Между двух миров - Эптон Синклер

Компаньоны фирмы «Р и Р» давно уже не собирались на совещание, и теперь они воспользовались случаем, чтобы обсудить все подробно и наметить планы на будущее. Некоторые из концернов, которыми распоряжался Иоганнес в Германии, производили то же самое, что и Заводы Бэдд, и поэтому они кое в чем оказывались конкурентами, но это их не смущало: мир велик, и для роста продукции никаких границ не существует. Ланни не присутствовал на этих совещаниях, но он слышал отрывки разговоров, из которых заключил, что германский капиталист настроен гораздо менее оптимистически, чем американский. Иоганнесу пришлось в поте лица наживать свои деньги, он испытал все превратности судьбы, и он вовсе не ждал, что безоблачная погода будет стоять во все время его плавания по океану крупного бизнеса.

Робби же был убежден, что, по крайней мере для Америки, проблема постоянного процветания решена. На этот раз Соединенные Штаты получили идеального президента; «великому инженеру» не нужно было подсказывать, что он должен делать, так как он в совершенстве постиг механизм бизнеса и превосходно знал, в чем нуждаются американская промышленность и банки, чтобы завоевать мир. Посмотрите только, как идут дела, как растут заказы из всех стран. У Бэддов их было столько, что дивиденды можно было считать гарантированными на несколько лет вперед, даже если бы не поступило больше ни одного заказа. Робби уверял, что наиболее популярные акции превратились в музейные редкости; люди прячут их в сейфы, и они больше не появляются на рынке. — Не теряйте веры в Америку, — наставляла одна половина «Р и Р» другую.

Единственным облаком, омрачавшим горизонт Робби, были его личные неприятности с аравийской нефтью. Он подробно обсудил этот вопрос с Иоганнесом. Иоганнес советовал Робби не останавливаться перед некоторыми потерями и выйти из дела: все это слишком далеко, многие решающие факторы не поддаются контролю. Акционеры получили больше, чем вложили, так не пора ли поставить точку? Но Робби был упрям, для него это был вопрос принципа. Иоганнес улыбнулся и сказал:

— Я не могу позволить себе такую роскошь, как принципы, я человек деловой.

Всю свою жизнь Ланни слышал такие разговоры. Из них он узнавал, какие силы правят «миром и на какие пружины надо нажимать. Какой адвокатской конторе в Вашингтоне надо поручить дело, чтобы государственный департамент США обратился к английскому правительству с просьбой о защите американских нефтяных интересов. Услугами какого детективного агентства надо пользоваться, если вы хотите быть уверенным, что организаторы рабочих не будут допущены на ваши заводы. Или, если речь шла о Германии, с каким министром надо связаться, чтобы немедленно получить лимитированное сырье, необходимое для работы на экспорт. Каким образом вкладывать свои доходы в новые предприятия, чтобы избежать обложения их подоходным налогом. Не существует таких законов, которых ловкий делец не мог бы обойти. И это правильно, ибо какая судьба ждет промышленность, если правительство будет налагать свою руку на всякое дело, сулящее прибыль?

Фирма «Р и Р» не стеснялась в присутствии Ланни, так как не принимала всерьез его «радикальные» идеи, и, может быть, была права. Иоганнес считал красные убеждения своих отпрысков чем-то вроде кори или, лучше сказать, краснухи, которою молодежь должна переболеть, и чем раньше, тем легче она выздоровеет. Робби рассказал, как Бэдды справились с коммунистами в Коннектикуте, а Робин — как это стараются сделать в Германии. Для этого пользуются нацистами — опасное орудие, но раз нет другого… Сталелитейные и другие родственные им немецкие тресты платят регулярную дань в размере полу процента своей валовой прибыли в кассу партии Адольфа Гитлера, и Иоганнес тоже вносит свою долю; ему это не очень по сердцу, но положение крайне напряженное, и потом — нельзя же быть исключением в деловом мире.

Часть этих денег шла на закупку вооружения, и Иоганнес пустил в ход свое влияние, чтобы заставить нацистов приобрести несколько тысяч ручных пулеметов, которые Бэдды изготовили для правительства Соединенных Штатов во время войны, а Иоганнес купил с большой скидкой на деньги, предоставленные Робби в его распоряжение. Вот каким образом ловкие дельцы загребают прибыль обеими руками. Эти маленькие пулеметы просто замечательны, их можно держать одной рукой, и стреляют из них с плеча, как из винтовки. Они были ввезены в Германию по голландским каналам под видом сельскохозяйственных машин и, конечно, влияли на исход уличных боев в Мюнхене и Берлине.

