Русские на снегу: судьба человека на фоне исторической метели - Дмитрий Панов

Не повезло третьей группе, из четырех самолетов, которую Кулишенко вывел после долгих блужданий, по рассказам ребят они бывали и над Шанхаем и на берегу Тихого океана, на реку Янцзы, километров за четыреста от Чунцина выше по течению. К сожалению, было слишком поздно, чтобы найти один из наших аэродромов, горючее было на исходе, да и погода все больше портилась. Кулишенко принял решение сажать самолеты на реку. При посадке три самолета приводнились близко от берега и их экипажи довольно легко достигли суши. А самолет самого Кулишенко оказался посередине реки, в одну сторону километр, и в другую километр. Как рассказывали мне потом, уцелевшие члены экипажа, они все втроем, сам Кулишенко, штурман и стрелок-радист, вылезли наверх самолета, который минут пять держался на поверхности воды, и принялись раздеваться, готовясь плыть к берегу. Видя, что плоскости уже скрылись под водой и самолет скоро, моторами вниз, нырнет в воды Янцзы, бурное течение которой крутило его, как спичечный коробок, штурман и стрелок-радист прыгнули в воду и принялись звать Кулишенко, который почему-то медлил. Только здесь командир объявил им, что не умеет плавать. Посоветовавшись, штурман и стрелок-радист, решили подплыть к самолету и попробовать выручить командира, который, по их расчетам мог держаться на плаву, зацепившись руками за их плечи. Они попробовали подплыть к самолету, но течение сносило их гораздо быстрее, чем плыл тонущий бомбардировщик и им никак не удавалось преодолеть это расстояние, которое все увеличивалось. Янцзы — очень бурная река, даже пена плещет по ее поверхности, сбиваемая струями. И потому я верю, что Кулишенко, как командир, был потрясен своей виной за случившееся и не желал мешать спастись своим людям. Самолет вскоре исчез в водах Янцзы, Кулишенко еще несколько раз вырывался на поверхность и прощался с товарищами, наказывая передать семье, что он погиб.

Я хорошо знал этого, среднего роста, коренастого, плотного и сильного белобрысого человека, спокойного и уравновешенного, о котором очень хорошо отзывались летчики его группы. Конечно же, он не был ни в чем не виноват. Сама манера использования больших групп бомбардировщиков на сверхдальние расстояния, на театре военных действий, который был совершенно не знаком экипажам и представлял повышенную опасность в силу отсутствия ориентиров и переменчивости погоды, была авантюрой. Японцы бомбили наши аэродромы, хорошо изучив маршрут и пользуясь радиосвязью в полете. Думаю, что были у них, хотя бы примитивные радиолокаторы и радиомаяки наведения на оборудованных маршрутах, которые, в основном, пролегали над их территорией. Пытаться повторять подобное с нашей техникой и в наших условиях — означало рано или поздно потерпеть сокрушительную катастрофу. Хотя такой катастрофы как гибели фактически всей, только что приобретенной в Советском Союзе бомбардировочной авиации Китая, ожидать было трудно. Но все очень спешили продемонстрировать сокрушительную мощь. Говорят, когда Качанов докладывал о произошедшем Чан-Кай-Ши, то тот долго плакал, сообщив, что он уже знает об этом.

А мы в тот трагический день получили сообщение, что японские бомбардировщики подходят к Чунцину. Посмотрели на небо и не поверили — уж очень не похоже это было на японцев, летать в такую неблагоприятную погоду: била гроза, шел дождь. Никому не приходило в голову, что это группа Кулишенко ищет аэродром для посадки. На всякий случай, мы вышли на аэродром, сели в самолеты, и, привязавшись, приготовились к взлету. К взлету были готовы семь самолетов И-15 БИС и пушечный истребитель И-16, на котором летал Яков Лаврентьевич Мороз, мой приятель и адъютант нашей эскадрильи. Таких самолетов было всего два в Китае — второй у Супруна. Мы ожидали команды на взлет, но нам сообщили, что противник ушел в другую сторону. Потом поступила вообще отрадная весть: японские бомбардировщики потонули в Янцзы. Это сообщение радовало слух, но не очень походило на правду. Происходила какая-то чертовщина. С этим ощущением мы и улеглись спать.

А утром Грише Воробьеву позвонил Батицкий. Чувствуя, что будет какое-то чрезвычайное сообщение, я поднял параллельный наушник, приспособленный к телефонной линии и слышал как Батицкий, порыкивая по своему обыкновению, сообщил о постигшем нас несчастьи — гибели бомбардировщиков Кулишенко. Детали будут сообщены позже. А пока командира и комиссара вызывают к главному военному советнику.

Я думаю, не надо сообщать о впечатлении, произведенном этим сообщением на личный состав всей нашей эскадрильи. Представьте себе, шли по улице, а вас невзначай огрели дубиной. Здесь уже было не до «класса», который собирался показывать Яша Мороз на своем пушечном истребителе.

