Холодная ярость - Дмитрий Петров

Женщина-соседка рассказала Марине, что через тонкую стенку каждую ночь слышит недвусмысленные звуки, сладострастные стоны мужика. Что по утрам видит темные круги у парнишки под глазами и что нет никаких сомнений в том, для чего сосед взял мальчика из приюта и чем они теперь занимаются.

- Это же ясно! - доказывала женщина. - Все вокруг видят, но никто не хочет обращать внимание! Одна я к вам пришла, потому что нет сил смотреть на это безобразие.

У Марины от рассказанного действительно встали волосы дыбом, она ужаснулась. Сразу подумала: вот оно, настоящее преступление, которое нужно пресечь. Пресечь и строго наказать виновного. Мальчишку отправить обратно в приют, а мужика посадить. И желательно - надолго.

Но предварительно она все проверила. Вызвала мальчика к себе, прямо из школы, где он теперь учился. Увидела его и еще больше ужаснулась маленький, щуплый, с тонкой цыплячьей шейкой. JJ это с ним подло тешит свою преступную страсть взрослый дядька? Какой кошмар!

А мальчик оказался умненький, совсем не дурак. Он сразу понял, к чему клонит инспектор, после первых же вопросов. Видно, был заранее готов к этому.

Он поднял на Марину свои голубые с чувственной поволокой глаза и, чуть усмехаясь, томно проговорил:

- Ну да. У нас любовь.

Вот это был удар! Марина от неожиданности даже онемела. Она ожидала чего угодно: что мальчик будет запираться и из него придется по крупицам выдавливать постыдные признания. Или будет все напрочь отрицать, или затравленно молчать.

И что же? Он совершенно откровенно и сразу во всем признался. И, похоже, не имел никаких комплексов.

Звали его Костей, и был Костя красивым мальчиком: пушистые длинные ресницы, бледное лицо с правильными тонкими чертами и томная задумчивость в облике.

- Ты что? - поперхнувшись от волнения, спросила Марина. - Ты хочешь сказать, что у тебя любовь к Федору Сергеевичу? К гражданину Симакову, который теперь твой опекун?

Она даже покраснела при таких словах и вообще разволновалась, что не укрылось от спокойного и внимательного взгляда мальчика. Он положил ногу на ногу и, устроившись поудобнее на жестком казенном стуле, снова едва заметно улыбнулся.

- Я же сказал вам - у нас любовь, - повторил он, покачивая ногой. Понимаете? Мы любим друг друга: я и Федя.

Он смотрел на Марину, и во взгляде его сквозила издевка. Словно он хотел сказать: ну что тебе непонятно, дура? Что ты лезешь не в свое дело?

- Сколько тебе лет? - уточнила она, пытаясь снова взять строгий начальственный тон. - Сколько лет тебе и сколько Феде... То есть гражданину Симакову, а?

Но мальчик был подкован основательно, он разбирался в этих вопросах гораздо лучше какой-то зачуханной инспекторши. Что и не преминул тут же показать.

- Феде сорок пять, - по-прежнему спокойно ответил он. - А мне четырнадцать с половиной. Вопросы есть?

Видно было, что Федор Сергеевич Симаков ожидал каких-то подобных вызовов в милицию и натаскал своего "воспитанника" заранее. Конечно, как говорится, "шила в мешке не утаишь", и можно было предполагать, что каким-то образом слух о сожительстве с мальчиком дойдет до милиции Правобережного района.

Но вот странно: Симаков этого не боялся и мальчика Костю научил не бояться. Потому что они оба знали законы лучше, чем Марина. Что и не замедлили объяснить ей на следующий день в прокуратуре.

- Если мальчику больше четырнадцати, - сказал помощник прокурора, - это не преступление. Говорят, что у них любовь, - значит, любовь. Все, точка. Закон молчит. Пусть будет любовь. Понятно, Марина Сергеевна?

Вот тогда Марина была ошеломлена впервые за время своей службы. Наивная была, неопытная.

- И сделать ничего нельзя? - жалобно спросила она. - Ведь мальчонка совсем маленький, он же не соображает...

Помощник прокурора Игорь Владиленович был ясивчиком лет сорока, с округлым животиком, обтянутым рубашкой, на котором почти плашмя лежал яркий широкий галстук. Он говорил всегда быстро, тонким голосом и любил при этом энергично потирать руками - этакий попрыгунчик...

Услышав вопрос Марины, он жизнерадостно рассмеялся и, потирая пухлые руки, протараторил:

- Все, что мы можем в данном случае сделать, будет незаконно. Понимаете?

