Последняя комната - Яна Дубовская

– Дом не покупают, – как бы констатируя, сказала она вслух.

– Хлам, который в доме не покупают, – ответил мужчина, – от него нужно избавиться.

Элисон услышала, как в его голосе снова промелькнуло раздражение, или оно и не исчезало вовсе. Похоже, этого человека нервирует буквально все, подумала она.

– Дом плохо выглядит снаружи.

– Если вы заметили, то изнутри он выглядит еще хуже, – скривился он.

Элисон окинула взглядом заставленную мебелью и заваленную какими-то вещами гостиную, с потолка которой, вода почти ручьем стекала на полуразвалившийся комод. Если весь дом такой, неудивительно, что никто не хочет его покупать, отметила она про себя.

– Вы имеете в виду все эти вещи? Но возможно они ценные, их можно продать или передать в музей.

В ответ мужчина лишь вскинул брови.

– Мне нужно лишь одно – продать дом, а для этого он должен быть чист от этих «ценностей», как вы выразились. Делайте с ними что хотите. А лучше выбросьте все это.

– Так вы готовы за это мне платить за это?

Элисон вопросительно посмотрела на него.

– И, полагаю, вы согласны?

Она лишь неопределенно пожала плечами, потому что не поняла, вопрос это был или утверждение.

– Так вы здесь не живете? – спросила она, чтобы прервать неловкую паузу.

– Я живу в Лондоне, – с некоторым отчуждением ответил мужчина, – и в данный момент планирую вернуться туда, так как имею неотложные дела. Мое имя Эштон Уандер, и я адвокат. Мне некогда заниматься всем этим, – мужчина небрежным жестом указал на обстановку в доме.

– Понятно.

– Что ж, мисс Лоун, – делая акцент на ее имени, произнес он. – Если мы договорились, дом в вашем, не побоюсь этого слова, полном распоряжении.

Мужчина взглянул на свои наручные часы.

– Я с этим домом и вами потерял кучу времени, а хотелось бы вернуться в столицу к рассвету, – холодно произнес он.

Элисон промолчала.

– Жить можете здесь же, – продолжил он, вставая. – На втором этаже три комнаты, можете выбирать любую. Я вернусь через пару недель, и к этому времени дом должен быть в приличном состоянии, я хочу как можно скорее избавиться он него. О средствах не беспокойтесь. Главное чтобы из дома вывезли все это старье, починили крышу – она безнадежно протекает, и привели сад в божеский вид. Найдите рабочих и проконтролируйте это. Надеюсь это понятно?

Элисон снова пожала плечами и коротко кивнула.

– Вполне.

– Вот и славно, а то пришлось бы вам возвращаться домой, промокая под ливнем.

С этими словами он вытащил из внутреннего кармана пиджака конверт и всучил его Элисон. Он надел черную парку и вышел на веранду, не закрывая за собой дверь и продолжая говорить на ходу о том, что в конверте ключи от дома и деньги на ремонт. Элисон поплелась следом, обдумывая на ходу, стоит ли попросить его подбросить ее до города, потому что в ее планах не было оставаться одной в доме на ночь.

– Он похоже на всю ночь, – произнес мужчина, запрокинув голову, вглядываясь в небо.

– Что?

Элисон не сразу поняла, о чем он спрашивает, но ответа не последовало.

– Если у вас возникнут проблемы, можете звонить мне на мобильный, – холодно бросил мужчина, идя к машине. – Но, будьте так добры, запомнить, что времени на обсуждение всякой ерунды у меня нет, поэтому рекомендую решать все вопросы самостоятельно, – сказав это, он сел в машину, и Элисон услышала, как захлопнулась дверца. Негромко взревев, автомобиль стремительно сорвался с места, оставляя в воздухе неприятный запах бензина, который тут же растворился в воздухе.

– Так я и не знаю вашего телефона… – едва слышно произнесла Элисон вслед, но ее слова потонули в шуме усиливающегося дождя, укрыться от которого она поспешила в доме.

Глава 3 Дом на окраине

Воспоминания…

Зачем мы собираем в свои души осколки разбившегося прошлого?

Наш разум хочет забыть былое, но душа желает запомнить прошедшее навсегда.

Зачем мы хотим помнить то время, когда мы были счастливы, пусть даже слишком быстро оно закончилось?

Зачем, все равно, собираем в памяти все осколки этого счастья, даже самые мелкие и незначительные, но такие… бесценные?!

Но ведь никто никогда не задумался, что в моменты несчастья – когда мы вспоминаем, – нам становиться еще больнее. Больно от ощущения безысходности, и ощущения, что это прошлое безвозвратно…

Так зачем?

