Освободители - Роберт Харви

В ноябре 1808 года примерно с восемьюдесятью моряками с «Амперьёза» Кокрейн захватил форт Тринидад, который возвышался над городом Росас. С тех пор как французы захватили Тринидад у испанцев, через Росас шло подкрепление для французской армии на Пиренейском полуострове. Французские батареи обстреливали форт с вышерасположенных холмов и пробили в городской башне брешь на высоте примерно в пятьдесят футов. Кокрейн сразу же принял меры, чтобы через эту брешь в город не проникли лазутчики, и устроил возле нее ловушки из намазанных жиром досок — попав на них, непрошеные гости непременно должны были скатиться с башни вниз. Там были натянуты корабельные сети с рыболовными крюками. Башня к тому же была заминирована. Подразнивая противника, Кокрейн показался на парапете башни. В него полетели камни, одним из которых он был легко ранен.

30 ноября ожидаемое французами подкрепление прибыло. Французский авангард из ста двадцати человек начал взбираться на стены башни. Их встретили ловушки Кокрейна и огонь защитников крепости. Спустя некоторое время люди Кокрейна начали отступать, заманивая французов прямо на мины. Много солдат погибло, но французы упорно продвигались вперед. В конце концов их наступление было остановлено ручными гранатами. Французы отошли на безопасное расстояние. Однако 5 декабря обстоятельства вынудили Кокрейна вывести гарнизон из форта Тринидад. Отступая, англичане взорвали главную башню города. Таким образом, в течение двух недель Кокрейн сдерживал продвижение шеститысячной армии французов. При этом он потерял лишь трех солдат.

На родине Кокрейн стал национальным героем. «Нэйви кроникл» писала: «Зная, что лорд Кокрейн сделал у берегов Франции, когда в его распоряжении был всего один корабль, мы с легкостью можем предположить, чего он мог добиться, если бы в его распоряжении была эскадра кораблей и несколько тысяч воинов, способных сражаться на всем побережье. Тогда бы Франции пришлось выделить для защиты своих рубежей значительную часть своей армии».

Эта точка зрения совпадает с мнением самого лорда Кокрейна, считавшего, что ограничение действий французской армии и нарушение путей снабжения наполеоновских войск принесло бы больше пользы, чем Пиренейская экспедиция Веллингтона. Такие взгляды не встретили понимания в адмиралтействе, но оно отчаянно нуждалось в смелом и находчивом офицере Кокрейне. Французский флот под командованием адмирала Виллуме во время бури сумел ускользнуть от военно-морских сил Великобритании, заблокировавших город Брест. Теперь ему ничто не мешало вступить в схватку с британскими кораблями.

ГЛАВА 34 МОРСКОЙ ВОЛК

В марте 1809 года, всего через неделю после возвращения со Средиземного моря, Кокрейн был вызван к первому лорду адмиралтейства лорду Мальграву. Причиной было обнаружение французского флота. Так удачно скрывшийся, он состоял из одиннадцати военных кораблей и нескольких фрегатов. И наконец-то был замечен недалеко от порта Рошфор в Бискайском заливе. Только специально оснащенные корабли могли уничтожить суда в этом хорошо защищенном убежище. Но адмирал лорд Гамбьер, командующий британским флотом в Бискайском заливе, не захотел использовать их. Кокрейн считал, что атака будет удачной, если впереди пойдут «суда-взрыватели», созданные по его проекту.

В этой операции Кокрейну были предоставлены особые полномочия, ставившие его выше многих старших командиров. Он пытался отказаться, но был издан приказ о его назначении на соответствующий пост. В конце марта французский флот все еще стоял на якоре недалеко от побережья, между двумя островами — крошечным Иль-д’Экс и Иль-д’Олерон, который был ненамного больше. Кокрейн сразу подумал о том, что захват этих островов нарушит коммуникации между Испанией и Францией.

Со всем свойственным ему энтузиазмом Кокрейн принялся обдумывать предстоящий бой. На палубах «огненных кораблей» крестообразно насыпали полосы из черного пороха. Между ними проложили бревна и брезент. Просмоленные паруса свисали сверху. Корабельная оснастка также была подвешена на канатах, пропитанных дегтем. Палубы облили канифолью и скипидаром. В бортах каждого корабля было прорезано по четыре отверстия, куда должен был поступать воздух, чтобы поддерживать огонь. Мало того — к «огненным кораблям» прикрепили цепи с захватывающими устройствами. Эти корабли должны были стать плавающим костром. Они горели медленно и долго и уничтожали все на своем пути.

