министерства финансов рекомендовалось учитывать таковые у частных лиц. Денег на их оплату в силу большой стоимости военных действий не было ни в Казначействе, ни в Государственном банке.

А что такие действия поощрялись, вытекает из случая с нашей конторой, толкнувшей и меня, за избытком свободных средств, на неприятную работу по залогу правительственных ассигновок.

Меня вызвал по телефону Мусин-Пушкин, состоявший тогда министром финансов, и в присутствии Дмитриева, исполнявшего обязанности управляющего, обратился ко мне, как «к доброму знакомому», с просьбой выручить банк из крайней беды и одолжить на несколько дней тысячу иен.

– Разумеется, мы не можем заплатить вам никакого процента и даже выдать расписку. Но взамен этих денег выдадим вам ассигновки на таможню. Вы знаете, что это главный источник наших доходов. По прибытии первого же парохода ассигновки будут оплачены сполна. Если же, паче чаяния, оплата задержится и приведет к убытку, то мы даем честное слово, что убытки компенсируем. Ведь стоимость ассигновок теперь упала ниже пятидесяти процентов.

Мне не хотелось прерывать установившиеся добрые отношения с Государственным банком, и я дал согласие. Однако с приходом парохода ассигновки мне не оплатили. Одновременно правительство, нуждаясь в деньгах, вручило их на значительную сумму и другим лицам. Пришлось вывертываться из создавшегося положения, и я, послав Льва Львовича на таможню, стал, согласно существовавшим правилам, брать от получателей товара поручения на оплату пошлин. Причем китайцы, боясь вносить деньги вперед, требовали кредит без всяких письменных обязательств и выговаривали приличную скидку. Операция была рискованной, но в ней заключался единственный выход из создавшегося положения.

Надо отдать справедливость Льву Львовичу: он провел операцию хорошо, а Дмитриев исполнил слово и компенсировал мои хлопоты и убытки, оплатив купленные за сорок процентов ассигновки. Ко времени издания этого акта, нелепого по своей сущности, у меня было в залоге тысяч на десять разных ассигновок.

Предстояла крупная потеря, заставившая меня провести такую же операцию – но не на таможне, а в Казначействе – по оплате налогов.

Поручения были мелкие, и китайцы требовали их исполнения в трехдневный срок и со значительной скидкой. Чиновники Казначейства отказывались исполнить работу ранее недельного срока. Все это были голодные, измученные работой люди. Я пообещал заплатить сто иен и послать всем барышням по коробке конфет, если квитанции будут готовы в два дня. Чиновники просидели две ночи подряд и к назначенному сроку работу исполнили; это спасло меня от потерь.

Изданный Меркуловыми вынужденный акт банкротства не больно ударил по дисконтерам. Ассигновки принимались ими по сорок процентов стоимости. Служащие, которые закладывали ассигновки, теряли на каждом рубле более шестидесяти копеек. Такое не снилось ни одному ростовщику. Но что было делать?

Чтобы оправдать ростовщические действия, должен сказать, что назначенный на место Исаковича управляющим Русско-Азиатским банком Десево открыл мне специальный счет под разные валюты. Причем банк, начисляя двенадцать процентов годовых, брал комиссию в размере полупроцента с суммы вносимых обеспечений. Таковые постоянно менялись, и приходилось вносить за деньги сверх процента не менее двух процентов комиссии в месяц, что доводило стоимость кредита до тридцати шести процентов годовых.

Все это привело меня к мысли написать проект о выпуске кредитных рублей, оплачиваемых не по предъявлении, а по тиражам. Это давало возможность правительству, пользуясь только поступлениями с таможни, выпустить до восемнадцати миллионов кредитных рублей с очень небольшим процентом стоимости кредитов. Не буду упоминать подробности проекта. Скажу лишь, что он рассматривался на заседании в присутствии Мусина-Пушкина, Дмитриева, правителя Кредитной канцелярии и меня.

Проект был принят ими единогласно, но был отклонен Меркуловыми. А через два месяца Спиридон Меркулов, выдав проект за свой собственный, утвердил его и опубликовал в правительственной газете.

В этом плагиате он был впоследствии уличен, но стоял на своем, что окончательно оттолкнуло мои симпатии от представителя власти.

Вслед за опубликованием этого уничтожающего ассигновки закона выпустили и приказ о роспуске Народного собрания. В ночь с 31 мая на 1 июня 1922 г. собрались депутаты Народного собрания и провозгласили свержение власти меркуловского правительства, вынеся постановление об аресте Николая Меркулова и заявив о переходе власти к Народному собранию.

Переворот Дитерихса

Я почти никогда не бывал в кинематографе, но на этот раз ко мне зашел генерал Болдырев и усиленно стал звать пойти с ним. Генерал был чем-то обеспокоен; спустя час к нему кто-то подошел. После коротких переговоров Болдырев, не досидев до конца сеанса, предложил пройти к нему в контору.

Когда мы пришли, генерал сообщил мне о свершившемся перевороте и сказал, что чувствует и даже знает, что на него готовится покушение со стороны меркуловцев. Поэтому он опасается возвращаться на свою квартиру и просит меня оказать ночной приют. Я с удовольствием предложил Болдыреву устроиться на ночь у меня, но извинился, что придется, за отсутствием отдельной комнаты, спать в общей зале со служащими.

Мы долго сидели за чаем, обсуждая положение. Генерал был уверен, что Меркуловы не уступят своей власти и будут бороться до конца. Не будучи поклонником братьев Меркуловых, он отдавал должное их энергии и работоспособности.

Ночевки генерала продолжались несколько дней. По утрам он уходил в Народное собрание и, вернувшись, сообщал нам обо всем