На совещании у главного советника нас вкратце ввели в курс дела и сообщили, что Сталин, которому сообщили о катастрофе, сказал: «Сумели наломать, сумейте и восстановить». Из стратегических резервов, бесплатно для китайской стороны, выделяется все необходимое: новые моторы АШ-82, запорожского завода — двухрядная звезда, приборы, плоскости, пропеллеры и прочее, которое вскоре начнут доставлять на базы в Чунцине и Ченду дальние бомбардировщики ТБ-3. Что ж, деваться от греха было некуда. Вдохновляли на дальние рейды китайцы вместе с нашими, а уж попали в беду мы персонально. И работа закипела. Началось великое стаскивание битых бомбардировщиков на предназначенные для этого аэродромы и их капитальный ремонт. Мне самому приходилось видеть, как человек двести китайцев, ухватившись за бамбуковые поперечины, к которым был прикреплен фюзеляж самолета, закрепленный на бревне по команде «Айцоли» («Взяли!») поднимали многотонный фюзеляж примерно на полметра над землей и проносили его полкилометра. Потом отдыхали, а затем снова брались за работу. Я поинтересовался и мне объяснили, что эти китайцы за три недели уже преодолели несколько сот километров. Подобное происходило на многих китайских дорогах. Тысячи людей, облепив как муравьи сахар, части бомбардировщиков, волокли их к Чунцину. Нельзя было не восхищаться этими терпеливыми, трудолюбивыми и безмерно выносливыми людьми, которые, конечно же, как и наши в России, заслуживали лучшей жизни. На аэродроме Гуаньба мне пришлось видеть действие американских полевых авиаремонтных мастерских — ПАРМов, оборудованных прекрасными инструментами. Например, латка, накладываемая на обшивку самолета, крепилась специальным пистолетом, который закреплял заклепки, работая только с одной стороны. Понаехали наши инженеры с завода-изготовителя, успешно взорвавшие один новый двигатель АШ-82 стоимостью в 22 тысячи рублей, уже установленный на самолете — при опробывании подали вместо сжатого воздуха кислород. Оказалось, что китайцы не красили баллоны с кислородом голубой краской, а наши положились на «авось». Должен сказать, что наше отечественное не знающее предела разгильдяйство, порой действительно вызывало дикую ярость и возмущение, наводя на мысль оторвать голову какому-нибудь оболтусу.

Сложнее всего было с самолетами, утонувшими в Янцзы. Через неделю труп Кулишенко всплыл и китайцы поймали его ниже по течению километров за 100 от места гибели. По рассказам, его похоронили на берегу Янцзы там же и соорудили памятник «Кулишу». Впрочем, и другие бомбардировщики при хаотичных посадках утащили несколько жизней наших авиаторов. Всего погибло семь человек. Искать самолеты принялась многочисленная экспедиция на джонках. Самолет Кулишенко оказался очень невезучим и унес еще немало жизней. Китайские джонки долго крутились над местом, где лежал самолет, уже наполовину занесенный илом и песком, набившимся вовнутрь и очень утяжелившим машину. Китайцы доставили на джонки, оснащенными лебедками, несколько лучших местных ныряльщиков, у которых, конечно, не было никаких приспособлений для глубоководного погружения. Этим людям показали маленький макет самолета ДБ-ЗФ и объяснили, что петлю троса нужно цеплять за винт. Китайца привязывали к бамбуковому шесту длиной метров в десять, и хочешь не хочешь, опускали на дно Янцзы. Несколько китайцев при этом, подержав их под водой три минуты, доставали уже мертвыми, но винты все же зацепили петлями. Приподняли верх самолета лебедками, а дальше не туда и ни сюда — слишком много ила и песка принял бомбардировщик. Прибуксировали самолет к берегу, начали промывать его водой и все-таки вытащили машину из воды. Разобрали, погрузили на джонки и доставили в Чунцин.

И вот прохладным серым ноябрьским днем, над Чунцином, ревя двигателями на высоте 500 метров, появилась армада огромных бомбардировщиков. Поначалу мы, у себя на аэродроме Бешеи, кинулись к самолетам, решив, что, обманув бдительность китайцев, к городу прорвались японцы. Но выяснилось, что это летит на глазах у всего города возрожденная, из казалось бы, праха, дальняя китайская бомбардировочная авиация, о параде которой нас никто не предупреждал. Говорят, что Чан-Кай-Ши на этот раз вновь заплакал, но уже от радости. А китайские газеты, буквально захлебывались от восторга, сообщая, что вопреки всем злобным домыслам японцев и их прихлебателей, дальняя китайская авиация жива и еще покажет свою мощь. Правда, после полученного урока совершать дальние полеты на этих бомбардировщиках наши летчики воздерживались, а потом вообще передали их китайцам. Не знаю, как сложилась судьба этих огромных и мощных, но довольно беспомощных без радиосвязи машин.