Практическое чутье Кокрейна подсказывало ему, что французы установят у входа в пролив боны — заграждение из бревен. Пока оно не будет разрушено, «огненные корабли» не смогут подойти к французским судам. Именно в этом месте «суда-взрыватели» Кокрейна вошли в залив.

Борта трех «судов-взрывателей» были укреплены, чтобы сконцентрировать силу взрыва от полутора тысяч баррелей черного пороха, полутора тысяч патронов и трех тысяч гранат. Сам Кокрейн называл эти суда «гигантским минометом». К взрывному устройству был подсоединен медленно тлевший запал, дававший экипажу возможность спастись. Итак, у Кокрейна были наготове двадцать два «огненных корабля» и три «судна-взрывателя».

Популярное стихотворение Томаса Худа высмеивало адмирала лорда Гамбьера:

О! Адмирал Гэм! Я не осмелюсь упоминать о смерти —Это не для Ваших умеренных ушей.О! Адмирал Гэм! Адмирал грусти!Читая по правилам военно-морской реестрДля некрепкого вина всевозможных оттенков,Вы никогда не сможете стать адмиралом страсти и достоинства.

Адмирал Гамбьер не совсем подходил для занимаемой им должности. Он был религиозным фанатиком, буквоедом, которого презирали подчиненные. Его осторожность граничила с трусостью. Высокомерный Гамбьер советовал Кокрейну подождать. Он боялся, что французы обстреляют «огненные корабли» из пушек, а их экипажи погибнут. «Если вам не терпится умереть, это ваше дело. Мой долг велит мне позаботиться о жизнях моих подчиненных и не подвергать экипажи „огненных кораблей“ опасности».

Нетрудно представить, насколько сложны были отношения между этими двумя людьми. Один был чрезвычайно импульсивен, а другой чрезмерно осторожен. К тому же Гамбьер не мог смириться с тем, что Кокрейну предоставлены особые полномочия. Гамбьер говорил Кокрейну, что проход между островом Экс и Бойярским мелководьем очень опасен. Гарнизон острова Экс составлял две тысячи человек, но данные разведки убеждали Кокрейна, что крепость «недостаточно укреплена».

11 апреля, когда усилился ветер, а на море поднялись волны, Кокрейн решил, что пора выступать. Это были самые подходящие условия для взрыва «огненных кораблей». Трудность состояла в том, что их нужно было вести против ветра и течения. Гамбьер благоразумно держался в восьми милях от побережья. Кокрейн вечером 11 апреля отправился на первом из трех «кораблей-взрывателей» к гигантскому двухмильному деревянному бону, защищавшему французский флот. Тяжелые цепи, свисавшие с бревен до самого дна, удерживали боны на месте. Кокрейн зажег запал, когда до бонов оставалось примерно десять минут хода. Затем он прыгнул в гичку[8] и поплыл прочь. Через сто ярдов он вдруг вспомнил, что на корабле осталась собака — его талисман. Матросы стали грести назад. Кокрейн поднялся на борт корабля и схватил собаку. До взрыва оставались считанные минуты. Кокрейн и его люди изо всех сил навалились на весла. Они плыли против течения. Через несколько мгновений раздался мощный взрыв. Осколки и шрапнель пролетели над головами Кокрейна и его команды и упали в море прямо за ними. Так что если бы они не задержались, спасая собаку, то наверняка бы погибли.

Наблюдатель с одного из кораблей Гамбьера докладывал, что небо осветила огромная вспышка, «от одновременных взрывов вверх поднялось огненное облако». Кокрейн и его товарищи, плывшие в маленькой лодке, едва уцелели после толчка, который потряс море. «Море трясло, будто при землетрясении», — писал очевидец. Лодку поднимало «как пробку и бросало на гигантские волны». Казалось, они обречены на неминуемую смерть. Но каким-то невероятным образом лодка осталась на плаву. После этого «вновь стало тихо и темно, и только бушующее море противостояло людям». Через мгновение еще один огненный шар осветил ночное небо. Это второе «судно-взрыватель» столкнулось с остатками бонов. Третье судно не загорелось.

Только четыре «огненных корабля» смогли пройти через залив и проникнуть на якорную стоянку французских кораблей. Они взорвались один за другим. Капитаны флотилии Гамбьера вели «огненные корабли» на расстоянии в полторы мили. Это было слишком большое расстояние, поэтому многие «огненные корабли» прошли мимо пролива.

Но и четыре «огненных корабля», достигших цели, вызвали панику на французских кораблях, плотно стоявших на якорной стоянке. Французы подумали, что это те самые корабли, которые только что взорвались, и запаниковали. Корабли специально вывели на мель, чтобы люди могли спастись. После отлива они остались лежать, завалившись на борт. Кокрейн ликовал. Теперь французов оставалось только добить.