Сборник: 200 рассказов Олеандрова - Олеандр Олеандров

Никто не сомневался в этом.

Поэтому решение прозвучало как гром с неба… решили уволить почему-то… меня.

Так что я очутился без работы.

Долго ходил так, пока наконец я не додумался и не прилепил себе тоже женскую серьгу к уху.

В общем, от отчаяния – стал "косить" под Володю.

И однажды меня вдруг взяли на работу.

Так что теперь я в другой бригаде – читаю стихи ребятам и стою на крыше любуясь солнцем.

Изображаю еб…того из себя – как только могу.

А они смотрят на меня внизу. Смеются.

В общем, знаете… ничего страшного! Мне даже понравилось.

Лохи и волки – при диком капитализме

(Шпаргалка по политэкономии для студентов высших вузов)

"Человек в период "дикого капитализма" может быть лохом. Или волком.

Лох – безропотен, покорен, мало кушает, много работает и при этом все его грабят.

Он бесправен и запуган.

Безынициативен и глуп.

Он не интересуется ни выборами, ни политикой, ни вопросами – почему у него маленькая зарплата?

Всё что он знает в жизни – покорно работать и позволять грабить себя волкам.

Много лохов лучше всего работают когда они неорганизованны, не доверяют один другому, инфантильны и трусливы.

Но лох может превратиться в волка.

Это может произойти если лох получает возможность участвовать в протестах, манифестациях, акциях сопротивления и неповиновения.

И при этом он остаётся безнаказанным.

Свобода – плохо влияет на лоха.

И с течением времени он начинает требовать прав, начинает сопротивляться что бы его грабили волки.

А далее лохи начинают объединяться и мешать волкам себя грабить.

Перестают быть покорными, требуют прав и справедливости.

Хуже всего когда лохи имеют для этого необходимые инструменты в государстве – например свободные профсоюзы, независимые суды и средства массовой информации.

Что бы этого не случилось – волки не должны позволять лохам иметь независимые профсоюзы, честные суды и полицию.

Лохи должны всегда знать что они бесправны, быть трусливыми и запуганными.

Есть и промежуточный период у лоха когда он в своём развитии находится на промежуточной стадии – между лохом и волком.

У него есть злость, недовольство но он не знает куда её выплеснуть.

Тогда волкам стоящим у власти – нужно быть начеку и направлять злость лохов в то или иное русло. Например… друг на друга.

И пока лохи будут кусать друг друга – волки смогут и дальше продолжать грабить и стричь шерсть с них.

А иначе – стадо лохов может организоваться и кинуться в одну сторону… – опрокинуть загорожу где они пасутся и вырваться наружу.

Что помешает волкам продолжать жить счастливо и безбедно, как как лохов у них – больше не будет.

Волкам придётся самим содержать себя.

А лохов – считать равными с собою.

И тогда – эра дикого капитализма закончится для них.

Навсегда."

Кидала

Одебиление.

Оно приходило к Славику постепенно.

– У меня дрожат руки – мозг безразлично отмечал новую особенность.

Солнце светит за окном. Как странно…

Оно светило когда ты родился, когда был молод, когда мечтал, взрослел, когда стал старым. Ты умрёшь а оно будет светить.

Стало жалко себя до слез. Славик посмотрел на себя в зеркало.

Седой, мрачный старик с взъерошенными волосами.

Славик все смотрел на себя не отрываясь.

Страшно признаваться что ты проиграл все в своей жизни – первую любовь, юношеские мечты, возможности…

И теперь ты стоишь у старого зеркала. Ты не можешь обмануть его.

Оно открывает тебе все твои морщины, седые волосы, сутулый вид.

Омерзение бьёт тебя ознобом по спине а проклятое зеркало не жалеет тебя.

– Смотри же! Смотри! Смотри!

– Хватит!!! – И ты в ужасе отворачиваешься.

Идёшь в кухню и делаешь кофе дочери.

Каждое утро Славик отправлял её на работу.

У двери она целовала старика в щёчку. Всего лишь лёгкое касание щёк.

Как это мало!

И как много для старика.

Есть смыл ещё один день прожить на этом свете.

Дочь.

Она второй персонаж будущего ужаса который произойдёт очень скоро. Но Славик пока об этом не знает.

Старик лишь отправляет её на работу. Кассиром в супермаркет.

Дочери – 18 лет и она только начинает самостоятельную жизнь.

Точнее – отчаянно пытается начать.

