Разведка - это не игра. Мемуары советского резидента Кента - Гуревич Анатолий Маркович

Возможно, только показалось, а быть может, это было вполне обоснованно, что Дора стал относиться ко мне с большим доверием.

Знакомясь по рассказам Шандора Радо с его резидентурой, я ощущал, что уже первая моя оценка была совершенно правильной. Я убеждался в несравнимости нашей резидентуры со швейцарской, а также в том, что уже накопившаяся у Дора информация и та, которая поступит к нему в дальнейшем, имеет большое значение для Москвы.

Тот факт, что Дора не называл мне фамилии и точные места работы его источников, меня не смущал. Я считал, что он и в этом отношении поступает абсолютно правильно. Этот пример я широко использовал в своей работе в дальнейшем. Признаюсь, даже Отто и Андре я старался не раскрывать точные данные о моих источниках. Я считал возможным сообщать их в зашифрованном виде только в «Центр». Не исключена возможность и того, что это вызывало у Отто плохое отношение ко мне, хотя он старался его скрывать.

Между прочим, Дора мне доверительно рассказал о своем пребывании в Советском Союзе и о том, как совершенно неожиданно он принял предложение начать помимо работы по основной специальности, которую очень любил, разведывательную работу. Конечно, он не сообщал мне, с какой целью побывал там, с кем встречался, кто и при каких обстоятельствах приобщил его к совершенно для него новой деятельности. Уже почти перед завершением нашей встречи Шандор Радо поинтересовался, когда я был последний раз в Москве, какова там обстановка, ждут ли возможности немецкой агрессии. Вдруг, совершенно неожиданно, он поинтересовался, знаком ли я лично с Урицким. Постоянно настороженный, я сделал вид, что даже впервые слышу эту фамилию.

В то же время с Семеном Петровичем Урицким я был знаком еще в то время, когда не знал, что он имеет отношение к Главному разведывательному управлению. Он производил на меня очень хорошее впечатление. Я уже через много лет после окончания войны, встретившись с его дочерью на квартире моего двоюродного брата в Москве, часто разговаривая об ее отце и вместе с ней переживая его ничем не оправданную смерть, всегда вспоминал те его качества, которые на меня особо подействовали при нашем знакомстве. Конечно, при встречах с Дора я не знал того, что сам С.П. Урицкий пал жертвой репрессий, а его жена и дочь тоже были репрессированы. Реабилитация пришла поздно, они вновь получили разрешение на проживание в Москве. Вскоре мать, то есть жена Семена Петровича, была помещена в дом престарелых ветеранов партии, где и скончалась. У дочери жизнь сложилась нелегко, и она умерла еще довольно молодой. Не знаю, сейчас жива ли единственная представительница рода Урицкого, его внучка.

Из разговоров с Шандором Радо я узнал, что в Швейцарии он живет и работает по своей специальности сравнительно недавно, а до этого долгое время жил в Париже, где у него было картографическое агентство «Инпресс». Он интересовался и тем, как идет сейчас жизнь в Бельгии. Меня этот вопрос несколько удивил, ибо я не знал, что ему известно, что я прибыл из Брюсселя к нему. Повторяю, ни до встречи с Дора, ни во время встречи с ним я ничего не знал о якобы существовавшей связи его с некоей Соней и о том, что через нее он узнал о моем приезде, и именно из Брюсселя. Признаюсь, эти факты меня невольно волновали, и мое состояние становилось более и более напряженным. Уже много лет спустя, когда я прочитал о наличии связи между Дора и Соней в книге Шандора Радо (с. 61–63) и о том, что именно через нее он был предупрежден о моем приезде к нему, у меня возникло много вопросов.

Во-первых, почему перед поездкой Кента в Швейцарию, «Центр» не счел нужным предупредить об этом? Неужели работники «Центра» не понимали, что без этого предупреждения у меня возникает тревога, вызванная предположением о возможном провале в резидентуре, с которой уже давно потеряна связь?

Во-вторых, почему в даваемом мне задании повторялись вопросы, которые уже были разрешены ранее и о которых по поручению Дора Соня докладывала в «Центр»? Я имею, в частности, в виду вопрос о возможности живой связи с «Центром» через Италию (с. 62).

