Последняя комната - Яна Дубовская

Это дело, в котором обвиняемым был не обыкновенный человек, а государственный чиновник, должно было принести Эштону Уандеру особые почести и еще большую славу на профессиональном поприще, а вместо этого принесло ему поражение, и не просто поражение, а реальную угрозу его карьере и репутации.

Известный политик обвинялся в убийстве молодой девушки, по неофициальным данным – проститутки, услугами которой он пользовался последние перед смертью несколько недель. Как утверждал сам клиент, его элементарно подставил коллега, желающий таким образом занять пост обвиняемого. От Эштона требовалось доказать невиновность клиента, и сделать это как можно аккуратнее, чтобы восстановить и так изрядно потрепанную репутацию политика. Но вся сложность заключалась в том, что те факты, которые раскопал Эштон, задачу весьма осложняли, доказывая обратное. Действительно девушка была проституткой, работала в эскорт агентстве и не раз была замечена в небольшой частной гостинице с мужчиной, весьма напоминающим по описанию его клиента. По большому счету, Эштону было наплевать, убивал он девчонку или нет, больше его волновало, что на виновность клиента напрямую указывали улики, а именно записи на камерах наблюдения на которых видно как некий мужчина выходил из гостиницы примерно в то же время, которое судмедэксперт констатировал временем смерти. Однако на записи не было видно лица и каких-либо иных доказательств, что обвиняемый и человек на пленке – одно лицо. Но вот свидетельские показания, действительно, представляли значительную угрозу.

Особенно показания одной конкретной свидетельницы – второй проститутки, о которой, на счастье защиты, следователь пока и не подозревал. Эштон нашел ее случайно, решив, что фортуна в очередной раз улыбнулась ему и выигранное дело у него в кармане. Оказалось, что девушка приезжала позже, а уехала всего на полчаса раньше. Одному богу известно, почему персонал гостиницы не заметил, что входила и выходила она из номера 233, в котором и произошло убийство. Но эта невнимательность была Эштону на руку, и ему осталось лишь убедить девушку забыть о том, что в тот вечер она тоже была в гостинице и отчетливо видела лицо своего клиента, в котором непременно узнала бы обвиняемого, и тогда доказать его невиновность для Эштона стало бы весьма сложной задачей. Но он не привык проигрывать, и в данном случае решил подстраховаться на тот случае если следователь точно так же как и он, выйдет на нового свидетеля.

Эштон решил уладить вопрос основательно. С владельцем агентства, где работала девушка, он договорился без проблем. В обмен на его молчание о некоторой не совсем законной деятельности данного эскорт агентства, и нелегальном проживании на территории страны половины его штата, Эштону требовалось гарантированное молчание девушки, даже если она предстанет в суде. Что касается самой свидетельницы, то с ней Эштон не церемонился. Достаточно было короткого разговора, в котором он довольно доходчиво, как ему показалось, объяснил девице, что в случае если она высунется и даст показания, ее ждет незавидная судьба.

Невинная угроза, как думал он тогда, которая не могла сыграть значительную роль в этом деле, в итоге обернулась для него катастрофой.

С этой мыслью Эштон отвернулся от окна, потому что дверь резко открылась, и в кабинет стремительно влетел его партнер Мэтт Гамблер.

– Как ты вообще мог додуматься до такого? – начал он с порога и в его голосе слышалось неприкрытое изумление.

– Не надо мне ничего говорить о нравственности, – словно выплевывая слова, ответил Эштон, уже готовый к тому, что разговор потребует всех его дипломатических способностей.

– Нет уж, послушай! – Мэтт был просто в негодовании. – Эштон, ты знаешь, что ты натворил? Ты вообще понимаешь, под какой удар ты поставил фирму. Мы претендуем на имя одного из крупнейшей в Англии адвокатских бюро, ты знаешь, какие деньги мы получаем, какие деньги имеем только благодаря нашему имени? Ты, черт возьми, сам себя угробил и меня за собой потащил! И дело тут не в чертовой нравственности, а в твоей заносчивости, которая уже переходит все границы. Твоей задачей было защищать клиента, и защитить, в конце концов, чего бы тебе это не стоило!

– Чего бы мне это не стоило! Вот именно! – рявкнул Эштон, – эта девка должна была молчать!

– Ты решил обхитрить прокурора, выставив его полным идиотом, а в итоге несовершеннолетняя шлюха обхитрила тебя.

– Чтобы обхитрить меня, Мэтт, надо быть мною. Кто ей поверит?! – отозвался Эштон.

