Соотношение сил - Полина Дашкова

Все-таки колоссальную штуку мы с тобой придумали! Удача с гексом лишь побочный эффект, но сегодня игнорировать это нельзя.

Уверен, ты тоже скоро соберешь игрушку, если уже не собрал. С ураном возиться не станешь, у тебя под рукой его нет, одалживать у далемских друзей в голову не придет. Опубликуешь. Полное твое право, собрал ведь сам, без меня. Будет сенсация. Почти никто не верил, и вот! Любуйтесь, изучайте. Изучат, начнут экспериментировать и наверняка придут к тем же результатам, что и я. Последствия легко предсказуемы.

Мои девять граммов передали на экспертизу папе И. Как он отнесется, можешь представить. Обвинений с меня не сняли, поэтому публиковать все равно не будут. Если бы не побочный эффект, я бы вообще не высовывался, тихо экспериментировал, совершенствовал игрушку, ждал лучших времен. Но девять граммов развязали мне язык. Я стал искать способ предупредить тебя.

Отправить письмо по почте – полнейшее безумие. Перехватят, увидят берлинский адрес и упекут меня опять, а скорее всего, расстреляют. Но даже если случится чудо и конверт пересечет границу в почтовом вагоне, тогда еще хуже. У вас наверняка вскрывают письма из СССР. Зашифровать текст так, чтобы, кроме тебя, никто вообще ничего не понял, я не могу.

Пишу иносказательно и не очень внятно. Мне поставили условие: не должно быть формул и технических деталей. Главное, чтобы ты знал: игрушка дает возможность сделать Б. очень быстро. Несколько месяцев, максимум – год.

Не сомневаюсь, Альберт и ко. уже подняли тревогу, в США работы начались. У нас не только добычу, но даже и разведку месторождений не начинали. Почему – понять слишком сложно или слишком просто. Но это факт.

Если ты письмо читаешь, значит, человек, передавший его, заслуживает доверия. Он не из той конторы, которая меня посадила. Он и его коллеги действуют неофициально, по собственной инициативе, и рискуют головой.

Жду твоего ответа. Пожалуйста, напиши и отдай тому, от кого получишь мое письмо.

Как Герман и Эмма? Ты уже дед? Я еще нет. Как Лиза? До сих пор работает с Отто или пришлось удрать? Прочитав об открытии, я подумал о Лизе. Зная Отто, сомневаюсь, что он сумел обойтись без ее мозгов.

Надеюсь, мое предупреждение не опоздало, у тебя еще осталось время принять решение, а у наших внуков – шанс вырасти.

Твой Марк.

Дочитав, Илья встретил взгляд Карла Рихардовича. Серые глаза, увеличенные линзами очков, смотрели спокойно, задумчиво. Илья тихой скороговоркой пояснил:

– Обманка – старое название урановой смолки. Гекс – гексафторид урана. Герман – сын Брахта, Эмма – невестка. Альберт – вероятно, Эйнштейн. Кто такая Лиза, неизвестно. Остальное вы поняли. – Он прерывисто выдохнул и спросил: – Ну, что думаете?

– Какая разница, что я думаю? – Доктор пожал плечами. – Митя сказал, Проскуров считает – письмо отправлять нельзя, категорически.

– А вы считаете – можно?

– Нужно. Чем быстрее, тем лучше.

– Это сразу «вышка», для меня, для Проскурова, – сквозь зубы процедил Илья, – причем «вышка» за дело. Это вам не троцкистский заговор, не толченое стекло в сливочном масле. Измена родине, самая настоящая.

– Подставить родину под урановую бомбу – не измена? – Доктор снял очки, потер переносицу.

– Вот как раз письмом и подставим. – Илья пересел с подлокотника в кресло напротив. – Брахт не знает про изотопы, мы даем подсказку.

– По-твоему, Мазур немецкий шпион? Нарочно это делает?

– Не передергивайте! Конечно, никакой он не шпион, просто живет иллюзиями, слепо верит в порядочность этого немца.

– А ты, Илюша, во что веришь? – Доктор прищурился.

– В осторожность и в здравый смысл!

Карл Рихардович покачал головой, пробормотал:

– Интересно… Значит, осторожность велит тебе сидеть тихо, не рыпаться, а здравый смысл подсказывает, что Мазур наивный дурак, а Брахт безмозглый мерзавец?

Илья помолчал, подумал, потом быстро произнес:

– Не знаю. Не могу судить о людях, которых никогда не видел.

– На, смотри, – доктор подвинул к нему журнал, открыл страницы, заложенные большой лупой. – Мазур второй справа, Брахт третий.

Илья скользнул взглядом по фотографии, усмехнулся:

– Я плохой физиономист.

– Не ври, ты отлично умеешь читать по лицам. Другое дело – снимок мутный. Но по буквам ты умеешь читать еще лучше. Письмо Проскурову Митька пересказал мне почти дословно, так же как и письмо Брахту. Мазур вовсе не наивный дурак, и ты это понимаешь не хуже меня. Он хорошо подумал, прежде чем принять решение.