Старик волновался каждый день за неё как будто это он пытается начать самостоятельно работать.

Сначала дочь очень переживала сможет ли работать кассиром. Затем через месяц – немного осмелела.

– Неужели поставил её на ноги? – Радостно спрашивал себя Славик. Смотрел в зеркало на взъерошенного седого старика и улыбался.

Зеркало нехотя повторяло его улыбку.

И физиономия у него становилась симпатичной как когда-то в молодости.

– Я поставил дочь на ноги – говорил Славик зеркалу.

И касался его гладкой, холодной поверхности.

Не подозревая что скоро – все кончится.

Удар был нанесён страшный и неожиданный. В 3 часа дня раздался звонок.

– Папа… папа… – раздавались в трубке рыдания дочери.

Славик в страшном предчувствии не смог выдавить из себя ни слова. Сердце сжалось и как будто ушло в пятки.

– Папа…папа… – рыдания захлёбывались в словах – У меня недостача.

– Сколько – прошептал Славик. Именно нищета их семьи заставила его послать дочь на работу. А кроме кассира – девочек в возрасте 18 лет никуда не берут.

И дочка назвала сумму.

У Славика подкосились ноги.

Работа кассиром имеет одну особенность. На неё берут кого угодно – красивых и не очень, толстых и худых. Только лишь одно правило нужно неукоснительно соблюдать – недостачу в конце смены необходимо погашать в то же день. Иначе будет плохо.

Очень плохо.

И все девочки-кассиры это знали.

Как будто пуля вонзилась в сердце старика. Опустился на стул.

Все сбережения семьи… на учёбу в институте… карьера… будущее – всё было уничтожено в один миг.

За пол дня он снял все сбережения, остальное – одолжил у родственников и поплёлся в магазин. Дочь сидела в кабинете – печально опустив плечи, только заплаканный нос торчал на фоне больших печальных глаз.

Стоящий над ней охранник мрачно усмехнулся.

– Кинули её. Как лоха. Пацан подошёл поменять деньги. А когда узел – в кассе половина денег нету. Гипнотизирует гнида. Уже 6 кассирш обокрал.

Он включил компьютер.- Смотри старик как это было.

Славик увидел зал супермаркета, кассу, лицо дочери. Такое родное, милое и… такое наивное.

Вот и он, какой-то пацан. Подходит к ней.

Худой.

С тёмным лицом.

Лет 25-ти.

Вот он говорит с кассиром. Дочка внимательно слушает его, затем берет купюру из его рук, даёт ему сдачу. Он чем-то недоволен, его руки быстро перемешивают деньги… затем он протягивает их обратно.

Что-то не так…

Она недоуменно смотрит ему в лицо. И берет другие деньги из кассы.

Он снова мешает деньги.

Движения мошенника точны и рассчитаны до мелочей.

Он вдруг разворачивается спиной к видеокамере.

И она не фиксирует момент когда именно кладёт деньги в карман.

– Наверное скидывает их в сумку. Или как? А хрен его знает как он это делает… – пояснил охранник. – Поэтому милиция не может предъявить ему обвинение.

По глазам дочери снова потекли слезы.

– Сама виновата – сказал охранник. – Чего меняла ему деньги?

Или в сговоре была может?

Славик дрожащими руками вытащил деньги и отдал заведующей магазина.

– Ваша дочь ещё будет работать у нас?

Славик оглянулся на дочь.

– Нет. Лучше я уборщицей пойду работать.

И вдруг Славик понял что жулик сломал его дочь.

На всю жизнь.

И тогда слезы потекли уже по щекам старика.

Заведующая и охранник старались не обращать внимание.

И не такое видели.

После этого – месяц дочь нигде не работала. Она лежала на диване и молча смотрела в потолок…

Славик уговаривал её кушать, покупал лучшие продукты которые раньше не покупал.

Спасать нужно было дочь непременно.

Которая сломалась так и не успев начать жить.

А ещё через месяц – дочь вдруг начала кашлять.

Тихий кашель который упорно не проходил.

И тогда Славик инстинктивно понял что это – конец дочери.

Гнида которая обокрала молоденькую девочку-кассиршу в возрасте 18 лет, сейчас – пьёт, гуляет, и грабит других молоденьких девочек.

Которые потом будут плакать и кричать в телефонную трубку – папа… папочка… задыхаясь в рыданиях. Всё что хотели эти девочки которые только начинали жить – честно работать и удерживать самих себя. И ничего больше.