– Сейчас вопрос стоит не в том, чтобы поверили ей. Сейчас перед судом только ты, свидетель, и твои методы! И не забывай про доказательства, которые она предоставила.

Эштон перевел на Мэтта тяжелый взгляд.

– Да, она не блефовала, – развел руками Гамблер. – У нее действительно диктофонная запись вашего с ней разговора, в котором ты напрямую угрожал ей, принуждая давать ложные показания. Это скандал, Эштон! – сокрушался Мэтт. – Она не просто заговорила о том, о чем не стоило даже упоминать, она подставила тебя, мой друг. Причем подставила по-крупному, предоставив эту запись суду. Судья в ярости. Твои методы, по его словам, не то, что недопустимы, они оскорбительны для всего генерального совета адвокатуры*. Известный адвокат угрожает свидетелю! Твоя репутация будет похоронена под ворохом подобных заявлений! О Лондоне можешь забыть! Вообще о своей карьере можешь забыть!

Мэтт даже покраснел от напряжения. Эштон промолчал. Ему вдруг стало нестерпимо душно.

– Подожди, пройдет несколько дней и все утрясется, – произнес он, наконец. Мужчина принял непринужденную позу, засунув руки в карманы брюк.

– Эштон, ты, похоже, еще не осознал до конца, что ты сделал. Ничего не утрясется. Наоборот скандал только начнет разрастаться. И тебе не отвертеться, – качая головой, произнес Мэтт.

– Ты мог бы хоть мне сказать, что там была еще одна? – спросил он после некоторой паузы.

– Когда что-то знают двое, это знает уже весь мир, – нехотя ответил Эштон и нахмурился. Он понял, что продолжать этот разговор было бессмысленно.

– Ты стал настоящим параноиком. Ты хочешь держать все под своим контролем, управлять всем, чем только можно, и людьми в том числе, – понизив голос, устало сказал Гамблер. – И главное, людьми, Эштон.

С этими словами Мэтт вышел из кабинета, оставив Эштона в одиночестве. Сделав два шага, он порывистым жестом развернул кресло и буквально упал в него. Этот разговор привел его в бешенство. Эштон откинул волосы со лба и потер переносицу. Шумно выдохнув, он вскинул подбородок и перевел взгляд вверх, к почерневшему небу, затем резко развернулся к столу, схватил свой портфель с документами и с силой отшвырнул его в угол.

Еще никогда в жизни он не чувствовал себя настолько глупо.

Эштон Уандер привык играть, нарушая правила, и при этом выигрывать. Он привык, что удача сопутствует ему во всем, принимал ее как должное и давно перестал ценить. Но если раньше эта непоколебимая уверенность в себе играла ему на руку, то сейчас она сыграла с ним очень злую шутку.

В это дело он вложил столько сил, и от исхода процесса зависела судьба не только его подзащитного – известного политика, но и его собственная карьера, которой можно будет и вовсе сыграть реквием, если, действительно, по словам Мэтта, пикантные подробности всплывут в прессе. Едва ли Эштон мог представить, каким образом все обернется против него и как спонтанно жизнь встряхнет его, вынуждая принимать новые правила игры, к которым он был, совершенно не готов. Уму непостижимо – он лишается работы из-за какой-то уличной девки!

Октябрь близился к концу, но Эштон не замечал течение времени. Несмотря на то, что от дела его отстранили, и выступать в суде он не имел права, Эштон был с головой погружен в работу. Он консультировал нового нанятого адвоката, так как его бывший клиент пожелал, чтобы Эштон участвовал в его защите косвенно, как независимый консультант. Ведь, несмотря на недостойные, по мнению общественности, методы Эштон был лучшим, и распутать клубок этого дела с наименьшими потерями для обвиняемого мог только он. Ночами напролет Эштон искал лазейки, набрасывал стратегии защиты и продумывал возможные вопросы для обвинения, потому что не привык сдаваться.

Его отстранили от дела, генеральный совет адвокатуры5 рассматривал вопрос о лишении его лицензии, и выдвижении против него обвинений в нарушении трудовой этики, а он старался не замечать, как твердая почва под ногами переставала быть таковой, делая вид, что все в порядке. Его жизнь рушилась, словно карточный домик, а он продолжал жить, как ни в чем не бывало. Эштон старался удержаться на плаву всеми силами, отчаянно сопротивляясь тому раскладу, который приготовила ему жизнь. Он пытался барахтаться в болоте, в котором оказался, но бездарно проигрывал. Проигрывал и понимал это, но принять этого никак не мог, и это было его главной ошибкой.