Миры Филипа Фармера. Том 05. Мир одного дня: Бунтарь, Распад - Филип Фармер

— Человек не может жить с одним только сознанием. Подсознание ему тоже необходимо. Или скажем так: человек мог бы обойтись без подсознания, но это был бы неполноценный человек. — Кэрд встал, сжав кулаки, и сердито посмотрел на Брускино. — Вот я такой и есть! Темное отражение человека в темном зеркале!

— Не такое темное, каким оно было, когда вы прибыли сюда. Кэрд, с которым я встретилась тогда, не способен был так рассердиться. Вы делаете успехи.

Он разжал кулаки и сел, а она посмотрела на стену у него за спиной.

— Наше время истекло. Увидимся завтра.

— Я увижу вас раньше, — сказал он, направившись к двери.

— То есть как?

— Во сне.

Глава 28

— Не стану на этом долго задерживаться, — сказала доктор Брускино. — Это как-то связано с вашей способностью к перемене личности, хотя я, надо сознаться, не знаю как. Я говорю о внезапной метаморфозе, происшедшей с вами в возрасте пяти лет. Психик, доктор Хейвельманс, в своем отчете приходит к выводу, что это было торжество свободной воли над генетическим детерминизмом. Над генетическим детерминизмом! Доктор не отрицает, что вы точно переродились, но не дает ни объяснений, ни гипотез относительно того, как вы это сделали. Я никогда бы не поверил, говорит он, что даже взрослый способен вот так вывернуть себя наизнанку — а уж тем более пятилетний ребенок. Однако факт налицо.

— Я не больше его понимаю, что случилось тогда, — сказал Кэрд. — Я не помню себя в пять лет.

— Эта память запрятана где-то в вас. Но пока что ни собеседования, ни лекарственные препараты, ни техника нейростимулирования не смогли вашу детскую память пробудить.

Она считала, что в этом есть какой-то смысл — возможно, так и было. Сам Кэрд никогда не думал об этом, пока она не поднимала эту тему. Что бы ни означало то событие из его детства, если оно вообще что-то значило, Кэрд с каждым днем делался чуть более живым. Окружающие его люди казались ему более реальными, менее абстрактными. Он точно кристаллизировался из раствора. Раствором было его зачаточное «я», кристаллами — твердые факты, возникающие из бесформенной субстанции.

Он заново рождался на свет.

Он вдруг перестал сторониться людей. Он сам заговаривал с теми, кого раньше игнорировал или дичился: с пациентами, сестрами, докторами, санитарами, даже с ганками. Он сумел перебороть недоверие, которое питала к нему Донна Клойд. Вскоре она пришла к убеждению, что человек, которого она обличала как труса, — совсем не Кэрд. И что Кэрд сменил свою личность не намеренно.

— Вы начинаете наводиться на резкость, — сказала однажды Брускино.

Через два дня, войдя в лечебный кабинет, он ощутил слабый аромат «PH № 5». Он потянул в себя воздух, и в животе и чреслах стало тепло. Несколько мгновений он стоял у порога, упиваясь запахом дорогих духов и тем действием, которое они оказывали. Доктор Арлен Брускино с улыбкой встала ему навстречу — на ней не было одежды, кроме тонкой, полупрозрачной голубой материи. Духи подтверждали ее намерение. «PH № 5» содержали в себе синтетические феромоны, одинаково возбуждающие и мужчин, и женщин.

— Я в этом не нуждаюсь, — сказал он.

— В чем? А, в номере пять! Я знаю, что не нуждаетесь, но и вреда от них нет. Кроме того, нужно же было подать вам какой-то сигнал.

— Это у меня впервые за долгое время, — хрипло сказал он, подходя к ней. Она вышла из-за стола и встретила его на полпути. Они не легли на кушетку, а опустились на пол.

После второго раза, уже на кушетке, они сели и выпили немного вина.

— Ты была прелестна, — сказал он, тяжело дыша.

— Спасибо. У меня большой опыт и масса энтузиазма, хотя в энтузиазме ты, кажется, меня превзошел. Но я об этом ничуть не жалею.

— Я старался.

Она поцеловала его в щеку.

— Ты тоже был великолепен.

— Надеюсь, на пленку нас не снимают. Хотя мне вообще-то наплевать.

— Я позаботилась о том, чтобы выключили мониторы. По крайней мере, те, о которых я знаю, выключены. За остальные не ручаюсь. Впрочем, мне тоже все равно.

— Это что — разновидность терапии или тебя просто потянуло ко мне?

— И то и другое. Для меня это тоже терапия. Двоих мужиков мне недостаточно. Нет, почти всегда я вполне удовлетворена, но временами…

— Мое лечение близится к концу?

