Путинбург - Дмитрий Николаевич Запольский
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Я вам не буду рассказывать про рестораны «Русской идеи», про другие производства. И про огурчики. С ними еще хуже. Хватит вам про грибочки. А то вообще даже в рестораны ходить не сможете! А поработать я с имиджем клиентов так и не успел. Арестовали их в тот же день. ФСБ. И все производства отобрали. Переписали на кого-то. Думаю, клиенты особо и не переживали. Выпустили их под подписку до суда, и они смылись, естественно, за границу. Интерпол уже восемь лет найти не может. А поля в Краснодарском крае забрали Цапки[633]. Само собой! Кто ж еще?
Вкладчиков-инвесторов кинули. В офисе на Невском сейчас модная адвокатская контора. Кстати, сокурсник Путина ее возглавляет…
ВОЛШЕБНИК ИЗУМРУДНОГО ГОРОДА
Bолодя Кропачев был врачом скорой помощи. В самом начале девяностых развелся с женой, тоже врачом. Что-то не поделили в жизни. Вовка сам не питерский, из глубинки. Выписался из квартиры, оставил мебель, телевизор, вообще все. С работы уволился — какая тут работа, если без дома. Забрал палатку, спальник и поехал в Лосево[634]. Жить. Как бомж какой! Пожил в лесу месяц, рыбу половил вдоволь, грибы пособирал. В то время еще можно было чувствовать себя свободно в лесу — это уже потом, году в девяносто четвертом, стали там черти шалить: зэки откинувшиеся, барыги, которых на счетчик выставили, от братков по лесам гасились, бродяги промышляли воровством. А Володя застал благоприятное время — лес еще принадлежал таким, как он, туристам-гулякам.
Кропачев был опытным: быстро обустроил лагерь на берегу Вуоксы, поставил шатер-палатку, нашел старый финский колодец. Баньку полевую соорудил. Знаете, как это делается? Я вам расскажу: складывается куча камней — большая, почти в человеческий рост. А вокруг что-то вроде вигвама из жердей, но так, чтобы можно было переносить. Разводится большой костер — прямо вокруг камней. И когда бревна-сушины прогорают, над кладкой ставится этот самый вигвам. Обтягивается полиэтиленом, брезентом — ну что под руку попадет. Главное, чтобы полностью закрывал. И внутри банька по-черному. Красота! Попарился — и в озеро. Стали к нему приезжать на выходные друзья с подстанции скорой. И подруги. Медицинская жизнь такая на скорой — много неженатых, а еще больше незамужних. Продукты из города привозили, ну и выпить, конечно, — спирт-то всегда имеется у докторов. Вскоре образовался клуб — типа знакомств — и веселая компания, собиравшаяся на берегу Вуоксы постоянно: график-то скользящий, выходные разбросаны по неделе. И было всем весело и хорошо.
Когда настала поздняя осень, Володя пошел к командиру войсковой части неподалеку. Дай, говорит, кунги ненужные. Это такие фургоны на военных грузовиках. Ну там обычно какие-то рундуки, как у матросов, койки типа. И стойки под аппаратуру или стеллажи для инструментов. Ну хоть парочку! Будем зимний турклуб делать.
Полковник подумал и говорит:
— Мне что, жалко, что ли? Забирай! У меня этих списанных кунгов штук тридцать. Только никому не рассказывай! Завтра скажу прапорщику, он их тебе с радостью привезет.
И действительно, прапорщик привез: двадцать домиков, и списанный генератор, и соляры пятьсот литров. Были же времена!
Компания Володина скинулась понемногу: купили кабель, подключились к сети. Пираты, конечно! Но тогда Чубайс еще электричеством не заведовал и такие штуки прокатывали: дали денег какому-то хмырю из «Леноблэнерго», он закрыл глаза. А потом и договор подмахнул за литр спирта. А в кунгах электропечки есть, как в трамваях, и кузова утеплены. В самые лютые морозы не страшно. Хотя и не Ташкент, конечно, все-таки железные домики. Постепенно выцыганил Вовка у командира части посуду, полевую кухню, лопаты, пилы — все, что для лагеря нужно, — и стал принимать гостей за небольшую плату. Прибились и такие же бродяги, тоже рукастые. Из сушин еловых быстро соорудили два барака. Ну не совсем бараки, конечно, скорее избы-пятистенки, крытые рубероидом каким-то, но уже с печками человеческими. Плотников наняли, сваяли мебель: столы из досок, полати. Кто-то спальники пожертвовал, кто-то — матрасы. За год в лесу на берегу Вуоксы, в самом крутом месте между пафосными ведомственными турбазами каких-то военных НИИ и заводов возникла новая — самодеятельная.
Прошел еще год, и приехал глава администрации Приозерска: что это еще за самодеятельность? Кто позволил? А ну-ка либо сносите на фиг, либо будете принимать детские группы на лето! Нам в район разнарядку дают: триста детей летом по пионерлагерям раскидать. А дети все малолетние преступники, которых судить еще нельзя, а по ним тюрьмы не просто плачут, а рыдают взахлеб. И еще инвалиды из детских домов — тоже по разнарядке и тоже по триста человек.
Володя опешил:
— Как я их приму? У меня три лодки и пять байдарок. И палаток дюжина. И вообще, мы общественная организация вроде, никаких прав не имеем.
— Фигня, — сказал чиновник. — Мы тебе мигом контору соорудим, я юриста нашего попрошу. И денег дадим. И даже машину списанную — уазик «буханку».
Выбора не было, Кропачев согласился. Добрые спокойные посиделки закончились. На будущий год Володя с тремя приятелями приняли три группы по сто детей. Водили их на новеньких лодках по Вуоксе. Опыт работы на скорой пригодился — буйных усмирять дело привычное. И вообще, трудно было только первый год, потом наладилось. На следующий год взяли, помимо проблемных детишек, три смены инвалидов. Самой сложной была группа из тридцати слепых детей. Причем не «домашних», а из какого-то областного интерната. Была группа опорников[635]. Была совсем ужасная группа детей с ДЦП. И их тоже под парусами катали две недели в походе, вынося каждого из лодки на руках.
Помощники-волонтеры появились. Много. Студенты в основном. Приезжали из других городов, из Европы. Клуб получил пять гектаров берега. Тот самый берег, где Володя в первый раз свою палатку раскинул. Песок и сосны, стоящие на своих корнях как на паучьих ножках. Высоченные. А как они пахнут хвоей в знойный день! И прозрачная вода у берега. Получился у Вовки Изумрудный город: сосны, трава какая-то особенная и крыши ярко-зеленые. Райское место! Правда, дорога не очень от станции — километров пять пешком по грязи чапать, но Володина «буханка» спокойно проезжает. А в сухое
