Север и Юг - Элизабет Гаскелл

– И это все, ради чего ты живешь?

Но братья были сильно привязаны друг к другу, как два человека, один из которых, более умный, всегда помыкал вторым, а тот терпеливо соглашался с ролью ведомого. Мистер Леннокс укреплял свою профессиональную репутацию и с точной расчетливостью поддерживал те связи, которые могли со временем принести ему пользу. Он был дальновидным, интеллигентным, гордым и полным сарказма мужчиной. С того давнего разговора, связанного с делом Фредерика, который Маргарет провела с Генри Ленноксом в присутствии мистера Белла, она не общалась с ним на личные темы и лишь изредка перебрасывалась фразами во время завтраков или обедов. Впрочем, этого было достаточно, чтобы она пересилила свою робость, а он отказался от обид тщеславной гордости. Конечно, они постоянно встречались, но Маргарет думала, что Генри Леннокс избегал оставаться с ней наедине. Иногда она воображала себе, что они, как два корабля, разошлись в разных направлениях от прежней якорной стоянки, где долго стояли бок о бок, соглашаясь друг с другом во мнениях и вкусах.

Однако же он был необычайно хорош, когда высказывался в своей замечательной остроумной манере. И она часто замечала, как в эти моменты его взгляд ловил выражение ее лица – пусть даже на мгновение. Во время семейных мероприятий, которые постоянно сталкивали их вместе, он с большим уважением прислушивался к ее мнению – потому что оно высказывалось неохотно и скрывалось при любой возможности.

Глава 48

«Не быть найденной вновь»

Мой друг и друг отца!

Я не могу с тобой расстаться.

Прости, что я скрывала от тебя,

Насколько дорог ты мне был.

На званых обедах, которые устраивала миссис Леннокс, каждый вносил свой посильный вклад: ее подруги – красоту, капитан Леннокс – последние новости и сплетни, мистер Генри Леннокс и несколько преуспевающих мужчин, которые считались его друзьями, – остроумие, сметливость и обширные знания, позволявшие им не выглядеть педантами, обременяющими легкое течение беседы.

Эти обеды были восхитительными, но даже в них недовольство Маргарет находило что-то порочное и банальное. Любой талант и чувство, всякий навык… нет, даже стремление к добродетели использовались как материал для растопки ее разочарования. Скрытый в людях пламенный огонь души истощал себя в искрах и треске. Гости миссис Леннокс могли говорить об искусстве самым чувственным образом, но довольствовались только внешними эффектами, а не глубинными истинами, которым оно учило. В компании за обильным столом они с энтузиазмом обсуждали высокие темы, однако никогда не думали о них, когда оставались одни. Эти люди расточали свои умственные способности, создавая лишь потоки соответствующих слов.

Однажды, после того как джентльмены вошли в гостиную, мистер Леннокс подошел к Маргарет и впервые с тех пор, как она вернулась в особняк на Харли-стрит, непринужденно заговорил с ней в самой дружелюбной манере:

– Я заметил, что вам не понравились слова Ширли, сказанные им за обедом.

– Да? Неужели мое лицо стало таким выразительным? – с улыбкой произнесла Маргарет.

– Оно всегда было таким. И до сих пор не потеряло дар красноречия.

– Мне не понравилось, что он отстаивал неверное суждение, – поспешно сказала Маргарет. – Вопиюще неверное! Так нельзя делать даже в шутку.

– Однако его рассуждения были весьма умными. А как он подбирал слова! Вы помните его удачные эпитеты?

– Да.

– И все же вы презираете их. Можете говорить об этом, не стесняясь, хотя он мой друг.

– Вот. Вы говорите тем же тоном…

Она замолчала. Какое-то время мистер Леннокс выжидающе смотрел на нее в надежде, что она закончит фразу. Но Маргарет лишь покраснела и отвернулась. Она услышала, как он тихо и отчетливо прошептал:

– Если мои мысли или тон не нравятся вам, будьте ко мне справедливы и не скрывайте этого. Дайте мне шанс научиться тому, что радует вас.

Все эти недели она не получала никаких сообщений о поездке мистера Белла в Милтон. В Хелстоне он говорил, что намечал такой визит в скором времени. Вероятно, теперь он вел дела по переписке. Маргарет знала, что мистеру Беллу не нравился его родной город. Он навещал Милтон только в крайних случаях. Очевидно, он и теперь решил не ездить туда, мало понимая, какую важность она придавала объяснению, которое могло быть передано мистеру Торнтону только на словах и в самой ненавязчивой манере. Маргарет не сомневалась, что он тоже считал эту встречу необходимой, но состоится ли она летом, осенью или зимой, для него не имело особого значения. Начался август, однако мистер Белл ни разу не намекнул ей о путешествии в Испанию, о котором он говорил с Эдит. Маргарет пыталась смириться с угасанием этой иллюзии.