— Нет. Завтра мы вернемся к обычной терапии. Мне показалось, что ты дозрел до любовного акта, а я определенно дозрела до тебя. Я немного пофантазировала под свои стоны — надеюсь, ты не против. Кто меня трахал — один Кэрд или остальные восемь тоже? Что было причиной моих многочисленных оргазмов — один пенис или все девять разом?

— Тут и на целый взвод хватило бы, — засмеялся он. — Я рад, что принадлежу к пациентам, с которыми психотерапевту приятно заниматься сексом.

— Я тоже рада. Знаешь, в былые времена психики пришли бы в ужас при мысли о том, что врач может спать со своим пациентом. Но теперь мы поумнели. Некоторым пациентам становится лучше, если они входят в некоторый симбиоз с врачом. Другие… ну нет, даже и не думай. Хотя не думать трудно.

— А завтра?

— Найди себе женщину. Я дала тебе старт.

— Ну, до финиша еще далеко. — Он коснулся ее груди. — Если только наше время не вышло.

— Я отменила все прочие назначения. Твое время кончится, когда ты выдохнешься вконец. Я шучу, конечно. Ты сможешь договориться с кем угодно, когда слезешь с этой кушетки.

На другой день Кэрд спросил одну пациентку, Бриони Лодж, не хочет ли она лечь с ним в постель. Произошло это после вечеринки в комнате другого больного, где они все смотрели телепередачу. Обычно пары занимались такими делами только после эротических программ, но та передача посвящена была дебатам о том, отменять или не отменять мир дней.

Кэрд сидел на стуле рядом с Бриони. Оба они пили «блэк рашен». Пациентам разрешалось спиртное, если они не были алкоголиками, но доза ограничивалась полутора унциями в час в течение четырех часов, да и то с позволения терапевта. За разговором она положила руку ему на плечо, потом на колено, потом передвинула ее к паху, хотя не оставила ее там надолго. Он легко, как мотылек, коснулся ее бедра, потом посильнее, как кот лапой, — ее лона. Бриони, нисколько не возражая против этого, стиснула его руку между ног. Пока все шло согласно принятой здесь процедуре. Мужчина или женщина дает понять, что он или она не прочь, а другой или другая в случае заинтересованности отвечают соответственно.

Кэрд охотно предложил бы ей пойти к нему в комнату прямо сейчас. Он хотел посмотреть передачу, но ее можно было в любое время увидеть в записи. Но поскольку хозяева объявили, что достанут добавочную порцию спиртного для тех гостей, которые не разойдутся раньше времени, он решил остаться, если Бриони не против. Она была не против, и они дождались начала.

Передача «Интервал» велась по вторникам из Москвы, а ведущей была Иван Скавар Ататюрк, высокая стройная блондинка с острыми коленками и репутацией интеллектуалки. Это значило, что в своих малопонятных резюме она полагалась на собственную память, а не на компьютер. Знаком отличия ей служила серебряная электропогонялка с горельефами из греческой, китайской и славянской мифологий. Своих гостей она этим орудием не трогала, но порой подносила его к их ногам. Они обычно подыгрывали ей, изображая испуг. Темой сегодняшней передачи была желательность отмены порядка Новой Эры и трудности, которыми мог сопровождаться этот процесс.

Диалог шел на высшем уровне, то есть устно и на логосе. Но поскольку многие зрители знали язык нетвердо, внизу шли субтитры на английском и вторничном русском.

В гостях у передачи сегодня были Стэнли Вань Доброский, первый помощник начальника Бюро Экосистем; Ольга Шин Мюллер, заведующая Инженерным департаментом европейских штатов; Таня Альварес Валгладаши, заместитель начальника Бюро Гражданского Строительства, штат Восточная Сибирь; и Энгельс Бахадур Тбилиси, первый секретарь отдела Планирования Перевозок.

Ататюрк, назвав тему дискуссии и представив гостей, начала: Гражданин Доброский, вам по жребию выпало высказаться первым. В качестве главы Бюро Экосистем вы должны иметь четкие взгляды на предмет нашей сегодняшней темы. Я уверена, вы уже прикинули, с какими задачами может столкнуться ваше бюро, если мир снова вернется к ежедневному образу жизни.

Доброский: Гм! Да, гм… конечно. Проект еще не закончен, поскольку мы загружены текущими делами и нам не хватает времени. Но если допустить, что такая… не хочу говорить «катастрофа»… если такая необъятная задача… требующая огромного планирования, огромных кредитов, материалов, трудовых затрат… если такая задача все-таки будет осуществляться, нам потребуется создать глобальный… мировой банк данных в гаргантюанских масштабах.