Великий океан - Иван Кратт

Так и оказалось. Пройдя островерхие утесы, облепленные тучей птиц, даже не взлетавших при появлении людей, Лука и алеуты очутились перед небольшой бухтой. Весь ее низкий и пологий берег был почти сплошь усеян отдыхающими котами. Они лежали густо и неподвижно и издали напоминали нагромождения камней. Лишь несколько старых котов-секачей, приподнявшись на ластах, стерегли стадо, да сбоку, как видно, в группе молодых котов, шла возня и раздавались крики, похожие на крик овец. Первогодки кувыркались и задирали друг друга, радуясь теплу.

Лука не рассчитывал начать охоту сегодня, люди не захватили «дрегалок» — длинных дубин, которыми бьют котов, но вид лежбища заставил его изменить план.

— Давай дрегалки! — крикнул он исступленным шепотом Пачке, тоже с волнением глядевшему на стадо. Такого богатого лежбища старик не видел уже давно. — Погоним в ложбину. Тут тебе прямо тысячи! Не доведи господь!

— Ко-ко-ко! — качал головой Пачка. — Мужичок много, жонка много!

Невзирая на годы, он рысью побежал к пещере.

Вооружившись дубинами, алеуты цепью пошли вдоль берега. Впереди двигались Лука и Пачка. Нужно было отрезать животных от воды, не дать им уйти в море, а потом отделить молодых от секачей и маток и загнать подальше на камни. Ценился только мех молодняка, нежный, мягкий, с густым подшерстком.

Размахивая дрегалками, звероловы быстро погнали стадо. Сотни котов, молодых и старых, испуганно, неуклюже запрыгали по берегу. Тяжелые и неповоротливые, они упирались широкими ластами в камни, натыкались друг на друга, кричали. Крик их, прерывистый и тонкий, покрывал шум прибоя.

— Живей! Живей! — кричал и Лука, ловко орудуя палкой, стараясь отбить детенышей от маток. Огромная самка, раскрыв рот, тяжело подскакивая и переваливаясь своим круглым телом с маленькой головой и рыбьим хвостом, похожая на бескрылую птицу, отчаянно закрывала зверят. Но человек был сильнее и ловче, и скоро она отстала.

Лука и алеуты гнали молодняк в ложбину. Гнали до тех пор, пока измученные коты не выбились из сил и, покорно распластавшись на камнях, уснули. Тогда были пущены в ход дрегалки. Удар по голове — и животное перестало жить. А спустя полчаса три с лишним сотни котов валялись по всей котловине, и разгоряченные охотой звероловы свежевали их, торопясь управиться дотемна. Снятые шкуры складывали шерстью внутрь, одна к другой, распяливали на деревянных рамах. Завтра они будут сушиться у нагретых на костре камнях. Кости и жир послужат топливом.

Одно только огорчало Луку. Мех здешних котов был жестче и чернее и мало походил на серебристое чудо, какое они добывали на островах Аляски. Но в этом он уже не виноват.

За три дня упромыслили около тысячи шкур. Лука собирался отправиться на байдарках и на соседние острова, но пошли дожди, охоту пришлось оставить. В ненастье коты не покидают моря. Промышленники занялись сушкой.

В этом деле верховодил Пачка. Сушка шкур — занятие тонкое и ответственное, требует опыта и сноровки. Вовремя не доглядел — и шкуры зажарятся или сгорят. Среди людей Нанкока Пачка считался лучшим сушильщиком.

Пока алеуты возились в соседней пещере со шкурами, Луке делать было нечего. Он пробовал отоспаться, но чад и вонь горевшего жира наполняли все подземелье, гнали наружу. Промышленный надевал камлейку, сшитую из рыбьих пузырей, ругаясь, выбирался на свежий воздух. Дождь, перепутанный с ветром и морскими брызгами, не располагал к прогулке, но Лука обходил весь островок, а потом, укрывшись где-нибудь под навесом скалы, пытался представить себя командиром судна, застигнутого бурей в океане. А чаще всего вспоминал жаркую горницу в доме правителя в Ново-Архангельске, беспечальную жизнь, жену Серафиму, ее угрюмую, диковатую ласку. Сманил бес лукавый и непоседливый! До старости прыгать будешь…

Лука вздыхал, скорбел, однако скоро успокаивался и, вернувшись в пещеру, устраивал для острастки разнос своей артели. Иначе какой же он начальник! Потом пил ром и, обернув голову старым кафтаном, снова ложился спать.

Несколько дней ветер то свежел, то падал, тучи не расходились, продолжал лить дождь. Водяные валы обрушивались на островок, далеко швыряя камни. Быстро наступали сумерки, а за ними ночь. В холодной тьме не было видно ни воды, ни скал, гудел океан, затихая и усиливаясь, косил дождь.

В одну из таких ночей спавший весь день Лука выбрался за скалу «до ветру». Налетевшим шквалом Луку крутнуло, вытолкнуло из-под навеса. Он чуть не упал и потерял направление. Цепляясь за утес и оглядываясь, промышленный вдруг заметил далеко впереди взлетавшую и опускавшуюся красноватую точку. Это мог быть только огонь корабля.

— Судно! — завопил Лука.

Он с трудом отыскал вход в пещеру и, криком разбудив алеутов, снова побежал наверх. Что за корабль и почему держит курс на остров?

Огонь стал ярче и не так раскачивался. Очевидно, судно шло знакомыми местами и приближалось к маленькой бухте, куда заходил и «Вихрь». А спустя некоторое время ветер донес лязг уключин. Невидимая шлюпка подходила к берегу.

О'Кейль швырнул факел в угол пещеры и, запахнув плащ, приблизился к костру. Двое матросов, согнувшись, понесли к шлюпке последний из шести ящиков, хранившихся в пещере. Эту операцию они уже проделали шесть раз. Шесть ящиков с английскими ружьями лежали под грудой камней в той самой пещере, которую Лука считал своим открытием.

Промышленник узнал пирата. Он встречал его на Ситхе. Правда, тогда О'Кейль был моложе и лицо его состояло из одного носа и продольных морщин. Сейчас он обрюзг, постарел, исчезла с обрубка правой руки короткая железная цепь, которою скаженный шкипер орудовал со страшной силой. Но Лука надолго запомнил порку, полученную от Баранова за то, что много лет назад упустил этого американца. Пират снабжал порохом колошей, воевавших с новоархангельцами. Он же ограбил шхуну, везшую товары в Калифорнию, и чуть не погубил крестника Баранова — Павла. А через год, без зазрения совести, пробовал торговать с правителем. Кому он сейчас везет оружие?

Страх, вызванный появлением вооруженных людей, у Луки прошел, когда он узнал корсара. О'Кейль не тронет людей Баранова. Да и тронуть не просто. У них тоже есть ружья и дротики, которыми алеуты с одного маху, даже в темноте, бьют зверя. И они находятся на земле, принадлежащей компании. Лука приободрился и осмелел. А когда О'Кейль, сев на камень, протянул к огню ноги, промышленный выдвинулся из своего угла и остановился возле костра. Только, на всякий случай, с другой стороны.

— Мистер, а мистер! — сказал он пирату, делая строгое лицо. — Не имеешь ты тут полного права заходить сюда. И оружие хоронить. Понял? Может, ты тут против гишпанцев затеваешь чо? А мы с королем ихним в дружбе.