Однажды утром она получила письмо, в котором сообщалось, что на следующей неделе мистер Белл собирается приехать в Лондон. Он хотел поделиться с ней некими планами и намеревался подлечиться у столичных докторов. Похоже, он принял ее точку зрения о том, что его приступы раздражительности объяснялись слабостью здоровья, а не плохим характером. Несмотря на то, что ее внимание в тот момент было отвлечено возмущениями Эдит, Маргарет отметила, что его письмо имело тон напускного веселья.

– Он приедет в Лондон? – воскликнула Эдит. – Ах, дорогая, я так устала от жары, что у меня вряд ли останутся силы для приема этого джентльмена. Нужно будет устраивать званый обед, а все разъехались по курортам, кроме нас, глупых Ленноксов. Мы так и не смогли договориться, куда нам съездить в этом году. Мне даже некому будет представить его.

– Я уверена, что он предпочел бы отобедать с нами наедине, чем с дюжиной приятных незнакомцев, которых ты обычно приглашаешь. Кроме того, если он болен, ему будет не до представлений. Я рада, что он наконец обратил внимание на свою хворь. Ему явно нездоровится. Я о многом догадывалась, но он уклонялся от ответов на мои вопросы, касающиеся его самочувствия. К сожалению, мне больше некого спросить об этом.

– Если бы он был болен, то не думал бы о путешествии в Испанию.

– Он ни слова не написал об Испании.

– Да, но его планы, о которых говорится в письме, очевидно, связаны с этим. Неужели ты поехала бы туда в такую жару?

– Скоро начнет холодать. Испания! Подумать только! Но знаешь, Эдит, я так долго думала и мечтала о встрече с братом, так сильно желала побывать у него, что, наверное, меня ожидает разочарование. Или, судя по письму, те планы, которые сейчас обещают радость, не принесут мне никакого удовольствия.

– Да-да, если долго ждать, то ничего не сбудется. Это суеверие, Маргарет.

– Нет, я так не думаю. Внутренний голос предупреждает и удерживает меня от потакания страстному желанию. Помнишь строку из баллады? «Дайте мне детей, иначе я умру…» Боюсь, я тоже кричала бы: «Дайте мне уехать в Кадис, иначе я умру!»

– Моя дорогая Маргарет! Что я буду делать, если тебя уговорят остаться там? Господи! Как мне хочется найти для тебя нормального мужчину, чтобы выдать замуж. Тогда я могла бы не волноваться за тебя!

– Я никогда не выйду замуж.

– Чушь и еще раз чушь! Мой муж говорит, что ты просто прелесть. Многие его сослуживцы и знакомые напрашиваются к нам в гости, чтобы только посмотреть на тебя.

Маргарет высокомерно приподняла подбородок.

– Знаешь, Эдит, иногда я думаю, что твоя жизнь в Корфу научила тебя…

– Ну-ну?

– Нескольким оттенкам грубости!

Эдит начала горько рыдать и обиженно говорить, что Маргарет перестала любить ее и считать своей подругой. Мисс Хейл пришла к мысли, что, защищая свою раненую гордость, она действительно выразилась слишком резко. Их ссора закончилась тем, что весь остаток дня ей пришлось играть роль бессловесной рабыни, в то время как Эдит, ущемленная незаслуженной обидой, лежала на софе и тяжело вздыхала, пока не уснула.

Мистер Белл перенес свой визит на неделю, но снова не приехал в указанный день. На следующее утро пришло письмо от Уоллиса – слуги. Он писал, что его хозяин некоторое время чувствовал себя неважно и поэтому откладывал свою поездку в столицу. Когда он собирался в Лондон в этот раз, с ним случился апоплексический удар. По мнению докторов, сообщал Уоллис, мистер Белл вряд ли доживет до ночи, так что к тому времени, как мисс Хейл получит письмо, его бедный хозяин уже покинет бренный мир.

Маргарет получила это послание во время завтрака. Прочитав его, она ужасно побледнела, затем молча передала письмо в руки кузины и покинула комнату. Эдит тоже была шокирована новостью. К неудовольствию мужа, она расплакалась, как испуганный ребенок. Миссис Шоу завтракала в своей комнате, поэтому капитану Ленноксу пришлось самому успокаивать жену после ее первого осознания смерти. Такого в ее жизни никогда не бывало – еще некоторое время назад мистер Белл обедал с ними, а сегодня он умирал или уже лежал мертвым. Прошло почти полчаса, прежде чем она вспомнила о кузине и поднялась по лестнице в ее комнату. Диксон собирала вещи, а Маргарет, утирая слезы, торопливо надевала шляпку. Ее руки так дрожали, что она никак не могла завязать ленты.