Великий океан - Иван Кратт

К письму была приложена инструкция доктору Крулю, а отдельно послание королю.

— Я поеду!

Алексей даже вспыхнул, боясь отказа. Еще час назад он собирался просить Кускова поручить ему лов зверя на Ферлонских камнях. Хоть на время хотелось уехать из форта.

— Больше некому, — просто ответил Кусков.

Они обсудили план сборов, время отправки, наметили примерный срок возвращения. На «Вихре» решили отправить и партию звероловов для высадки на Ферлонских камнях. Старшим партовщиком определили Луку.

— Держись осторожно, Леша, — сказал в заключение Иван Александрович и, поднявшись, вздохнул. Он стеснялся высказаться теплее. — Зимнее время сейчас, штормы. И на островах там люди, видать, разные. А кроме того, Александр Андреевич сообщает отдельно, опять мы с Бонапартом, по всей видимости, воевать будем. Он уже вошел в Варшаву. Людям пока не говори, не беспокой понапрасну. Не завоюет он России. Однако в переговорах всяких с чужими соблюдай осторожность… Да судно не оставляй без присмотру. За него и ты, и я — ответчики…

…Поздно ночью Алексей возвращался с обхода караулов. Стояла холодная тьма, дул ветер, доносился грохот прибоя. Тучи закрывали небо, и только невысоко над прерией мерцала звезда-одиночка. Там где-то миссия, звон колокола среди холмов, и тоже одинокая девушка… Увидит ли он снова ее когда-нибудь?

Глава девятая

Плоский, бугристый остров в окружности до трех миль, редкая на нем трава, скаты, крики бесчисленных птиц. Вот все, что досталось в удел промышленникам, высаженным «Вихрем» на самый большой из Ферлонских камней. На север и юг тянулась еще гряда островков, таких же голых и неприютных, темными зубьями выступающих из океана. Каменная эта цепь образовалась после землетрясений и находилась милях в пятнадцати от залива Святого Франциска. Здесь было последнее убежище морских котов и сивучей.

Лука, семеро алеутов, припасы и байдары были доставлены с «Вихря» на шлюпке. Буруны и скалистый берег не давали возможности судну подойти вплотную. Кусков распорядился захватить для артели и запас дров и воды. По словам бывавших там людей, ни плавника, ни леса, ни ручейка на этих утесах не было.

Отсалютовав пушечным выстрелом, «Вихрь» взял курс на зюйд-вест. Часа два, все уменьшаясь, белели паруса среди водяных стремнин, а потом остался лишь бурливый океан, серое низкое небо, скалы да неумолкаемый крик птиц.

— Самое ни на есть варначье место! — выругался Лука, кутаясь от холодного ветра в старый, прохудившийся армячишко. — Тут тебе прямо погибель одна… Ну, что расселись! — обернулся он к алеутам, равнодушно примостившимся у поклажи. — Давай оглядим свою инперию.

Он оставил двоих звероловов сторожить кладь, а сам с пятеркой остальных двинулся обследовать островок. Перво-наперво нужно найти пристанище и узнать, что тут есть на этом чертовом камне. Как и следовало ожидать, ничего утешительного не оказалось. Вулканическая порода была бесплодна, лишь кое-где росла чахлая трава да два-три куста чапареля. Не было и пресной воды, только в нескольких углублениях скопилось порядочно дождевой влаги.

Труднее всего выходило с жильем. На всем островке не нашлось ни одной подходящей расщелины или пещеры, где можно было бы обосноваться. Оставалось натянуть под утесом старый парус и соорудить подобие шалаша. Но так прожить всю зиму нельзя. Океан бился о скалы со всех сторон, казалось, и ветер дул со всех румбов. Парус не укрывал от холода, пламя костра металось и гасло, а затем пошел дождь, и впадина сразу наполнилась водой. Остервенясь, Лука сорвал холстину, забрался со всем своим отрядом под перевернутые байдары.

Часа два артель лежала на камнях. Лука от огорчения заснул.

— Слушай, — сказал ему вдруг алеут Пачка. Он был настолько стар, что никто на островах не видел его молодым и никто не мог лучше угадать погоду и выследить стадо морских бобров. — Гудит! Пусто, однако, там! — Пачка потыкал иссохшим скрюченным пальцем в камень, на котором лежал. — Дырка!

Лука запетушился, вскочил, опрокинул байдару. Потом припал ухом к скале.

Дождь утих, но океан расходился вовсю, длинные волны били в основания утесов, словно хотели слизнуть островок. Но гул воды не был похож на обычный шум прибоя. Он исходил из самых недр и создавал впечатление, что под каменным сводом находится пустота.

Лука, а за ним Пачка и двое алеутов быстро выбрались из укрытия. Если под ними пещера, вход должен найтись. Действительно, недалеко от того места, где приставали лодки, Пачка наткнулся на щель между утесами, уходившую в глубину земли. Лука зажег корень чаги, захваченный им на всякий случай, и, освещая смолистым факелом дорогу, перекрестившись, полез в отверстие. Он так продрог и нахолодался, что даже не покуражился своей смелостью. И только очутившись внизу, основательно струхнул.

Гигантская пустота являлась подземной бухтой. Слабое пламя факела озаряло кусок скалистого выступа, узкую кромку под ногами и уходящую в темень, отблескивающую, спокойную воду. Океан имел сообщение с этим скрытым миром.

— Дела! — Лука боязливо отступил назад, ткнул чадившим светильником в разные стороны. Но из кромешной тьмы факел мало что мог выхватить.

Зато, когда глаза немного освоились с мраком, один из алеутов разглядел небольшое световое пятно, смутно сереющее в глубине налево. Лука оставил спутников на месте, а сам с Пачкой, осторожно продвигаясь, пошел по направлению света. Спустя минуты две они очутились в сухой пещере, а пятно оказалось просторным выходом наружу. Вечерний сумрак стоял уже над островом.

Так было найдено жилье.

— Я ж указувал — потерпи, найду! — говорил теперь Лука, командуя перетаской скарба. — Эх, вы, каюрщики!

Назначенный старшим партовщиком, он вообще держался солидно и даже меньше хвастался. Да и не перед кем было. Один Пачка еще туда-сюда. А удачу с находкой пещеры приписывал исключительно себе. Не полезь он первым — алеуты перетопли бы в подземной воде, и вся недолга.

— Ну, ну, живей! Тут тебе прямо палаты!

Разложили костер. У одной из стен сложили имущество, бочонки с водой, припасы, постелили шкуры. Пещера оказалась высокой, дым легко поднимался вверх, не ел глаза. И хоть ветер и дождь снова усилились, здесь было тепло и сухо.

Лука выдал спутникам по чарке рому, себе нацедил две. Такая пропорция показалась ему справедливой. Затем торопливо спрятал флягу. В первый раз промышленный самолично распоряжался драгоценной жидкостью и в первый раз почувствовал себя скупым.

Утром пошли осматривать котиковые лежбища. По словам бостонцев, здесь водилось такое множество зверя, что даже случайные корабельщики увозили отсюда тысячи шкур. За ночь небо немного прояснилось, посветлел океан, можно было рассчитывать застать котов отдыхающими на берегу. В дождь и непогоду они уплывают в море.