Не понимаете? Тогда я вам объясню быстренько, раз и навсегда, ладно? Слушайте внимательно. Гомосексуализм законом не карается. С этим ясно? Что бы вы ни думали по этому поводу - не карается. Если один из партнеров не достиг четырнадцати лет, то можно привлечь за растление малолетних. Но если четырнадцать уже исполнилось - все, вопрос закрывается. Это - интимное дело двух мужчин. Это касается только их, и закон охраняет их интересы и желания.

Теперь ясно?

- Но ведь это цинизм, - выдохнула Марина, не желавшая смиряться с собственным бессилием. - Взять из приюта мальчика, для того чтобы спать с ним, удовлетворять свою похоть. Старый мужик растлевает подростка. Что вы сами об этом думаете, Игорь Владиленович?

За толстыми стеклами очков глаза помощника прокурора сделались ледяными, даже зрачки как будто сузились. Он улыбнулся, растянул губы и показал белые зубы никогда не курившего человека.

- Я думаю об этом, Марина Сергеевна, - весело, но четко сказал он, что разговор окончен. Вы спросили, я дал вам разъяснение. Давайте перейдем к следующему вопросу. Как там поживают те трое, что ограбили продуктовый магазин на прошлой неделе? Будем возбуждать уголовное дело или вы передадите на административную комиссию? Вам решать.

Когда Марина, взяв себя в руки, срывающимся голосом доложила о том, как развивается дело с тремя подростками, грабанувшими магазин, Игорь Владиленович что-то записал у себя в папке, покивал деловито своей круглой, как шар, крупной головой, а потом на прощание заметил:

- Вот о грабеже магазина стоит говорить. Тут мы что-то можем сделать: арестовать, оштрафовать. Мало ли что... Имеет смысл разговаривать, потому что это - работа. А про мальчика вашего, извините, один пустой треп. Сделать ничего нельзя, нечего и воздух сотрясать. Счастливо, успехов в труде! - и радостно', заливисто захихикал.

С тех пор, идя по своему участку, Марина несколько раз сталкивалась с мальчиком Костей. Он не здоровался с ней, делал вид, что не знает эту женщину в милицейском мундире. Иногда на мгновение их глаза встречались, и Марина каждый раз вздрагивала - ей чудилось в облике этого истомленного женственного мальчика что-то демоническое, чуть ли не дьявольское.

Вербин сдержал свое слово - на Толика и Дениса нашлась управа. Марина уже давно, чуть ли не с детства, слышала о том, что в принципе посадить можно любого человека - было бы желание. Есть даже такая милицейско-прокурорская поговорка: "Был бы человек, а статья найдется".

В общем-то это не совсем так, и далеко не всякого человека можно посадить, даже если очень хочется. Есть пожилые люди или очень тихие и осторожные - те, кого даже спровоцировать не удастся. Этих не посадишь, они даже под давлением не совершат ничего предосудительного. Но их мало, и Толик с Денисом к этой категории, конечно, не относились: "разобраться" с ними было просто делом техники.

Спустя неделю Марину неожиданно пригласил начальник районного уголовного розыска. До этого они почти не общались, слишком разные были у них поля деятельности, да и служебное положение. Все-таки начальник уголовного розыска - это важный человек, одна из десятка инспекторш по делам несовершеннолетних с ним сравниться не может. Но сейчас он был деловит и сосредоточен.

- Так, дайте все данные на этих ваших героев, - быстро сказал он, уткнувшись носом в одну из тысячи бумаг, которыми был завален его рабочий стол.

- Ну, на этих... Которые там девочек ваших обижают. Посмотрим, что можно сделать. Только быстро давайте, не задерживайте, а то на следующей неделе у меня двое сотрудников в отпуск уходят, вообще некому будет работать.

К тому времени Марина уже выяснила все про Толика с Денисом. Обычная история: все начинается с семьи. У каждого из этих двоих все складывалось в жизни самым классическим образом. Надрывающаяся на тяжелой работе мать, пьющий безработный отец. Двухкомнатная квартира в блочно-бетонном доме, где стены в подъезде с пола до потолка исписаны убогой похабщиной, - редкие дети в подобной обстановке вырастают нормальными людьми.

Дело здесь не в том, что бедность, а в том, что многие люди привыкли к ней. У них просто не хватает фантазии на то, чтобы представить себе, что можно жить лучше. Что квартиру можно отремонтировать, а не ждать, когда это бесплатно сделает жилконтора. Что на подъезде можно поставить в складчину кодовый замок.

Что на праздник в окнах можно выставить красивые рождественские свечи, и это будет здорово.

Толик с Денисом, родившись в этой среде, были обречены с самого детства. У Марины таких - половина участка, и она за короткий срок усвоила, что большинство из них не подлежат спасению. Их можно только поскорее изолировать от других, чтобы не мешали тем, у кого впереди действительно жизнь.