***

Элисон провела весь вечер в ожидание, когда этот проклятый дождь закончится. Но он шел, словно нарочно мешая ей поскорее покинуть дом. К разочарованию девушки, дождь усилился к ночи, и она поняла, что на автобус до города ей уже не попасть.

Элисон хотела вызвать такси, чтобы убраться отсюда поскорее, но к своему несчастью обнаружила, что стационарного телефона в доме нет, а мобильного у нее не было. Некоторое время она помялась в гостиной, затем, в очередной раз, вышла на веранду. Она всматривалась в обложное небо, до последнего надеясь, что ей повезет, и дождь вдруг кончится, но он шел слишком настойчиво, все шумел и шумел по крыше, то усиливаясь и переходя в ливень, то немного утихая, но, не прекращаясь вовсе.

Стоя на веранде и поеживаясь от холода, Элисон представляла, какого ей будет возвращаться обратно под таким ливнем, и понимала, что едва ли он кончится к рассвету, а это означало, что она вынуждена дождаться утра в доме.

Элисон была раздосадована таким поворотом событий, она не планировала проводить ночь в чужом, неотапливаемом, почти заброшенном доме. Но ей ничего не оставалось, как смириться с неизбежностью своей участи, и остаться. Она не знала чем заняться и чтобы хоть как-то отвлечься от досадных мыслей, не придумала ничего лучше, чем отправиться в путешествие… по дому.

Элисон очень хорошо запомнила ощущения беспокойства и любопытства, которые испытала когда, оставшись одна, снова вошла в дом и огляделась в нем. Она постояла немного в прихожей, где несколько минут назад разговаривала с Эштоном Уандером, затем прошла прямо по коридору и оказалась в кухне.

Помещение кухни было довольно просторным, и менее всего заставленным всяким хламом. Вдоль одной стены стоял стол, по его сторонам два старых кресла с деревянными подлокотниками, к одному из которых был придвинут продавленный стул. Второй обнаружился в углу и на нем были свалены кипой газеты, пустые пластиковые бутылки и целлофановые пакеты. Напротив стола, в углу стоял на табуретке старый телевизор, – такие делали в 70—80 годы, – за ним современный холодильник и еще что-то белое и квадратное, высотой доходящее Элисон до половины туловища. Приглядевшись, она поняла, что это допотопная стиральная машинка. Также у стены напротив, находилась мойка, и стоял еще один стол, или тумба, которая использовалась в качестве рабочего стола.

Элисон покрутила краны – вода шла только холодная. Неудивительно, подумала она про себя, – ведь котел отопления, который, по-видимому, подавал горячую воду, был выключен. Она оглядела его со всех сторон – большой и грязный, он своим мрачным видом выделялся на фоне стены рядом с газовой плитой. Плита, на удивление, работала, и Элисон поставила в старом железном чайнике воду на чай. Она пошарила в огромном серванте, доверху наполненном всякой кухонной утварью и не только, и нашла несколько пакетиков чая.

Пока грелся чайник, девушка осмотрела остальное помещения. Кухня была разделена на две половины высокой аркой, что делало ее похожей на грот. В другой ее части располагался встроенный в стену шкаф, и стояла гладильная доска. Большое окно с непрозрачными стеклами занимало половину стены, а рядом с ним была дверь и выключатель. Элисон щелкнула им, и в кухне зажегся неяркий свет, делая ее немного уютнее.

В стене напротив шкафа находилась еще одна дверь, которая вела в неплохо оборудованный санузел, половину которого занимала чугунная ванна. Было особенно заметно, что сюда давно никто не заходил. Из-за того что заржавели петли, дверь открылась не полностью, повсюду росла паутина и стоял запах сырости и затхлости.

Заглянув внутрь, Элисон сразу закрыла ее.

Другая дверь вела на задний двор. Выйдя туда, девушка невольно поморщилась, потому что хлама, собранного там было, похоже, еще больше, чем в доме. Она зажгла фонарь, висевший над дверью на стене, и его свет осветил пространство.

Задний двор представлял собой неширокий проход между глухим забором и стеной дома. Прямо напротив выхода из кухни стояла ветхая постройка. Что это было – летняя кухня или хозяйственный сарай, Элисон не поняла, потому что дверь туда была забита, а через мутное окно ничего кроме темноты она не увидела. Все остальное пространство занимали всевозможные вещи: одноногие стулья, сложенные друг на друга, какие-то баки и ведра, металлический остов кровати, два холодильника, велосипед, мотор или генератор, разбитый телевизор, и еще много всего по мелочи, начиная от битой посуды и заканчивая разорванной обувью. Одни только доски и тонкие рейки занимали уйму места, стоя собранными в охапки, на протяжении всего забора.