Эстер пригласила Ланни к себе в комнату. Ей хотелось поговорить с ним. Какая перемена в отношении к нему, с тех пор как он юношей был здесь! Тогда она провожала его с облегчением, теперь искала у него помощи. Эстер трудно было импонировать женитьбой на богачке, но она убедилась, что, хотя моральный кодекс у Ланни иной, чем у нее, все же кодекс у него есть и он живет сообразно с ним. Он сумел подойти к Бесс и в результате завоевал ее доверие, а Эстер не сумела. Жизнь — сложная штука, и как ни старайся поступать правильно, часто делаешь промахи.

Эстер тревожилась за мужа. Она и раньше считала, что он пьет больше чем следует, а теперь он потерял всякую меру. Правда, его никогда не видели пьяным, но он поддерживает себя только алкоголем, и, в конце концов, это не может не отразиться на его здоровье. Ланни заметил, что ему приходилось часто наблюдать подобное явление среди французов: допьяна они напиваются редко, но многие все время держат себя на взводе, и организм их к этому, видимо, приспособляется. Робби пьет потому, что нервы его всегда напряжены; он волнуется из-за своих дел, ведь не все идет гладко. Эстер подтвердила — да, он за все хватается, но какой в этом смысл. Им не нужно так много денег; она старается жить по средствам и приучила к этому же мальчиков.

Ланни ответил:

— Для Робби его дела та же игра, и играет он слишком азартно. Жаль, что у него нет какого-нибудь любимого развлечения.

— Ты не представляешь себе, как я старалась повлиять на него. Но мне, должно быть, чего-то не хватает. Право же, ты имеешь, кажется, на него больше влияния, чем я.

— Не думаю, Эстер.

Он решил называть ее так; не мог же он говорить «мама», раз Бьюти была тут же рядом. — Я никогда не слышал, чтобы Робби отзывался о вас иначе, как с любовью и уважением.

— Но он не откровенен со мной и не любит, когда я его критикую.

— Мы все не любим этого, Эстер. Робби самолюбив и неохотно сознается в своих ошибках. Если он выпьет лишнее, то это всегда — «исключительный случай». И никогда он не сознается, что это стало привычкой.

— Вот так все мужчины и втягиваются, и мне это ужасно противно. Я всеми силами старалась внушить это мальчикам, но не знаю, удалось ли мне. Студенты в Йэйле пьянствуют отчаянно.

— Мальчики выглядят прекрасно, — попытался Ланни успокоить ее. Оба сына Эстер уехали в Иэйл дня два тому назад. Младший собирался изучать право. — Да, сухой закон не дал ожидаемых результатов, — добавил пасынок.

— А я так много ждала от него. Миллионы женщин надеялись, что он спасет их от горя; но все по прежнему — как будто никакого закона не было.

— Где Робби достает виски?

— У всех один и тот же ответ: «прямо с парохода», все мужчины так говорят. Каждый уверен, что его бутылка приехала прямо из Канады, и все обмениваются адресами своих бутлегеров… но разве можно верить людям, профессия которых состоит в том, чтобы нарушать закон.

— Да, верить им не стоит.

— Робби крайне осторожен, когда ведет дела с банкиром или маклером, который старается всучить ему несколько вагонов железа. Но пусть явится какой-нибудь молодой человек приличной наружности и объявит, что сегодня ночью он привез груз шотландского виски, и все дельцы города готовы поверить в его басню и в его напитки; они с торжеством приносят эту бурду домой и угощают домашних и гостей, и никому никогда в голову не придет произвести химический анализ.

— Они боятся результатов анализа, — улыбнулся Ланни.

— Это вносит ужасное разложение в деловую жизнь. Контрабандисты наживаются, вероятно, больше, чем самые богатые люди в Ньюкасле.

Эстер стала расспрашивать, какие планы у Ланни и его молодой жены. Но вскоре она снова свернула на прежнее. Еще одно беспокоило ее — Робби стал играть на бирже.

— Да ведь он всегда играл, разве нет? — спросил сын.

— Раньше, как он говорит, он «пробовал воду», а теперь он «ныряет». Со мной он скрытничает, но я вижу, как он просматривает газету, слышу, что он говорит по телефону. Он заработал, кажется, очень много денег, но ценой своего спокойствия. А для чего все это, Ланни, для чего? Нам же не нужно, нам некуда девать эти деньги!

— Людям нравится рисковать и сражаться друг с другом, и от этого их не удержишь. Если нет настоящей войны, они создают имитацию. Я не могу себе представить, чем жил бы Робби, если бы не азартная денежная игра. Что бы он стал делать?