– Слишком хорошо, заранее все решил за нас.

– Естественно. – Доктор развел руками. – Потому что мы вообще ничего не знаем. Сплошные неизвестные. Собрал ли Брахт резонатор? А вдруг он эмигрировал в Америку? Или умер? Мазур тоже знает мало, но все-таки больше, чем мы. Главное, он знает Брахта и уверен, что в работе над бомбой Брахт участвовать не станет.

– Откуда ему это известно? – шепотом выкрикнул Илья. – Где доказательства? Он уверен! Может, он и в Гане, и в Гейзенберге тоже уверен?

– Что они участвуют – абсолютно уверен, – доктор усмехнулся, – вот им он бы такое письмо писать не стал ни за что! Да пойми, наконец, Мазур решил это уравнение, никто, кроме него, решить не может, и других вариантов не существует!

– На фига нам его уравнение? Нашел почтальонов!

– А-а, – протянул доктор, – вот в чем дело. Разжалованный академик, ссыльный, вчерашний зэк, не проявил уважения к вашим высоким должностям. Спецреферент и начальник Разведупра в роли почтальонов, безобразие…

– Перестаньте! – Илья скривился. – Не до шуток, честное слово! Риск огромный!

– Не отправить письмо – вот это действительно риск. Если Брахта не предупредить, он опубликует! Порядочный, не порядочный, опубликует, и все! А они воспользуются! – Доктор опустил голову, помолчал и вдруг вскинул глаза. – Слушай, а может, вы с Проскуровым придумали и решили свое собственное уравнение? Спланировали хитрую беспроигрышную операцию? Проскуров угонит бомбардировщик, долетит до Берлина и разбомбит Далем к чертовой матери.

– Очень смешно!

– Ничего смешного. – Доктор помотал головой. – Шансов, правда, маловато, собьют над границей. Лучше уж напрямую доложить Хозяину. Он мгновенно прикажет развернуть работу над советской бомбой, а в Берлин отправит Хирурга. Хирург мастер своего дела, грамотно шлепнет Брахта, и проблема будет решена кардинально, по-сталински. Молчишь? Ну скажи, почему до сих пор ни ты, ни Проскуров не обратились напрямую к Хозяину?

– Будто не знаете. – Илья передернул плечами. – Бесполезно и смертельно опасно.

Доктор поднялся.

– Ладно, чайку заварю, а ты пока подумай в тишине.

Оставшись один, Илья откинулся на спинку кресла, закрыл глаза. В голове крутились немецкие слова: «…игрушка дает возможность сделать Б. очень быстро. Несколько месяцев, максимум – год… Надеюсь, мое предупреждение не опоздало…»

Он поднес лупу к групповому снимку. Мазур и Брахт приветливо улыбнулись ему.

«Привет, господа-товарищи. – Илья внимательно разглядывал лица. – Какие вы все приятные, интеллигентные люди. Вот у Бора на огромном лбу написано: гений. Гении тоже бывают мерзавцами… Ну, положим, о Боре известно только хорошее. А что известно о Брахте? Ничегошеньки! Лопоухий, лысый. Шея тонкая, как у цыпленка, башка здоровенная, умная. Вряд ли мерзавец, но может оказаться просто слабаком. Не устоит перед соблазном… Кто делает бомбу Гитлеру? Эсэсовцы? Свинорылые садисты из гестапо? Ублюдочные чиновники-пропагандисты? Разумеется, нет. Интеллектуалы, профессора с умнейшими, одухотворенными лицами! Ужас в том, что мы абсолютно ничего не знаем, вот и остается снимки разглядывать».

Вернулся Карл Рихардович с двумя дымящимися стаканами в подстаканниках, сел. Илья отложил лупу и спросил:

– А если этот резонатор – пустышка? Рисковать жизнью ради пустышки? Заметьте, не только своей жизнью. – Он потянулся за папиросой, смял трубочку фильтра, прикурил и добавил чуть слышно: – Машка беременна.

Карл Рихардович открыл рот, шумно выдохнул, глаза заблестели.

– Господи, Илюша, и ты молчал! Когда ждем?

– В сентябре. – Он глубоко затянулся, выпустил дым. – Дожить бы.

Доктор улыбался, качал головой, переваривал новость, потом встал, прошелся по комнате. Илья продолжил свои размышления вслух:

– Мало того что мы полностью зависим от Брахта, мы еще и от вашего Родионова зависим. Вы в нем абсолютно уверены, в Родионове вашем?

– А в Проскурове своем ты уверен? А во мне? А в самом себе уверен? – Доктор остановился, произнес медленно, почти по слогам: – Илюша, хватит сходить с ума. Это называется панические атаки. Пограничное состояние может привести к серьезной психической болезни. Не распускайся, как врач тебе говорю. Думаешь, твой психоз Машке не передается?