Прошло уже слишком много лет, всей полученной информации от Дора я не запомнил, но мне хорошо помнится, что уже в марте-апреле 1940 г. он указывал на то, что имеет достоверные данные, что «странная война» весьма скоро придет к концу. Подчеркивая возможность начала боевых действий фашистской Германии против западных держав, он указывал, что война эта не является самоцелью Гитлера. Нет никаких сомнений, говорил он, что фашисты планируют агрессию против Советского Союза. Полученной по этому вопросу информацией от «немецкого источника» он как бы подчеркивал тот факт, что немецкие солдаты в достаточно крупных контингентах проходят тренировку в высокогорных районах. Возможно, они готовятся к захвату Кавказа не только для обеспечения Германии горючим, но и для дальнейшего обеспечения их прорыва в страны Азии. В принципе соглашаясь с ним, я подчеркнул и то, что мне уже стало известно, что французские генералы, находясь в Африке, тоже готовят армейские подразделения для захвата Кавказа. Однако, с их точки зрения, это должно было исключить возможность прорыва немцев в страны Азии, и в первую очередь в Турцию, Афганистан и Иран.

Рассматривая вопрос об «изгнании» Советского Союза из Лиги Наций, Дора высказал мнение, что это объясняется исключительно стремлением Великобритании и Франции всем доказывать свое желание сближения с Германией и понимания политики Гитлера, направленной на завоевание территории Советского Союза, то есть согласно интересам этих держав направить военные действия Гитлера только против СССР, прекратив полностью агрессивные действия на Западе.

Интересным было еще одно сообщение Дора, которое я услышал в первый раз. По его словам, бывший военный министр Германии Вернер Бломберг был истинным любимцем и Гитлера, и Геринга. Лучшим доказательством этого являлось то, что они выразили согласие быть свидетелями на его свадьбе с малоизвестной немкой, чуть ли не его бывшей секретаршей. Сам Вернер Бломберг происходил из немецкой знатной аристократической семьи, а влюбится в простую, но якобы очень красивую и, по словам Вернера Бломберга, весьма культурную женщину. Свадьба, хотя и не была очень пышной, прошла хорошо. И вот настал день, когда Адольф Гитлер в 1938–1939 гг. планировал начать войну. Военному министру надо было подписать соответствующий, разработанный штабистами по указанию фюрера план. Совершенно неожиданно для давнишнего своего «друга», Адольфа Гитлера, Вернер Бломберг якобы отказался, вопреки распоряжению фюрера, впервые не выполнив его, подписать этот документ.

Дора сказал, что ему стало известно, будто Вернер Бломберг резко возразил Гитлеру в беседе с ним, заявив, что будущую войну нельзя подготовить за пять-шесть лет, на это потребуется значительно больше времени. До этого Германия, по его мнению, не сможет одержать планируемую победу. Это тем более, что Германия должна учитывать вынужденность вести военные действия на двух фронтах, на Востоке и на Западе.

После этой беседы, возмутившей Гитлера, с помощью Геринга и Гиммлера, по данным, сообщенным Дора одним из его надежных источников, было инспирировано требование «генералов Третьего рейха» о немедленной отставке военного министра. Мотивом к подобному требованию должно было послужить решение Вернера Бломберга в нарушение всех принятых в аристократических кругах правил выбрать себе в жены женщину чуть ли не самого легкого поведения.

Уже было забыто, что на основе существовавших дружеских отношений именно Гитлер и Геринг по просьбе Вернера Бломберга были свидетелями его бракосочетания. В результате раздутой кампании военный министр Вернер Бломберг был уволен из рядов вооруженных сил Германии с нанесением ему всяческих оскорблений.

Во время встречи с Дора на мой вопрос, заданный от имени «Центра», каковы его финансовые дела, он пожаловался, что в данное время они стали резко осложняться, а для проводимой разведывательной работы нужны средства. Я обещал доложить об этом «Центру» и найти возможность переправить ему деньги. При этом я задал ему вопрос: «Не опасно ли будет для него, если деньги будут направлены из какой-либо не воюющей еще страны через один из банков переводом в адрес Шандора Радо?» Дора мне ответил, что он получает переводы за те работы, которые он выполняет для различных иностранных печатных организаций и даже от отдельных ученых. Никто не обратит, по его словам, в данное время никакого внимания на поступление перевода.