Слово - Сергей Алексеев

«Вспомнил! – обрадованно подумал Муханов. – Вот откуда эта ситуация!..»

Дикий камень стен погреба словно раздвинулся, создавая простор. Он прошелся от стены до ступеней выхода, вернулся назад.

Там, в Олонце, было иначе, но все равно: мальчишки и культурные ценности. Были беспризорники, измученные голодом и холодом дети, а бывший комиссар Никита Гудошников ходил спасать книги… Что же он тогда говорил, Никита? Что-то он такое сказал!.. Ага, дети спросят потом об этих книгах! Спросят… Но эти-то, из гитлерюгенда, – они ведь не спросят. Им сейчас на все наплевать.

Во всем этом была какая-то глубокая мысль – дети и культурные ценности, – но Муханов не мог сосредоточиться на ней. Зазуммерил телефон. Муханов снял трубку. Говорил командир дивизии.

– Да, положение, – медленно проговорил комдив, выслушав доклад начальника особого отдела. – Под штаб мы и другое помещенье найдем, но этот замок – бельмо на глазу; Не оставлять же его в тылу: они там и месяц могут просидеть… Слушайте, полковник, а они вас не того?.. Не водят вокруг пальца?

– Нет, товарищ генерал, – твердо сказал Муханов. – Учитель говорит правду.

– Ну и что с ним теперь делать, с этим замком? – спросил комдив. – Ждать, пока у них боезапас кончится?

– Но только не применять артиллерию и авиацию, – предупредил Муханов. – Замок и в самом деле взлетит на воздух. Учитель рассказывает, там произведения живописи, исторические памятники, свезенные из оккупированных областей.

– А вы в этом, разбираетесь? – спросил генерал. – Что это за исторические памятники?

– Да, отчасти разбираюсь, – усмехнулся Муханов. Приходилось сталкиваться… Это могут быть древние книги, архивные материалы, предметы быта…

– Понятно, – музейные вещи, – бросил комдив.

– Не совсем так, – не согласился Муханов. – Они подороже музейных экспонатов… Тут у меня возникла мысль одна…

– В общем так, Муханов, к утру замок должен быть наш, – перебил его комдив. – Если добром не получится, придется кликнуть на помощь «соколов».

– Получится, – сказал Муханов. – Мне нужна машина спецпропаганды.

– Будет машина, – пообещал генерал и дал отбой. Муханов подошел вплотную к перебежчику. Тот был взволнован, однако смотрел выжидательно, без страха.

– Значит, мальчишки не хотят сдаваться?

– Я пытался, – сказал немец. – Я просил их, объяснял, что национальные ценности – это вечные ценности, а Гитлер уже разбит и нет больше фашистской Германии… Нет смысла сопротивляться… Можно только погубить все, потому что русские начнут бомбить… Но мальчики глухи к слову. Они понимают лишь речи Гитлера и Геббельса…

– А где вы были со своими словами, когда ваш Гитлер приходил к власти? – вмешался Зайцев. – Молча сидели?

– Кончайте риторику, лейтенант, – поморщился Муханов, – Сейчас нам не до этого… Спроси у него: кто-нибудь видел, когда он уходил из зайка?

– Нет-нет, – по-русски забормотал немец. – Я ушель тайно. Никто не видаль.

– Понятно, – проронил Муханов. – Но сейчас, видимо, вас уже хватились и ищут?

Перебежчик вопроса не понял, взглянул на Зайцева – тот перевёл.

– Меня не ищут, – оживляясь, заговорил немец. – Я четыре дня просидел в комнатах, где хранятся картины, книги и прочие бумаги… Я там читал… Я понял, какие это ценности… Он опять, товарищ полковник, про ценности…

– Кто же командует ротой? – спросил Муханов. – Один гауптман Вайсберг?

– Он говорит, что и Вайсберг не командует, потому что он пьет… Больной… И играет в фюрера.

– Какие у вас отношения с Вайсбергом? – спросил Муханов.

– Офицерам надоела война, – перевел Зайцев. – Отношений никаких нет… Каждый занимается своим делом и ждет конца войны… Во! Есть один русский… Аришин… Ага, видимо, из власовцев… Он думает, как убежать к американцам… Офицеры не командуют… Солдаты, мальчики… Гитлерюгенд стреляют сами, у них приказ Гитлера… Ну, понес опять! – переводчик махнул рукой.

– Вайсберг может управлять своими солдатами? – Муханов глядел в глаза перебежчику. – Или они никому не подчиняются?

– Вайсберг – да, да! – закивал немец, не дожидаясь перевода. – Он маленький фюрер… Бог! Они слушайся Вайсберга! Он играль с мальчик, обман!

– Понятно, – бросил Муханов. – Слушайте меня внимательно, Зайцев, и переводите точно… Сейчас вы, Отто Фрас, вернетесь назад, в замок. Тем же путем, как пришли. Вы придете к Вайсбергу и убедите его вывести гарнизон из замка. Пусть он говорит, что это приказ Гитлера или его собственный – как хочет, но чтобы этих мальчиков в замке не было.

Немец слушал внимательно, не моргая, и на его стариковских щеках проступал румянец.

– Пока еще есть возможность покинуть замок, – продолжал Муханов, – утром ее не будет, и тогда мы начнем обстрел… Сейчас еще можно спасти замок и все, что в нем находится. Заодно можно спасти и ваших… мальчиков.

– Но Вайсберг может меня не послушать! – немец подался вперед. – Я не военный человек… фольксштурм… Вайсберг не любит дилетантов… Он смеется надо мной…

– Объясните ему ситуацию, расскажите, наконец, о ценностях, которые могут погибнуть, – Муханов по-прежнему смотрел ему в глаза, и казалось, что немец понимает его без переводчика. – Но если ему все равно, что станет с немецкими национальными ценностями и с ценностями других народов, пусть он спасает своих солдат-мальчиков. От смерти. Объясните Вайсбергу, что игра в фюреров кончилась. У него наверняка тоже есть дети.

– Он все понял, – перевел Зайцев. – Он готов идти назад… Спрашивает, говорить ли Вайсбергу, что он был у русских? То есть у нас?

– Все зависит от обстановки, – коротко ответил Муханов. – Если это поможет спасению культурных памятников – говорите. И помните: к пяти утра замок должен быть оставлен гарнизоном.

Перебежчик вскинул голову, сухое лицо его закаменело на секунду, потемнело, отчего седина стала еще ярче. Он вздохнул, видимо, решаясь на что-то, и осмотрелся в поисках каски…

Муханов поднялся наверх. Из замка постреливали, но, похоже, уже устали от стрельбы. Осветительные ракеты с шипом раскраивали небо, и в их свете замок казался еще выше и красивее. Подавить огневые точки противника не составляло особого труда и ночью и днем. Хоть с земли – из орудий, хоть с воздуха. Тем более, если замок начинен снарядами…

У входа на каменных ступенях сидели несколько офицеров и Глотов. Комбат объяснял задачу. При появлении Муханова все встали.

– Приказ командира дивизии – утром замок взять, – не дожидаясь вопросов, сказал Муханов. – Начало атаки – пять часов утра.

– А артподготовка? – спросил Глотов. – Чтобы подавить их, надо…