Время Андропова - Никита Васильевич Петров
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Андропов предваряет письмо осторожным и нарочито робким вступлением: «Дорогой Леонид Ильич! Настоящий документ, подготовленный мною лично, предназначается только для Вас. Если Вы найдете в нем что-либо полезное для дела, буду очень рад, если нет — то прошу считать, что такового в природе не было»[1158].
Брошюра Ю.В. Андропова
1976
[Архив автора]
В конце письма Андропов расшаркивается, понимает, что не по чину ему, председателю КГБ влезать в епархию Суслова и Кириленко. Он пишет:
«Это письмо к Вам не ставит своей целью рассматривать все проблемы организационно-партийной работы. Здесь затронуты вопросы, которые, по-моему, в той или иной мере заслуживают внимания. К тому же эти соображения я не считаю готовым материалом. Но, может быть, некоторые мысли, изложенные здесь, могли бы послужить отправным пунктом для рассмотрения отдельных проблем организационно-партийной работы во время Вашей работы над Отчетным докладом съезду КПСС»[1159].
Этот документ стоит рассматривать как заявку Андропова на возвращение в партийный аппарат. Но кем себя видел Андропов? Наряду с Сусловым, Кириленко и Кулаковым еще одним секретарем ЦК в ранге члена Политбюро. Да там и так секретарям тесновато. Вакансий нет. И все же Андропов напоминает Брежневу о своих мечтах и о способностях. Он надеется…
Отклик Зубкова на доклад Ю.В. Андропова
25 апреля 1976
[РГАНИ. Ф. 82. Оп. 1. Д. 58. Л. 5]
Брежнев письмо Андропова прочел, о чем свидетельствует его автограф на первом листе документа, сделал ряд подчеркиваний. Но и не более того. Была ли реакция, был ли глубокий разговор с автором новаторского документа? Неизвестно. Но выводы относительно амбиций Андропова Брежнев безусловно сделал.
В точности неизвестно, называл ли Брежнев накануне назначения Андропова в КГБ какой-либо конкретный срок. Может быть, уговаривая занять эту должность, говорил о нескольких годах, а там, дескать, найдем тебе достойную замену, и вернешься в ЦК. Кто знает. Хотя по свидетельству Кеворкова, срок обговаривался. В 1982 году Брежнев сделал Андропову долгожданное предложение о переходе на работу в ЦК: «Скоро уже пятнадцать лет, как я в госбезопасности, ответил ему Андропов, а ведь при назначении речь шла самое большее о трех-четырех годах. Брежнев посетовал лишь, что так быстро течет время»[1160].
И в КГБ тоже поначалу считали Андропова временным руководителем. Циркулировали слухи о том, что «он является фигурой переходной»[1161]. Да и Андропов, по отзывам хорошо знавших его людей, не старался без остатка погрузиться в чекистскую стихию.
Письмо В.Я. Караня Ю.В. Андропову о его докладе
4 мая 1976
[РГАНИ. Ф. 82. Оп. 1. Д. 58. Л. 6–6 об.]
Как пишет Кеворков: «Свое назначение на пост главы госбезопасности он расценивал как временную карьерную неудачу, с которой оставалось не только смириться, но и попытаться обратить ее в успех, то есть использовать как трамплин для прыжка на “самый верх”. Этим лишь и можно объяснить его подчеркнутое нежелание вникать в профессиональную сторону деятельности вверенного ему аппарата. Все эти вопросы он с удовольствием передоверял своим заместителям. Сам же продолжал жить жизнью политика, имеющего свою точку зрения по самым различным вопросам»[1162].
Есть и другое, противоречащее предыдущему свидетельство:
«Хотя Андропов пришел в КГБ из ЦК партии, уже через пару лет упорной работы он овладел всеми особенностями профессии и мог не только компетентно осуществлять общее руководство, но и разговаривать со специалистами на профессиональном языке. Его собственный политический престиж и репутация Комитета постепенно росли. Впервые со времен Сталина председателя КГБ СССР избрали в Политбюро»[1163].
И все же одно не исключает другого. Можно освоить профессиональный язык и при этом не погружаться в подробное обсуждение всех текущих и мелких вопросов. Высокопоставленный сотрудник разведки Виктор Грушко признает, что Андропов, выслушивая доклады резидентов КГБ, часто сразу уходил в обсуждение общеполитических вопросов. Когда в конце 1970-х годов к Андропову на доклад прибыл резидент КГБ в Стокгольме, председатель КГБ тут же заявил: «Полагаю, что о политической и агентурно-оперативной обстановке ты доложил своему непосредственному начальству. Расскажи-ка мне лучше, что за страна Швеция. Я там никогда не бывал. Читал, что это государство с развитой экономикой. Некоторые утверждают даже, что Швеция является социалистической страной. Поэтому интересно было бы услышать о ее социальных достижениях»[1164].
Л.И. Брежнев подписывает новое Стокгольмское воззвание. Слева направо: А.П. Кириленко, Ю.В. Андропов, А.А. Громыко, А.Н. Косыгин
15 июля 1976
[РИА Новости]
Как бы то ни было, но Брежнев не был готов в 1976 году отозвать Андропова из КГБ. Он ему там еще очень был нужен.
Но и оставить без внимания теоретизирование своего верного соратника Брежнев не мог. Андропову поручают сделать доклад на торжественном заседании в апреле 1976 года в очередную ленинскую годовщину. Раз у него так много мыслей о партии и ленинизме, то им следует дать выход и найти применение. Андропов к докладу готовился и выступил неплохо. Отклики на доклад были восторженные. Писали простые люди: «Я ни разу не слыхал такого доклада… Я не кривлю душой, но по содержанию Вашего доклада нет ему равных»[1165].
Ю.В. Андропов в рабочем кабинете
[Из открытых источников]
Нет нужды гадать, кто же воспрепятствовал возвращению Андропова на работу в ЦК. Конечно, Суслов. Избрание Андропова членом Политбюро в апреле 1973 года — это тоже знак расположения Брежнева. Вообще-то в народе шутили о том, что у Андропова неподходящая фамилия для того, чтобы быть избранным в Политбюро. Со времен Хрущева фамилии членов Президиума ЦК, а затем Политбюро при их появлении на тех или иных мероприятиях перечисляли строго по алфавиту. Например, даже первый секретарь ЦК Хрущев в списке не был первым. Первым шел Брежнев. Понятно, что с избранием Брежнева первым секретарем ничего не изменилось, кроме того, что исчез где-то из списка Хрущев. Ну а если в Политбюро появится кто-то с фамилий на «А», он что же — будет впереди Брежнева? Как же такое возможно, задавались вопросом в народе. Нет, никак невозможно.
