Железнодорожница 2 - Вера Лондоковская
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Ой, мы мешаем, — воскликнула я, увидев официантку, идущую по проходу с подносом.
И, как нарочно, это была та самая девушка, которая заглядывалась на Диму, а потом призналась об этом нашей проводнице!
Она умудрилась проскользнуть мимо нас. При этом с неудовольствием зыркнула на меня и досадливо бросила Диме:
— Дождался все-таки?
— Да, — ответил ей Дима, — я женюсь на любимой женщине!
— Ну, счастья вам! — вымученно улыбнулась она и побежала дальше по проходу.
— Мы наконец-то будем вместе, — повторял Дима, кружа меня под музыку.
А я перестала смущенно озираться на окружающих. Ведь прямо передо мной был самый прекрасный мужчина на свете. Именно это было главное. Он держал меня в своих объятиях, и мне казалось, что круговерть танца уносит нас куда-то за пределы этого поезда. И что кружимся мы уже где-то там, среди березок, мелькающих вдоль полотна железной дороги.
И песня, звучавшая в вагоне, разливалась в ушах, трепетала по всему телу безумным вихрем. Хотя это была не такая уж танцевальная мелодия. Те же «Сябры», только следующая песня на пластинке, которую поставили на проигрыватель:
'Олеся, Олеся, Олеся,
Как птицы кричат, как птицы кричат,
Как птицы кричат в поднебесье,
Олеся, Олеся, Олеся,
Останься со мною, Олеся!'.
Как вдруг я наткнулась на взгляд… деда, который сидел за одним из дальних столиков с Валентиной Николаевной. Меня бросило в жар. Час от часу не легче — то одно, то другое! Но вопреки моим страхам, дед и его спутница улыбались вполне одобрительно и даже приветственно мне помахали.
— Что такое? — спросил Дима, заметив мое очередное смущение.
— Ничего-ничего, — заверила я, пытаясь успокоиться, — все хорошо.
«Как счастье, как чудо, как песня», — отзвучали последние аккорды песни, и мы вернулись за свой столик.
— И как мне все это понимать? — решила я уточнить. — Ты делаешь мне предложение?
— Я тебе давным-давно его сделал, — рассмеялся Дима, — неужели не помнишь? Осталось только кольцо тебе вернуть, которое украла та женщина.
«Та женщина»! Он даже не сказал «твоя сестра», не назвал ее по имени. Просто «та женщина». А может, уже и забыл, как ее зовут. Что, в общем-то правильно.
— Ой! — я прижала руку к груди, там, где сердце. — Какая красота!
На столике передо мной материализовалось колечко невиданной красоты. Массивный ободок, как у всех советских колец. Золотые лепестки в форме цветка, а посередине — сверкающий бриллиантик. С двух сторон от цветка располагались бриллиантики поменьше. Боже мой, неужели и в этой, моей новой жизни, появилось первое шикарное украшение?
— Я его всегда носил с собой, — объяснил Дима в ответ на мой ошарашенный взгляд, — с того самого дня, как та женщина мне его отдала.
Я взяла это произведение искусства и надела себе на безымянный палец левой руки. Оно оказалось как раз впору. Что неудивительно, ведь покупалось оно именно для Альбины. Интересно, как Дима смог приобрести такую дорогую вещь? Он ведь тогда был всего лишь курсантом. Хотя, может, родители помогли. Или мама отдала свое для будущей любимой невестки.
Но спросить об этом я не решилась. А то опять буду выглядеть нелепо и вызывать недоуменные взгляды. Ведь настоящая Альбина не могла не знать таких нюансов.
— И я теперь могу его носить? — представляю, какой восторг отразился на моей физиономии.
— Конечно, — кивнул он, — оно ведь твое.
От этого изумительного кольца невозможно было оторвать взгляд. Я всю жизнь готова была любоваться переливами моих любимых бриллиантов.
Но… надо было решать насущные вопросы, и я продолжила разговор.
— Дима, ты знаешь, и всегда знал, что я отвечаю тебе взаимностью, — начала я, — но теперь ситуация несколько другая. Прошло столько лет, многое изменилось. И самое главное, есть Ритка. Она до безумия любит своего отца. И просила меня с ним не разводиться.
— Да, это проблема, — согласился Дима, — но раз это проблема, то ее надо решать. И наверняка есть способы. Ты знаешь, мне почему-то кажется, что решение лежит на поверхности. Смотри, Вадим нашел другую женщину, правильно? А раз она ему настолько по душе, что он привел ее в дом тестя, значит, у них там все серьезно. И, пока вы путешествуете, их связь еще больше укрепится. Скорее всего, они захотят пожениться. Тогда Ритке и объяснять ничего не надо. Папа сам захотел уйти, у него другая семья. По-моему, эта задача решается просто.
— Не знаю, — засомневалась я, — конечно, я бы не сказала, что Вадим очень уж любит Ритку. И он точно не любит меня. Но у него было тяжелое детство. Отчим попрекал даже едой. Не давал спокойно жить в собственном доме. Не дал остаться в городе и получить нормальное образование. Мы с Вадимом не говорили на эти темы, но у меня сложилось мнение, что он живет с нами только ради того, чтобы его дочь не жила с отчимом.
— Какая ерунда, — возразил Дима, — я вот тоже провел детство с отчимом. Но он относился ко мне гораздо лучше, чем родной отец. И столько всего для нас с мамой сделал! Поэтому именно он для меня настоящий отец. Да ты же знаешь!
— Да-да.
— Родной папа пил и бил маму, — продолжал Дима, — разумеется, она не стала терпеть такого отношения. Прогнала его, когда мне было два годика. И правильно сделала. Да, сначала было трудно. Но вскоре она встретила хорошего человека, и все у нас стало хорошо. Отчим меня и научил всему, и все показал. И обеспечивал нас так, что мы ни в чем нужды не знали. Я ему так благодарен за все! И я уверен, что стану для Ритки таким же прекрасным отчимом.
— Я тоже так думаю, — сказала я, стараясь не выдать охватившего меня волнения.
— Хочешь, я сам поговорю с Вадимом? Он поймет, что его дочери ничего не угрожает.
— Было бы неплохо, — согласилась я, испытывая облегчение, — давай ты
