Поцелуй феи. Книга1. Часть2 - Иван Сирфидов

мурашки пробрали. Начальник стражи – один из лучших ратников в их краях. Все это знают. Знатные воины обычно ищут славы рыцаря, но слава ратника – это иное. Рыцарь может прославиться просто на турнирах, на которых конечно же побеждать непросто, нужна и отвага, и удача, и воинское мастерство. Но на турнирах рыцари выходят один на один, знают точно, откуда ждать опасность, как себя защищать. Ещё у рыцарей есть шанс прославиться служением – выполнил важное поручение своего лорда – повысил свой статус. Ратную славу обретают в битвах, когда врагов вокруг много, тебя могут неожиданно обступить, в тебя может прилететь хоть откуда в любой момент стрела, могут атаковать со спины, пока ты занят фронтальными противниками. Тут чтобы стать признанным известным бойцом, нужна такая удаль, такие мастерство и сноровка, такое умение выживать, какие ни одному рыцарю и не снились. Знатные люди всё же ищут славы рыцаря – это более высокое положение в обществе, обещает доход, привилегии, вхожесть в дома титулованных особ. И большие шансы дожить до старости. Ратник ближе к понятию слуги, менее престижно, в каком-то смысле чёрная работа, знатные люди становятся ими в основном при отсутствии громких фамилий, те кто без земель и титулов. Они не бывают простыми ратниками-солдатами, они либо офицеры, либо при какой-то специфической должности. Иногда составляют отдельные подразделения, где только знать – самые умелые и боеспособные в сравнении с остальными, в которых состоят простолюдины, потому что всё равно у большинства были с детства учителя-мечники, или наставники-воины, или посещение уроков фехтования, многие читали книги о воинском искусстве. Ну и вооружение у них не чета плебеям. О начальнике стражи ходит много слухов и сплетен. О его ратных подвигах. Скольких убил, против скольких вышел один и остался жив, как и куда был ранен, где и почему сражался. Дамы с восхищением и волнением глядят на него, юноши с трепетом и почтением, мужчины с уважением и опаской. И вот такой человек, почти легенда, идёт рядом, говорит словно по душам, открывая какие-то глубинные мужские чувства. В какой-то момент Рун даже засомневался в реальности происходящего. Так странно всё это.

Они прошли в казармы, прошли по узкому коридору, и оказались снова снаружи, во внутреннем дворе казарм. Это место предназначалось для тренировок и подготовки снаряжения, был здесь и колодец, и кузница небольшая, и станок для стрел, точильный камень, стояли мишени и грубые фехтовальные столбы, изображающие противника. Сейчас тут присутствовало человек с дюжину, всё молодые парни, большинство были заняты чисткой груды доспехов, один брился, один набирал воду в вёдра, один точил меч. Увидев начальника стражи, они было вскочили кланяться, но он отмахнулся от них рукой, показывая, мол, занимайтесь, чем занимались, и они вернулись к своим занятиям.

– Будь здесь, – приказал Руну начальник стражи.

Сам он сразу направился к казармам и вскоре скрылся за дверью. Рун огляделся в недоумении, не зная, что делать. До него донеслись тихие слова «жених феи», «тот самый, что фею поймал». Он отошёл в сторону, к скамье, сел. Парни поглядывали на него, затем один за другим неторопливо подошли, кто-то кивнул ему приветственно с неуверенностью, он сделал то же самое в ответ, испытывая неловкость. Его окружили полукольцом. Среди присутствующих заметил он и одно хорошо знакомое ему лицо, бывшего своего дружка, Фосса. Фосс первым и заговорил:

– Ба, да это никак сам Рун к нам пожаловал! – осклабился он чуть с ехиднецой в голосе. – Что, решил ратником стать?

– Нет. Я не знаю, зачем я тут, – признался Рун.

Фосс сказал что-то тихо остальным. Рун вроде бы расслышал слово «дурачок». С Фоссом они очень дружили когда-то. Тот был помладше на год, вполне безобидный, простоватый. Но начал взрослеть, и простоватость из него постепенно ушла. Про таких говорят «себе на уме». Когда у Руна случился конфликт с Фиором, и все от него отвернулись, Фосс вроде бы сперва и нет. Но вдруг стал обидчив по любому поводу, однажды прям осерчал за своё обычное прозвище «Фосси», как Рун всю жизнь его звал, да и прочие приятели тоже. Не хотел боле ни знаться, ни разговаривать. Рун по наивности ходил просить у него прощения, обещал впредь никогда так не называть. Но это вообще ничего не изменило, с виду как будто бы и помирились, а совместно время с того момента уже не проводили, полностью прекратили общаться. И когда Рун услышал, что остальные друзья всё так же навеличивают его «Фосси», и он совершенно не в обиде, то понял, дело не в прозвищах. Как-то стали чужими с тех пор. Причём если Рун просто потерял к Фоссу интерес, Фосс к Руну испытывал более сложные чувства, смотрел всегда словно слегка с презрением, превосходством и раздражением. Недолюбливал. Вроде как зудит у него открыто пойти на конфликт, схлестнуться, дабы доказать, что он теперь лучше во всём, а духу не хватает. Рун не любил драться в детстве, сам первым никогда не нападал, но если вынуждали, дрался с такой яростью… очень редко кто-то из сверстников рисковал вступать с ним в кулачное выяснение отношений.

– Что, друг, как жизнь-то вообще? – Фосс уселся рядом почти вплотную.

– Да вроде все сейчас всё знают про мою жизнь, до последней старушки в городе. Каждую мелочь. Один ты не в курсе? – позволил себе удивиться Рун.

– Мы ж тебе не старушки, чтоб сплетничать с утра до ночи, мы делом занятны, – объяснил Фосс тоном, в котором явно подразумевалось «не всем же бездельничать, как тебе».

– С феей быть… странно, но замечательно. Всё время счастливым себя ощущаешь, – поведал Рун.

– Правду говорят, красива как принцесса? – поинтересовался один из парней, белокурый здоровяк с аккуратными усами и бородкой, присаживаясь с другой стороны от Руна.

– Ты что, её ещё не видал? – усмехнулся кто-то из остальной группы, из стоявших на ногах.

– Когда она в деревне выходила пред всеми, я не мог. Туда пойти. Занят был. Да и сомневался, что правда, думал, дурачьё, верит всему. А после… как её посмотришь? Стража лютует. Чтоб выгнали отсюда? Близок локоток, да не укусишь.

– Я не встречал принцесс, не знаю, какие они, – пожал плечами Рун. – Но Лала… Фея то есть. По-моему красивее нет ничего и никого в мире. Этого нельзя понять, пока не увидишь сам.

– Так и есть, – подтвердил кто-то.

– Вот же везунчик! – удручённо вздохнул блондин. – Мне мои сосватали такую уродищу! Словно я им приёмыш подкинутый. Правда приданое богатое. Но бог ты мой! Хоть в петлю. Думаю, может в монахи